Сумочка из крокодиловой кожи. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова - Вячеслав Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вполне адекватная и ожидаемая просьба дочери вызвала у неё совершенно негативную реакцию. В подтверждение своих слов она отрицательно покачала головой.
– Да и кто этот ваш митрополит? – недоброжелательно поинтересовалась она, окинув монахиню Серафиму испепеляющим взглядом. – Ещё вчера был командиром на подводной лодке, а как только вышел в отставку, так вдруг сразу стал исконно верующим православным христианином?
Её голос казался спокойным, но за этим спокойствием таилась настоящая буря негодования.
– Наш митрополит Симон, никогда не был командиром подводной лодки, – размеренно ответила монахиня и тут же добавила: – Но в армии он конечно служил. Тем более что родился и вырос в семье военнослужащего. В своё время Владыка Симон даже был военным врачом, а в 1983 году окончил Московскую Духовную Академию и принял монашество.
– Хотите сказать, что он рождён быть священнослужителем? – с нескрываемым сарказмом и некоторыми нотками прежнего раздражения в голосе, поинтересовалась Лизонькина мама.
– Этого я не знаю, – всё тем же спокойным голосом, ответила монахиня. – Но смею вас заверить, что митрополит Симон, это не только кристально чистой души человек, но и воистину митрополит от Бога!
Лизонькина мама была до такой степени обескуражена её ответом, что смогла лишь пробормотать слова извинения. Она почувствовала, как кровь прилила к её щекам, и поспешно отвернулась, чтобы скрыть внезапно нахлынувшее чувство стыда.
– Бог простит нам все наши заблуждения и прегрешения! – вновь перекрестившись, произнесла монахиня Серафима.
Она была исключительно добра и тактична, но при этом, её голос стал более твёрдым и выразительным, а глаза наполнились искренним состраданием.
– Я хочу покреститься! – упрямо повторила Лизонька.
Ничто в жизни ещё не удивляло и одновременно не пугало её мать так, как неожиданная настойчивость маленькой дочери. От негодования она сжала кулаки с такой силой, что даже почувствовала, как её ногти впиваются в ладони. Её нижняя губа задрожала. В этот раз просьба дочери уже прозвучала словно приказ, который невозможно было не выполнить.
– Хорошо, – неожиданно пообещала она. – Завтра мы обязательно сюда придём. Пусть митрополит Симон тебя окрестит…
На секунду ей показалось, что буквально все лики святых, находящиеся в соборе, смотрят на неё одобрительным взглядом. И хотя она сразу же выбросила эту мысль из головы, всё же снисходительно добавила:
– Во всяком случае, если ты хочешь стать ближе к Богу, то почему я должна этому противиться…
Запомни детонька, – приятным мягким голосом, добавила монахиня Серафима, – все люди, которые к нам приходят, и взрослые и дети, обязательно приобретают духовное успокоение и веру в грядущие лучшие времена.
– И мой папа ко мне вернётся? – настойчиво поинтересовалась Лизонька.
Монахиня ответила не сразу. Сначала она поправила косыночку, прикрывшую Лизонькины кудрявые белокурые волосы и лишь затем вновь произнесла:
– На всё воля Божья!
Догадавшись, что такой ответ вряд ли удовлетворит Лизоньку, она снисходительно добавила:
– Ты, главное, продолжай верить, что твой папа жив и здоров. А ещё не забывай молиться! А я в свою очередь тоже помолюсь и попрошу Господа Иисуса Христа, чтобы он откликнулся на твои молитвы…
– Я действительно не верующая женщина, но так и быть, не стану перечить воле и желанию моей дочери. Завтра я обязательно её приведу… – заверила Лизонькина мама.
Она неторопливо повела дочку к выходу, но перед тем как покинуть собор, ещё раз обернулась.
– Если не ошибаюсь, при крещении должны присутствовать крёстные родители… – робко уточнила она.
– Я с превеликим удовольствием соглашусь, стать крёстной матерью для этой восхитительной забавной девочки, – с полной ответственностью заявила монахиня Серафима.
Всю эту ночь Лизонька беспокойно ворочалась в постели, часто просыпалась, а потом долго не могла заснуть. Ей не терпелось дождаться следующего утра и как можно скорее пойти в её прекрасный сказочный домик. Лизоньке понравилось молиться о спасении её единственного и любимого отца.
– Какой ты чудесный и хорошенький… – уже на следующий день выговаривала Лизонька, поглаживая ручонками свой новенький нательный крестик.
Она так же с не наименьшим восторгом поглядывала на иконку, подаренную ей митрополитом Симоном, который остался для неё всего лишь седобородым дедушкой, постоянно смотревшим на Лизоньку уставшим, но очень добрым и нежным взглядом.
