Капитализм, социализм и демократия - Йозеф Шумпетер

Конечно, "предпринимательская революция" 1970-1980-х годов не дает нам гарантии, что постиндустриальный капитализм навеч-но останется благоприятной средой для развития предпринима-тельства. Однако опыта этой революции, кажется, вполне достаточ-но, чтобы сделать предположение о том, что отмеченное Шумпете-ром затухание предпринимательского духа может быть не вековой тенденцией, а фазой какого-то исторического цикла, в ходе которого периоды гладкого инерционного развития сменяются периодами резких изменений и активизации предпринимательства.

По крайней мере, такое предположение полностью соответствовало бы взглядам Йозефа Шумпетера, высказанным в "Теории экономического развития" и "Экономических циклах".

Если при анализе капитализма Шумпетер смело комбинирует чисто теоретический экономический анализ с исследованием ре-альных институтов капиталистического хозяйства и общества в це-лом, то его описание социализма носит преимущественно абстрак-тный характер.

Третью часть "Капитализмa, социализмa и демократии" следует воспринимать в контексте теоретической дискуссии о возможности рационального хозяйствования при социализме, развернувшейся в 1920-1930-е годы. Ее началом послужила статья Э.Бароне "Ми-нистр производства коллективистского государства", в которой автор доказывал, что при централизованном планировании можно достичь оптимального функционирования экономики, в админи-стративном порядке приравняв цены предельным издержкам. Аргументацию Бароне в дальнейшем развили А.Лернер и О.Ланге (см. подробное описание в кн.: Блауг М. Экономическая теория в ретроспективе. М.: Дело, 1994. Гл. 13). Оппонентами выступили Мизес и Хайек, утверждавшие, что оптимизация при социализме невозможна, поскольку цены не могут отражать реальных пред-почтений людей. (Читатель может составить представление о сущ-ности этой позиции, прочитав переведенные на русский язык кни-ги Хайека "Дорога к рабству" и "Пагубная самонадеянность".)

В этом споре Шумпетер встал на сторону Бароне. Принятие ра-циональных решений, максимизирующих предпочтения (правда, не потребителей, а самих "плановиков") при социализме он считал возможным. В отличие от Мизеса и Хайека Шумпетер сопостав-лял "социалистический проект" не с конкурентной моделью, а с ка-питализмом большого бизнеса, достаточно далеко продвинувшим-ся в сторону обобществления и рационализации (см. выше). В та-ком случае доведение этих процессов до их логического заверше-ния при осуществлении социалистического проекта должно приве-сти лишь к дополнительному росту эффективности. Шумпетер разбирает "по косточкам" теоретический социализм и каждый раз обнаруживает его преимущество перед капитализмом.

В частности, он берет под защиту еще один жупел западного общественного мнения — бюрократию и доказывает, что централизованная и дисциплинированная социалистическая бюрократия будет эффективнее капиталистической.

Что же касается "реального" социализма в советском испол-нении, то Шумпетер, естественно, считает его преждевременной и, следовательно, сильно искаженной формой социализма, которая, однако, в дальнейшем умеет возможность выправиться, а. пока вполне успешно решает экономические задачи диктатор-скими методами.

Впрочем, как явствует из пятой части самому Шумпетеру ближе английский лейбористский и скандинавский социал-демократический социализм как наименьшее неизбеж-ное зло.

То, что Шумпетер пишет о социализме, заставляет еще раз вспомнить широко обсуждавшуюся у нас в перестроенные годы проблему: симпатии западных интеллектуалов к социализму вообще и к советскому в частности. Случай Шумпетера, может быть, наиболее показателен, поскольку в политических симпатиях к социализму он никогда замечен не был. Дело, видимо, заключалось в том, что на высокоабстрактном теоретическом уровне социализм действительно может показаться исследователю набором "правильныхправильных" элементов. Но при любой попытке собрать из этого конструктора реальную постройку неизменно оказывается, что скре-пить ее можно только цементом насилия. Последовательное осуществление социалистического проекта неизбежно ведет к тоталитаризму — этот вывод человечество смогло сделать лишь обогатившись историческим опытом нашей многострадальной страны и ее вольных и невольных последователей, Исследуя перспективы капитализма, Шумпетер, как мы помним, учитывал культурные и социально-психологические факторы. При рассмотрении социализма теоретический каркас так и не был наполнен живой плотью.

Большой самостоятельный интерес представляет шумпетеровский анализ демократии, предпринятый в четвертой части. Здесь автор продолжает играть привычную для себя роль "срывателя всех и всяческих масок". В противовес "классической доктрине" де-мократии, исходившей из идеи "общего блага" и политической системы, предназначенной для его реализации, Шумпетер трак-тует демократию как чисто буржуазный феномен, но не в марксистском классовом духе — как комитет по делам буржуазии. Просто при капитализме политика как бы становится отраслью экономики, в которой действуют законы конкуренции: люди, желающие получить политическую власть, вступают между собой в кон-курентную борьбу за голоса избирателей. Такое экономическое толкование политической сферы, впервые предпринятое Шумпе-тером, получило мощное развитие в рамках западной экономиче-ской науки, стремящейся применить свой инструментарий к сопредельным областям знания: социологии, политологии, праву и т. д. Достаточно упомянуть теорию "общественного выбора" Кеннета Эрроу, теорию политических циклов Энтони Даунса и, конеч-но, многочисленные и разнообразные труды Нобелевского лау-реата 1992 г. Гэри Беккера, который признавал, что стремление написать работу об экономическом подходе к политическому пове-дению у него возникло под влиянием прочтения "Капитализма, социализма и демократии". (Capitalism and Democracy: Schumpeter Revisited. Ed. by R.D. Сое, С.К. Wilber. Notre Dame, Indiana, 1985. P. 120).

В данной трактовке демократия может в принципе существовать и при достаточно абстрактно понятом социализме, хотя Шум-петер делает оговорку о том, что в условиях социализма власть государства над обществом становится слишком большой, а потому правительство легко может поддаться искушению ограничить де-мократию.

(Естественно, что в СССР Шумпетер не видел демократии ни в какой ее форме.)

Наконец, мысли Шумпетера о демократии как о политическом методе, который не может быть самостоятельной целью общества, иллюстрируются сегодняшними российскими политическими де-батами, в которых требования соблюдать демократию и конституционность украшают платформы политических сил противоположных направлений.