Наши дети. Исповедь о самых близких и беззащитных - Павел Астахов

Но я этим ограничиваться не собирался. В самом деле, чего с главврача спрашивать? Прихожу на совещание правительства и спрашиваю министра здравоохранения республики – молодую женщину лет сорока примерно:

– Это же ваша епархия, министерство здравоохранения Карелии?

– Да, моя.

– Вы ведь тоже видели нарушения, правда? Вы же со мной ходили.

– Видите ли, я не знаю, откуда все это взялось, я месяц назад там проверяла, все было хорошо, – возражает она мне.

Я говорю:

– Ладно, тогда давайте так. Вот две сосочки, я их не брал руками, сразу завернул в салфеточку. Пожалуйста, возьмите в рот сосочку. Вот здесь, при всех.

Конечно, она не взяла. Фыркнула только очень возмущенно. А я продолжаю:

– Ну, знаете, если вы считаете, что все хорошо, то вы не ту должность занимаете.

И она после этого тут же увольняется. И эту соску там запомнили. Уже два президента республики в Карелии сменилось, а соску все помнят.

Скажу честно: я по-другому не могу, на самом деле. Я смотрю на эту соску и думаю: «А своему ребенку я бы дал такую? – Нет». Я пытался и пытаюсь вдолбить в головы губернаторов и региональных министров одну простую вещь: что, во-первых, надо бывать в детских домах, которые у них на территории находятся, потому что они за них отвечают, а во-вторых, надо всегда сравнивать. Вот стоит компот на столе – вы такой компот даете своему ребенку или внуку? А вот на такую простыню вы его положите? А вот на такой кровати он будет спать?

И действительно, через такое личное отношение многих губернаторов удалось пробить, убедить и победить. Точно знаю: абсолютное большинство из них практически никогда об этом раньше не задумывались. А в таком вот диалоге – помогает, работает!

Кстати, в свое время мы добивались возвращения критериев оценки эффективности работы губернаторов. Об этом я считаю важным упомянуть, потому что с некоторыми категориями оппонентов уполномоченный сталкивается, когда занимается устройством сирот в семьи. В том числе это не только личности, которых можно назвать грантоедами, и люди, которые живут за счет иностранного усыновления или лоббируют иностранное усыновление. Это еще и сами руководители детских учреждений, а кроме того – руководители органов исполнительной власти регионов. Каким образом? Объясню.

Казалось бы, губернатор должен в первую очередь заботиться о самых незащищенных – стариках, детях, инвалидах, сиротах, безнадзорных детях. И, в принципе, он это обязан делать. Но это очень болезненное место, за которое можно схватить любого губернатора, даже самого хорошего. Приехать в несколько детских домов – что мы и стали делать – и найти там букет нарушений. А потом, конечно, можно прийти и договориться с губернатором о том, как он будет все это устранять, как будет реорганизовывать жизнь в этих учреждениях; убедить его, во-первых, что он в этом сам виноват, он за это отвечает, а во-вторых, что он в состоянии это все исправить, а мы поможем. А можно взять и представить доклад президенту, премьеру, генпрокурору.

Я старался и стараюсь всегда выстраивать с губернаторами деловые отношения в этой части – в хорошем смысле, – чтобы они все-таки исправляли ошибки, которые у них есть или которые достались им по наследству и остались незамеченными. В свое время, 27 декабря 2010 года, я попросил у президента слова на Госсовете и выступил перед губернаторами. Я сказал:

– Уважаемые губернаторы. Вот вы здесь все сидите. У каждого из вас в регионе есть детские интернатные учреждения. Я не знаю региона, где их было бы больше, скажем, пятидесяти.

Сейчас их, кстати, стало уже гораздо меньше. Только что был в командировке в Воронеже. Сам город уже стал миллионником, Воронежская область большая, развитая и хорошо населенная. В Воронеже на сегодняшний день восемь интернатных учреждений. Детский дом остался один. Есть коррекционные школы-интернаты и один дом ребенка. Но мы с вами, напомню, говорим о 2010 годе, поэтому цифра пятьдесят будет вполне уместна.

