Потенциальная жертва - Светлана Алешина

«Этти, хочешь на Гаити?»

«Не хочу, папочка!»

«Ну, тогда поезжай на Гавайи…»

«Я хочу в Тарасов, потому что там снег! Я хочу в Тарасов, потому что я хочу увидеть эту экзотику, папа! Я хочу туда, потому что там Лео! И я хочу туда, потому что хочу!»

Этель натянула джинсы. Джинсы были настолько узкими, что ей пришлось втянуть живот — вот так, милочка! — и, сдержав дыхание, резко застегнуть «молнию». Вжик! Она сделала это с такой улыбкой, что можно было подумать, что Этти занята не таким банальным занятием, как застегивание джинсов, а стреляет прямо в лоб тем, кто не хочет пустить ее в Россию!

Ах вы говорите, что все это связано с риском?

Ну так Этти способна рисковать и не уезжая из Франции!

Ночь ее не напугает.

Мать… Этель прислушалась. Мать спала.

Этель надела куртку и, взмахнув своими густыми, рыжими, распущенными по плечам кудрями, вылетела на улицу. Посмотрев на свой байк, Этти решила, что на этот раз пройдется пешком — благо, что ночной бар, в котором работал ее однокурсник, расположен совсем недалеко — в конце улицы.

Ее хрупкая фигурка смело шагнула в ночь, предоставляя темноте драконово право поглотить ее в своих объятиях.

— Хочешь анекдот? — поинтересовалась я, вглядываясь в полумрак почти пустого бара.

В основном тут были весьма подвыпившие гоблины. Музыка играла вполне отвечающая их вкусам и, следовательно, совершенно невыносимая для моих ушей. И как все это терпел Федор — право, не знаю!

— Давай, — кивнул Федор, вытирая стаканы. — Хотя уже тот факт, что ты пришла в мою забегаловку, сам по себе анекдотичен. Не боишься?

— Ты защитишь, — улыбнулась я ему.

Конечно, это было смелое предположение. Федор был довольно щуплым типчиком. Вряд ли бы он сам справился с качками, населяющими в данный момент пресловутый бар.

Зато были вышибалы, которых Федор запросто мог свистнуть, вздумай кто покуситься на мою девичью честь.

Поэтому я чувствовала себя тут куда в большей безопасности, чем, скажем, на улице или в семействе Мальпер.

— Ты хотела рассказать мне анекдот, — напомнил Федор.

Кто-то сверлил меня взглядом.

Я резко обернулась.

В полумраке все казалось приглушенным и нереальным. Лица, выплывающие из темноты…

— Ах да, — мне совершенно не нравился этот целенаправленный взор, но я взяла себя в руки, надев на лицо маску беспечности. — Слушай. В ресторане официант спрашивает посетителя: «Что будете заказывать?» — «Я хочу то, что в тарелке у джентльмена за соседним столиком». — «Ноу проблем, — отвечает официант. — Я позову этого джентльмена к телефону, а вы действуйте!»

Меня продолжали рассматривать. С таким интересом, что мне это уже абсолютно перестало нравиться.

Федор фыркнул.

— Смешной… Но ты никогда не любила анекдоты. Что-то не так в твоей жизни, Данич?

— Я сейчас в ситуации этого несчастного посетителя, — грустно усмехнулась я. — Ты бы хотел разыграть из себя дочь французского богатея?

— Я бы согласился и на русского, потому что работать мне надоело. Но… Не смогу, — развел руками Федор, демонстрируя в улыбке ровные зубы. — Разве что ее жениха…

Я снова развернулась к залу. Мне сейчас казалось необходимым увидеть, какая же скотина сверлит меня взглядом, как ржавым гвоздем?!

Тем более теперь я еще и слышала за своей спиной чье-то дыхание.

Он стоял, качаясь, и улыбался. Он-то был уверен, что улыбка у него исполнена очарования и шарма, но мне показалось, что у него физиономия отвратительная и мрачная.

— Скучаете, девушка? — то ли сказал, то ли отрыгнул он. От него несло, как от бомжа с вокзала.

Я сморщила нос и произнесла на французском, в надежде его отпугнуть:

— Совершенно нет.

— Че-го? — прогундосил мой преследователь.

— Я плохо понимайт рюсски, — нагло соврала я, безмятежно улыбаясь.

— А какой понимайт?

Мой воздыхатель явно не спешил ретироваться в прокуренную темноту, хотя и был слегка ошеломлен.

— Брат, ты же слышал, — внушительно произнес Федор. — Девушка из Франции. По-русски плохо понимает. А не уйдешь по-доброму, придется вызывать вон того человечка. Чтобы он помог тебе понять ситуацию…

— Ну как хоть зовут-то ее?

Я задумалась. Франсуазой Саган, что ли, назваться?

Нет, сейчас даже гоблины пошли довольно начитанные, кто их знает…

Поэтому я обернулась и мягко проговорила:

— Этель Мальпер.

