Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд

Затем грянула Крымская война. Йенс Энгебрет, теперь капитан и совладелец «Феникса», услышал о сказочных деньгах, которые можно заработать на противостоянии британцев и французов с русскими, – и отправился к берегам Черного моря. Там накануне севастопольской битвы «Феникс» использовался для размещения офицеров британской армии. А потом до конца войны возил союзникам зерно и солому. Этой прибылью, полученной за счет нейтралитета страны в военное время, Йенс Энгебрет заложил основу своего состояния.

Женился он поздно. Ему было сорок два, когда он познакомился с Ханной Хенрикке Густавой Салквист, дочерью сборщика налогов. Много странствовавший Йенс Энгебрет, капитан и судовладелец, славился заграничными манерами. В Норвегии того времени с уважением относились ко всему иностранному, считая это проявлением культуры. Высокий и представительный капитан произвел на госпожу Салквист сильное впечатление. Кроме того, к моменту их знакомства в 1862 году Йенс Энгебрет уже был состоятельным человеком. В следующем году они поженились.

Они поселились не на островах Хвалер, а на материке, в поместье Хвидстен, купленном братьями Амундсен за несколько лет до этого. Поместье находилось недалеко от Сарпсборга, одного из главных морских портов Норвегии.

К этому моменту Йенс Энгебрет вместе с братьями основал собственную компанию, которая занялась морскими грузоперевозками и со временем стала крупнейшей в этой части страны. Но, несмотря на богатство, Йенс Энгебрет, следуя норвежским обычаям того времени, по-прежнему выходил в море, и Густава иногда сопровождала его. Их старший сын Йенс Уле Антонио (его звали Тони) родился в Китае, а остальные дети, все мальчики, – в Томта, доме Йенса Энгебрета в Хвидстене. Второй сын, Густав Салквист, появился на свет в июне 1858 года, а третий, Леон Генри Бенхам, – в сентябре 1870 года.

К концу июля 1872 года Аманда, племянница Йенса Энгебрета, написала своему отцу: «Длинного Джона нет, он в Лондоне… а 16-го тетя Густава родила еще одного сына. Эта женщина крепка и весела, как всегда, и уже на шестой день опять начала работать».

Легкомысленное объявление Аманды о рождении Руаля маскирует то напряжение, которое возникло в семействе Амундсенов. Отсутствовать дома, когда твои дети приходят в мир, – таков, без сомнения, удел всех мореплавателей. Но после девяти лет брака Густава чувствовала, что так и не стала настоящей женой моряка. Ей было не по себе среди просоленных шкиперов торговых судов, составлявших общество Сарпсборга. Будучи дочерью государственного служащего, она придумала прекрасный способ облегчить свою долю. Спустя три месяца после рождения Руаля Йенс Энгебрет без энтузиазма согласился с ее предложением, и Амундсены переехали в Христианию. Так называлась в те времена нынешняя столица страны Осло. Город получил это имя в честь датского короля Кристиана IV, основательно перестроившего его в XVII веке. Оно стало постоянным напоминанием о том, что Норвегия не являлась независимой страной и ею управляли иностранцы. Старое название столице вернули только в ХХ веке в качестве символа восстановленного суверенитета.

Амундсен появился на свет в период надежд и ожиданий. Несмотря на то что Норвегией четыреста лет владели датчане, а в XIX веке она оказалась под властью шведов, страну нельзя было назвать застойным болотом. Ее охватило активное национальное движение. Именно там европейский– национализм– расцвел раньше всего. Она первой получила независимость после победы над Наполеоном. Итог был впечатляющим: не прошло и ста лет, как Норвегия из находившейся в тени могущественных соседей бедной страны превратилась в современное индустриальное государство.

Однако промышленность по-прежнему занимала скромное место в экономике страны. В Норвегии всегда правила ее величество Природа. В течение веков положение человека здесь было неустойчивым. На то существуют веские причины. Три четверти территории страны занимают горы. Там, где море затопило глубочайшие долины, раскинулись знаменитые фьорды. Этот потрясающе красивый ландшафт с резкими контрастами дополняется суровым климатом. Здесь человек даже в городе никогда не забывает о силе Природы. И все это наложило свой отпечаток на национальный характер.