– У меня к вам просьба, – продолжаю я. – В ваших силах за какой-то понятный промежуток времени побывать в каждом детском доме, в каждом интернате, в каждом доме ребенка. Вы едете по насущным вопросам – дороги, ЖКХ, пенсии, что угодно, – заверните в детский дом. Вы обязаны это сделать. Потому что от того, как вы будете себе представлять и видеть проблемы детей-сирот, так они и будут решаться в регионе. Зайдите и сравните. Если вы сравниваете, как живет ребенок-сирота и как живут ваши дети или внуки, и сравнение не в пользу детей-сирот – значит, вы в долгу перед ними. Я вас призываю именно так подходить к этому вопросу. А если вы не будете этого делать – ну извините, тогда у нас будет другой разговор. У меня есть полномочия приехать с проверкой, и у меня есть возможность и компетенция представить доклад президенту.

Что произошло в этот момент?

Естественно, губернаторы, как руководители региональной исполнительной власти, всегда оцениваются. Есть масса управлений в администрации президента, которые следят за разными аспектами жизни каждого региона. Управление внутренней политики, управление общественных программ, экспертное управление, которое занимается экономикой и финансами, и т. д. И все, конечно же, так или иначе смотрят на то, насколько губернатор эффективен. Сейчас появились общественные институты, которые за гранты президента высчитывают эту эффективность. Но они еще очень молодые, им всего около двух лет. Они были и раньше, но не могу сказать, что высказываемое ими мнение всегда было объективным. Однако для внутреннего понимания существует формула определения эффективности исполнительной власти региона, в которую входило – на момент, когда я пришел работать в администрацию, – если не ошибаюсь, порядка двухсот критериев. Постепенно число этих критериев стало сокращаться. В итоге в момент очередного сокращения этих критериев, кажется, до тридцати двух – это как раз был конец 2010 – начало 2011 года, – мне мои советники говорят:

– Павел Алексеевич, посмотрите, есть внутреннее предложение о сокращении этих критериев, благодаря которому выпадает критерий оценки положения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в регионе.

Я не знаю, кто и как это пролоббировал, но очевидно, что это случилось не просто так. Потому что мало желающих отвечать за то, что им досталось еще от советской власти, от предшественников, от нехватки средств, от бедности, от асоциальных родителей и т. д. Это как раз к вопросу о том, что я говорил: многие губернаторы тоже считали: «Вот, мол, маргиналы, асоциальные личности, ну и Бог с ними. А я такой хороший, благополучной жизнью живу, поэтому меня их проблемы не касаются. А то, что меня все время за это ругают, – так нужно пойти по простому пути: договориться и этот критерий убрать». Нет критерия – не за что отчитываться и не за что краснеть.

Это и произошло. В 2011 году вдруг исчезает этот критерий, и до конца года принимается решение о том, чтобы осталось еще меньше критериев. Когда я начал писать «прошу вернуть», мне по внутренней переписке, не доходя до президента, объяснили: мол, Павел Алексеевич, все замечательно, но дело в том, что у нас тут оптимизация, в том числе – чтобы по двумстам критериям не оценивать губернаторов. Мы собрались, все экспертно проработали, туда все, что нужно, входит, там есть социальный блок.

Однако я на этом не успокоился. Я просто понял: если за это с губернаторов не будут спрашивать, иначе говоря, если это не будет критерием оценки, то, соответственно, кто-то, имеющий совесть и память, будет продолжать работу, а кто-то скажет:

– Слушайте, меня за это не наказывают! Ну есть сироты и есть; и Господь с ними. Накормлены? Накормлены. Одеты? Обуты? Ну и слава Богу. И все. Отстаньте!

Процесс возвращения этого критерия занял почти полтора года. Я начал писать, говорить, начал со всеми обсуждать, подготовил доклад президенту. В итоге 28 декабря 2012 года, в один день с принятием «закона Димы Яковлева», вышел знаменитый Указ № 1688. То есть Госдума приняла закон, запрещающий американское усыновление, а президент подписал указ о мерах по поддержке детей-сирот, приемных семей и т. д. И шестым пунктом в этом указе стоит положение, согласно которому в критерий оценки эффективности исполнительной власти в регионе и ее главы включается положение детей-сирот, состояние детских интернатных учреждений, положение приемных семей, многодетных семей – то есть полный блок.

Что получилось? На данный момент количество критериев оценки свелось к двенадцати. То есть, когда их было двести, удельный вес каждого из них был, естественно, совсем другим. А теперь каждый пункт на виду, в том числе и положение детей. И я очень благодарен президенту Путину за то, что он все это увидел, понял, обсудил со специалистами и вернул данный критерий в перечень для оценки.

С этого момента началась новая история. Считаю, что 2013 год оказался таким плодотворным еще и из-за этого: губернаторы поняли, что придется отвечать, замести проблему под ковер не удастся.