Реакции, последовавшей за этим, я не ожидала.

Гоблин перекосился, как будто я только что плеснула ему в лицо лимонным соком, и, ни слова не говоря, отошел, мрачно смотря на меня своими безнадежно-бессмысленными глазами.

— Однако хорошее у нее имя, — сказала я. — Действует на нервы даже нашим гоблинам…

Федор рассмеялся.

— Просто он не понял, что ты сказала. И его напугало мое желание вызвать подмогу. Вышибал наших даже гоблины боятся…

— Я бы тоже боялась, — с тоской посмотрела я на качка, стоящего перед дверью. Он сдвинул угрюмо брови, а его руки были скрещены на груди, как у памятника Чернышевскому.

— Так в чем сходство твое с джентльменом из анекдота? — напомнил Федор.

— Ни в чем, — вздохнула я, смотря на дно фужера, где только что был «Гиннесс». — Просто на одной тарелке лежу я, на другой — Этель. И нас собираются поменять местами. Как в «Принце и нищем» Марка Твена. И я не уверена, что это будет в мою пользу…

Кто-то мягко тронул меня за плечо.

Я обернулась.

Невысокий парень, ранее сидящий за столиком и не проявляющий к моей особе никакого внимания, целиком занятый беседой с каким-то мужчиной в коричневом пальто, сейчас протягивал мне записку.

— От кого? — удивленно спросила я, беря белый листок в руки.

Он пожал плечами, загадочно улыбнулся и пошел к выходу.

Я развернула листок.

То, что там было написано, заставило меня резко поднять глаза и посмотреть туда, где только что сидел тот мужчина.

Его не было.

А в записке было написано:

«С приездом, Этти! Все-таки будь осторожна в стране зимы».

Решение посетило шальную головку Этти Мальпер внезапно. Как все, что поначалу казалось бредовым, Этти в первый момент испугалась. Но потом, после третьего бокала пива, она вдруг улыбнулась.

А ведь это и не так плохо задумано, ласточка моя! Главное — успеть все выполнить.

Благо в кармане у нее есть все необходимое — виза, загранпаспорт, деньги… Место, забронированное на послезавтра.

Она взглянула на Тео, вытирающего тряпкой стойку, и спросила:

— Телефон далеко?

Тео достал из кармана трубку, протянул ей.

Этти быстро набрала номер и спросила, во сколько ближайший рейс на Москву.

Ответ ее порадовал.

В шесть утра.

У нее еще есть время, чтобы написать матери записку, доехать до Орли, и — она станет большим сюрпризом папочке, Лео и неизвестному Тарасову!

Быстро вскочив, она чмокнула ничего не понимающего Тео в щеку и побежала к выходу.

Риск предприятия только будоражил ее воображение. Сейчас ей казалось, что ей в голову пришло самое удачное решение на свете!

Проследив взглядом за рыжеволосой девчонкой, вышедшей из бара, человек спрятался в тень дома.

Она вылетела и остановилась, тревожно всматриваясь в темноту улицы.

«Пытаешься отыскать меня?» — мысленно спросил незнакомец несносную француженку.

Отойдя глубже в тень, он продолжал наблюдать за ней.

Она постояла немного, выругалась по-русски и, стукнув по коленям кулачками, озабоченно забормотала что-то, ненадолго вернулась в бар, потом снова вышла, еще раз осмотрелась и двинулась прочь, идя вдоль по улице, продолжая оглядываться.

Стоило ее фигурке раствориться в ночи, он набрал номер и сказал по привычке приглушенным голосом:

— Мадемуазель уже в городе. Как — сам не знаю… Да я сам слышал, как она представилась Обрубку! Спроси его. Так и сказала — ее зовут Этель Мальпер…

Дверь на мои отчаянные звонки поначалу никак не реагировала.

Я оглянулась.

Нет, никого… Наверное, всю дорогу, пока я мчалась сюда, меня преследовали глюки. Во всяком случае, меня не покидало ощущение, что за мной следят.

Иногда вообще я отчетливо слышала за своей спиной крадущиеся шаги — ох, до чего это неприятно, когда ты мчишься по зимней ночной улице!

«Утекай — в подворотне нас ждет маньяк», как поет Лагутенко.

Поэтому в подъезд я влетела как ошпаренная и так же стремительно взлетела на родной этаж.

Теперь я столкнулась с равнодушием двери и отчаянно ругала себя за то, что не взяла ключи от лариковского обиталища, совмещенного с нашим офисом!

— Да открой же, кретин, — пробормотала я, оглядываясь через плечо.

На какой-то момент мне отчетливо показалось, что внизу осторожно и тихо открылась и закрылась входная дверь.

Я почти истерически нажала на кнопку снова. Звонок заголосил так, что, по моим представлениям, должен был уже разбудить не только господина Ларикова, но и все близлежащие окрестности.