Когда Амундсены переехали в Христианию, они жили в двух шагах от центра, но их дом был самым последним – здесь город заканчивался. Дом стоял на их собственной земле, но не в садике, выдержанном в английском стиле, а на огороженном диком участке леса. Дом Амундсенов представлял собой двухэтажное здание, типичное «добротное жилище» норвежской буржуазии того времени. Его построили на пригорке и назвали «Малый Ураниенборг»[2].

Старый корабельный плотник по имени Эрик (фамилия его не сохранилась), долгие годы плававший с Йенсом Энгебретом, последовал за ним в «Малый Ураниенборг» в качестве управляющего. Штат домашней прислуги состоял из кухарки-горничной и сиделки, что было типично для представителей высшего класса Христиании. Эрик стал детям кем-то вроде второго отца. Переезд не умерил активности Йенса Энгебрета, и он по-прежнему часто уходил в море на своих кораблях.

Похоже, что Йенса Энгебрета любили и сыновья, и матросы. Он оказался прирожденным шкипером, то есть капитаном парусника. Его успех был основан на использовании бесплатного ветра, а не затратного пара в случаях, когда скорость не имела значения. Поэтому он действовал в особой среде. Кроме того, шкипер отличается от капитана любого другого корабля. Поскольку слаженность команды при работе с оснасткой может стать вопросом жизни и смерти, его приказы должны выполняться мгновенно. А хороший шкипер никогда не пойдет против справедливости. Он не может быть капризным деспотом и всегда придерживается строгой дисциплины. Его решение неизменно, его слово – закон. Похоже, что Йенс Энгебрет был именно таким, хорошим шкипером и управлял своим домом, как одним из кораблей: это очень важно для понимания характера Руаля Амундсена. Кроме того, Йенс Энгебрет считался уважаемым членом общества, в котором жил. Успех сопутствовал ему. Сыновья тянулись за ним. На все это следует обратить внимание при сравнении характеров Амундсена и Скотта.

Детство Руаля было шумным и уличным, как у обычного норвежского мальчишки. Он оказался самым младшим в ватаге, носившейся по лесу вокруг Ураниенборгвейн. Один из его друзей, Карстен Борчгревинк, в результате невероятного совпадения тоже стал полярным исследователем.

Братья Амундсены любили подраться. И в этом вопросе совет их отца, без сомнения, помнившего свое собственное драчливое детство, оказался неоднозначным: «Я не хочу, чтобы вы с кем-то дрались. Но если без этого нельзя, бейте первыми – и увидите, что этого будет достаточно».

О Руале вспоминают как о высокомерном и легковозбудимом мальчике. К тому же он был самым младшим среди своих многочисленных приятелей. Все это естественным образом вело к тому, что его дразнили и задирали. Однажды, по словам Борчгревинка, он бросился в сарай и, как безумный берсерк эпохи викингов, возник на пороге, размахивая топором и выкрикивая ужасные угрозы. «После чего, – заключает Борчгревинк, – его оставили в покое».

Это было время, когда в Норвегии стали появляться командные виды спорта с формализованными правилами и особую популярность приобрела гимнастика. Братья Амундсены соорудили у себя во дворе брусья и со временем стали отличными гимнастами. Но национальным спортом по-прежнему считались лыжи – неизменный атрибут детства каждого норвежского ребенка.

Едва научившись ходить, Руаль встал на лыжи. Первую пару лыж ему сделал Эрик. Это была примитивная конструкция: всего лишь бочарная клепка с ивовой петлей в качестве крепления. Ходить на них оказалось трудно. На рынке можно было найти настоящие детские лыжи с современными креплениями, но отец Руаля, хотя и был человеком состоятельным, не желал баловать своих сыновей.

Дети Амундсенов выучились, а точнее научили друг друга, кататься. Это было традиционное норвежское сочетание бега по пересеченной местности, прыжков и катания с горы. В качестве трассы для новичков использовалась дорога, начинавшаяся от ворот их сада.