– Господи Милосердный, сжалься надо мной, верни мне моего дорогого папочку! – неустанно повторяла Лизонька.
Она продолжала молиться даже когда одни дни менялись другими, прохладное лето Заполярья сменилось холодной и дождливой осенью, а на смену этой осени пришла морозная заснеженная зима, затем наступила весна и незаметно, вновь над Кольским полуостровом засияло яркое летнее солнце. К сожалению, её папа так и не возвращался домой, но, несмотря на это, Лизонька упорно продолжала молиться и просить Господа исполнить её самое заветное желание. Поражаясь неустанному упорству маленькой дочери, её мама всё чаще стала водить Лизоньку в ещё не достроенный Спасо-Преображенский морской кафедральный собор. Однажды она вернулась оттуда с таким же серебряным нательным крестиком, какой был у её маленькой дочери.
– Может и правда, пути Господни неисповедимы? – сказала она, нежно обнимая Лизоньку. – Раз ты так сильно веришь, что твой папа не погиб в море, то и я тоже стану просить Иисуса Христа совершить великое чудо.
Спустя ещё какое-то время, тёплым июньским днём Лизонька смотрела на свою иконку и в очередной раз умоляла Господа вернуть ей отца, как внезапно распахнулась дверь её детской комнаты, и взволнованная мама громко воскликнула:
– Лизонька! Доченька! Родная моя… Посмотри, кто к нам пришёл… Господь услышал твои молитвы…
Лизонька пристально смотрела на незнакомого человека. Это был высокий и сильно исхудавший мужчина. Взгляд его блестящих чёрных глаз, обрамлённых густыми ресницами, отдалённо напоминал ей отца, но всё-таки был каким-то другим, незнакомым и в тоже время привораживающим её внимание. В какой-то момент она узнала его широкую лучезарную улыбку, и её сердечко тревожно забилось.
– Папа-а-а! Папулечка… – громко вскрикнула Лизонька. – Родненький мой! Любименький… Я так долго тебя ждала, Я верила, что мой сказочный домик обязательно тебя защитит… Я же говорила, что ты ко мне вернёшься…
Она бросилась к отцу в жаркие объятия, и крепко обхватив его за шею, принялась целовать его колючие небритые щёки.
Папочка! Любименький мой! Ты вернулся… – возбуждённо произносила Лизонька. – Мне дедушка подарил серебряный крестик и иконку Господа нашего Иисуса Христа. Я всё время молилась. Господь услышал мои молитвы…
– Какой дедушка? – изумился отец.
– Ей уже исполнилось пять лет, но она всё ещё несмышлёная маленькая девочка, и даже не понимает, что её окрестил сам митрополит Мурманский и Мончегорский Симон. Сколько раз ей говорила об этом, всё бесполезно. Так и продолжает считать его своим родным и самым добрым на свете дедушкой… – пояснила Лизонькина мама.
Несмотря на то, что Лизонька ровным счётом ничего не поняла ни о рабочей спецодежде, в которой находились документы её отца и которую по ошибке надел другой матрос, ни о какой-то иностранной яхте и долгих месяцах заключения, она была безумно счастлива. Она была счастлива уже от того, что могла находиться рядом со своим отцом. Лизонька вновь могла крепко обнять своего любимого папу и слышать его хриплый прокуренный голос.
– Было ужасно страшно, когда я, в кромешной мгле освещённой лишь вспышками молний сопровождаемых раскатами яростного грома оказался за бортом нашего судна, – говорил отец Лизонькиной маме. – Я был уверен, что пришёл конец моему жалкому никчёмному существованию. Буквально за доли секунды я успел переосмыслить всю свою сознательную жизнь. Я видел себя маленьким ребёнком и видел своих давно умерших родителей. У меня перед глазами промелькнула моя юность, а так же и моя семейная жизнь. Я видел тебя и нашу свадьбу…
– Меня? – изумилась Лизонькина мама.
– Ты была в красивом свадебном наряде, с твоей прекрасной причёской. Ты как всегда мило улыбалась. Я смотрел на тебя и понимал, что вижу в последний раз. Моё сердце сжалось от ужаса. Впервые за столько лет я обратился за помощью к Богу.
– И правильно сделал! – похвалила Лизонькина мама, и тут же спросила: – Наверное, ты молил его о спасении своей души?
– Я поклялся, что если останусь жив, то обязательно схожу в церковь и покрещусь. Хотя, говоря честно, я уже не верил в своё спасение. Внезапно передо мной возникло видение. Я отчётливо увидел Лизоньку, стоявшую на коленях перед иконой Господа Иисуса Христа. В глубине души, я даже пожалел, что мы с тобой так и не собрались окрестить нашу девочку.
