Григорий Андреевич Лишин - композитор, поэт, переводчик - Любовь Михайловна Золотницкая

Проклятье! Быть безобразным

Проклятье! быть шутом презренным[55].

Либретто оперы Дж. Верди «Риголетто», изданное параллельно на итальянском и русском языках

Сопоставив по тем же источникам сцену Риголетто с придворными, вновь можно выявить несомненное сходство:

Куртизаны, исчадье порока,

За позор мой вы много ли взяли?

Надо мною смеялись жестоко,

Но расплата не кончена, нет!

Безоружен, осмеян несчастный...

Но мой гнев не будите напрасно!

Для того все ничтожны преграды,

Кто пришел честь семьи защищать.

Куртизаны, исчадье порока,

За позор мой вы много ли взяли?

Вы погрязли в разврате глубоко,

Но не продам я честь дочери моей!

Безоружен, я боязни не знаю -

Зверем вам кровожадным явлюся!

Дочь мою я теперь защищаю;

За нее сам готов жизнь отдать[56].

Столь же показательны сравнения арий Джильды «В храм я вошла смиренно», Герцога «Вижу голубку милую» и других эпизодов[57]. Между тем автор перевода в клавире 1934 г. вообще не назван!

Еще более удивительна история с переводом «Кармен». Из хранящегося в РГИА документа «О приобретении от г-жи Горчаковой[58] перевода оперы «Кармен» и права на постановку ея на Императорской сцене Русского оперного театра»[59] явствует, что в 1883 г. А. А. Горчакова выполнила заказ театральной дирекции, за что ей было назначено к выплате 400 рублей, а затем по ее настоянию сумму увеличили до 600 рублей. Что же представляла собой работа Горчаковой? По большей части это был либо несколько облагороженный, либо вообще нетронутый текст Лишина. Рознится немногое - в том числе куплеты Тореадора:

Лишин

Тост, друзья, охотно принимаю.

Тореадор солдату друг и брат.

Уже за то солдата уважаю,

Что в бой вступить всегда готов и рад[60].

Горчакова

Я ваш тост, друзья, принимаю,

Ведь с вами мы, как близкая родня!

Солдатам руку я предлагаю -

Тореросы, как вы, в бою врагам гроза[61].

Разумеется, в обоих приведенных отрывках изрядно «хромают» рифмы, просодия и стихотворный метр. В результате в изданный в 1981 г клавир вошел вариант исправленный, но очень близкий именно лишинскому:

Тост, друзья, ваш я принимаю

Тореадор солдатам друг и брат.

Храбрость солдата я уважаю;

Он, как мы, в бой вступить всегда очень рад[62].

И далее в куплетах без особенных изменений оставлен текст Лишина:

Лишин

Уж полон цирк. Ждут представленья.

Толпа кишит - куда ни глянь.

Народ в каком-то упоеньи:

Молва и крик, и спор, и брань.

Клавир 1981 г.

Цирк полн, и ждут представления!

Толпа кипит, куда ни глянь!

И весь народ в страшном волненье,

Говор и крик, а подчас и споры, и брань![63]

Однако на титульном листе клавира указано: «Перевод А. Горчаковой в литературной обработке Е. Геркена». И хотя «обработка» почти повсеместно сведена к находкам Лишина, его имя даже не упомянуто! Справедливости ради отметим, что популярные начальные строчки хабанеры «У любви, как у пташки крылья» принадлежат именно Горчаковой, отказавшейся от неудачного варианта Лишина с нарушением просодии («Любовь птичка, но не ручная / И приручить ее нельзя»). Впрочем, начиная от слов «Любовь свободна, мир чаруя...», - вновь почти дословное совпадение, с сохранением всех найденных Лишиным рифм[64].

Аналогична история с переводом «Мефистофеля» А. Бойто. Изданный в 1886 г. (т.е. еще при жизни Лишина) перевод Горчаковой кое-где в точности, кое-где с изменениями (в худшую сторону) повторяет текст Лишина, напечатанный под его собственной фамилией шестью годами ранее. Для примера сравним знаменитый монолог Мефистофеля в двух версиях:

Лишин

Я - тот дух, что отрицает

Все - и даже солнца луч.

Злобный смех мой досаждает

Даже тем, кто так могуч.

Низвержение созданья,

Разрушение всего -

Цель стремленья моего.

Грех - мой мир. Мое дыханье -

Смерть и зло.

Если б слить я мог

Свет

Весь в единый слог:

«Нет!»

И покрыть все голосистым

Свистом, свистом, свистом![65]

Горчакова

Я тот дух, что отрицает

Все - луч солнца и звезду,

Часто смех мой досаждает

Властелину и Творцу;

Я желаю низверженья,

Разрушения всего;

Цель стремленья моего

Грех и мира распаденье,

Смерть и Зло!

Ха! Я смеюся и твержу одно:

«Нет!»

Злюся в бешенстве кричу свое:

«Нет»!

И ношуся

С злобным адским, голосистым

Свистом, свистом![66]

Много находок имеется в лишинских переводах немецких текстов. В 1899 г, например, «Русская Музыкальная Газета» проводила сравнение нескольких вариантов перевода романса Вольфрама из «Тангейзера» Вагнера. Сопоставляя их с немецким оригиналом, редакторы справедливо выделили перевод Лишина - по точности, по качеству текста (и, добавлю от себя, удобству для пения - Л. 3.). В этом фрагменте Лишин поднялся даже выше К. Званцова, одного из тогдашних лучших переводчиков Вагнера, в чем может убедить следующее сопоставление:

Лишин

Тебя с любовью я всегда

Встречаю, чудная звезда!

Ей передай ты мой привет,

От сердца, где измены нет,

Когда душа ее святая

Направит путь к селеньям рая![67]

Званцов

О ты, вечерняя звезда!

Ты мне мила везде, всегда!

Неси ей вздох души родной,

Когда она здесь пред тобой,

Оставя мир, промчится мимо,

Как ясный призрак