Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хозяин квартиры отвлекся от разговора, наконец-то положив трубку на место, и пошел уточнять, кто же это все-таки жаждет войти.
— Ух, ты, табуреты притащили! — послышался его голос и в квартиру вошли двое, неся каждый по креслу.
— Оперативно батя работает, — шепнул мне на ухо Алексей.
Когда все посторонние ушли, мы дружно всё распаковали, и хотели было поставить у стола, на место неудобных и до чертиков надоевших табуретов, как у Алексея родилась не совсем уместная, в данной ситуации, идея.
— Может, вы мне покажете что-нибудь из своего бывшего репертуара?
— Ты что, опух? Нет, у тебя точно ролики за башню заехали, — закричал Саня, отчего Леша съежился, зажмурил глаза и втянул шею. — Или ты по наивности своей полагаешь, будто мы тренируемся каждый день? Тем более в такой паршивой квартире сделать ничего невозможно, а ты тут еще со своими глупыми мыслями, как в суп-харчо лезешь, ведь это не то…
— Успокойся! — не выдержал я. — Тебе же вежливым нормальным языком попросили: «Покажи что-нибудь!», а ты со своими придирками так запугал человека, что тот еле дышит.
— А ты вообще чайник прикрой, пока свисток не отбили. Тоже мне, Бэтмен занюханный. Может мне нравится, когда у кого-нибудь от меня «крыша течет», так что отвали в гараж, пока я добрый и не мигай фарами, а то закончу базар с этим хануриком и до тебя доберусь, бойскаут фикусовый.
Я поперхнулся, икнул, успокоил порыв дать по репе и, глядя прямо ему в глаза, спокойно произнес.
— Ты тут лабуду не вешай, актер мраморный, ты ведь знаешь, что «батьку» лучше не злить, а то, как дам в бубен, сразу нюх потеряешь и ласты склеишь. И не ори в рупор, и так перепонки болтаются.
— Че? Да ты вообще на кого батон крошишь?
— Слушайте, а может не стоит из-за меня такую дискуссию разводить? Ведь…
— Молчать! — крикнули мы оба, повернувшись в его сторону, но после этого прекратили диспут и напряженно стали обдумывать происшедшее.
— Ладно, Игнат, без обид. Просто не ожидал подобного. Сколько месяцев его знаю, а такое слышу впервые, тем более после беседы с отцом настроение упало на самое дно колодца.
«Кажется, это уже было. Или нет?»
Где-то зазвонил телефон. Мне опять подумалось, что это сотовый Леши, но «Макар» подошел к столу, опустил под него руку и достал трубку с антенной.
— Алло. Гхм… э-э-э… это… Лена?
— Кто?
— Лена?
— Опять? Она ведь звонила.
— Кхе, кхе… Лена? А ты не звонила десять минут назад? Нет, я не болен… и жара у меня нет… и память отличная, даже могу вспомнить, в чем ты была позавчера вечером. Перечислить? Оу… только не кричи в трубу. Не надо так не надо, зачем так орать?
Мы застыли как каменные статуи древних богов. Это ведь было. Или она смеется, или мы свихнулись, причем все трое и все сразу, или творится черт знает что.
На сей раз Саша говорил недолго и после того как отправил трубку обратно под стол, опустился в кресло и тоже застыл. Первым разморозился я.
— Давайте забудем обо всей этой абракадабре хотя бы на время. Сань, покажи, пожалуйста, низкое сальто! Саня! Але, гараж!
— А? Что?
— Я говорю, низкое сальто покажи.
— Но ведь не тренировались полгода.
— Ничего, я уверен, что у тебя все получится.
Юноша пожал плечами, почему-то стал на кресло и прыгнул на другое, сделав в воздухе один переворот. Опустился удачно, голову не сломал, люстру не сбил, но от кресла отлетела какая-то черная деталь и попала мне в лоб.
— Е… твое!
Схватившись за левую половину виска, я прикрыл глаза, поднял с пола пластмассовую фигулину и, икнув пару раз, добавил:
— Хватит микрофонами разбрасываться!
Леша так и остался сидеть застывшим. Саша открыл было рот, но не удержался на кресле и свалился на пол.
— Так, все, мне надоело! Либо ты наведешь порядок в своей квартире и избавишься от металлолома, или я за себя не отвечаю.
— Стоп! — воскликнул Саня, отпружинив от пола и встав на ноги. — Кажется, нам пора на улицу!
— Серьезно? Ты за погодой смотришь?
— А что?
Я покачал головой, подошел к окну и отодвинул жалюзи в сторону. На улице шла метель, но такая, какую никто никогда не видел. Можно было сказать, что метет «как из ведра», хотя это и не относилось к тому. Все деревья понуро склонили ветви и казалось, что они вот-вот оторвутся и упадут в сугроб, где и будут похоронены под толщей снега. Из прохожих — никого, совершено никого. Действительно, какой же умный будет ходить под таким снегопадом, ведь «снег башка попадет — дырка будет», во как!
— Не ну, что это такое? Как я до дома дойду?
— Тебе до дома минуты две самое большое. Не кричи понапрасну.
— Что вообще происходит? Была ведь замечательная погода.
— Все меняется.
Я вдруг вспомнил, что позабыл сделать один звонок. Взял трубку и набрал номер. Сначала были слышны лишь долгие гудки, потом вообще ничего не было слышно, затем странный скрежет, скрип и, наконец, послышался тихий голос, будто говорили из другого города:
— Алло!
— А… э… Миха?
— Ясен пень, кто же еще или ты думаешь, я свой сотовый всем желающим буду раздавать?
— Дык… ведь… кто тебя знает.
— Дык, дык… Кирдык! Да, что тебе?
— Я… мы тут подумали и решили, что возможно тебе не стоит приходить на встречу Нового года к нам!
— Вы там случайно косяков не курили?
— Уверяю, ничего подобного даже и в мыслях не было!
— Да? Тогда вы все там точно опухли.
— С чего бы это?
— Не, ну е-мое, все мои собираются к вам, а я, как лопух дома останусь? Не выйдет! До дома твоего отца десять минут идти, и ты думаешь, мы не дойдем?
— Дойти-то вы может, и дойдете, но в такую, мягко скажу «метель», найдете дорогу, может, только за час. Ты в окно выгляни! Это же не метель, не буря, а снежная лавина — смоет всех нафиг, ну а если и не смоет, то завалит по самую крышу, так что какая…
— Стой, молчи. Я вообще-то на крыльце своего дома стою, но метели и в упор не вижу.
— Не понял…
— Не понял? Да вы обкурились там все! Какая лавина, какая метель, здесь мороз градусов в двадцать, а ты лабуду какую-то гонишь.
— Так значит, у тебя там ничего нет?
