Товарищ Альбер распорядился - Олег Сергеевич Агранянц

* * *

Профессор вынул из кармана пистолет и незаметно под столом протянул его Потрошителю:

– Возьми это. Там обои отходят от стены. Спрячь.

– Ты с ума сошел!

– Теперь командую я. Щенок! Из третьей конспиративной квартиры!

Тот послушно взял пистолет и спрятал за обои.

* * *

Парень в майке с Че Геварой подошел к доктору Бесá:

– Здравствуйте, доктор.

– О, это вы! Я вас не узнала.

– Это плохо, что вы сюда попали. Вас, наверное, ждут больные.

– Ну так выпустите меня.

– Мы женщин не тронем. Вы с вашей подругой можете не волноваться.

– Как ваша мать?

– Она умерла.

– Извините.

* * *

Главный подозвал женщину в джинсовой юбке:

– Проверь всех, Юла.

Женщина в джинсовой куртке, которую он назвал Юла, отдала гранату Рыжему, тот поставил чемодан на пол и уселся около двери вместе с «Че Геварой».

Юла встала в центре зала:

– Прошу всех предъявить документы и сдать оружие. Покажите сумки. Мы не сделаем вам ничего плохого. Однако в случае каких-либо действий, мешающих проведению нашей операции, будем вынуждены применить силу без предупреждения[1].

Проверка

Юла и Рыжий начали обход.

Подошли к столику, где сидели Профессор и Потрошитель. Те молча предъявили документы.

– Оружие?

– Нет, – ответили оба.

Потом доктор Бесá и пришедшая с ней девушка.

– Документы. Оружие. Откройте сумочки.

Журналист и Акиндиновы.

Юла взяла паспорт Аркадия:

– Русский?

– Да.

– Мы это учтем. Но пока, пожалуйста, посидите со всеми.

– Хорошо.

– Спасибо и сожалею.

Детектив и актриса Люси.

Юла взяла сумочку Люси:

– Вас, мадмуазель, я знаю. Тем не менее, покажите удостоверение личности.

Она начала рассматривать удостоверение личности.

– Там мое настоящее имя, – заспешила Люси, – а Люси – это псевдоним.

– Я понимаю. Возьмите удостоверение.

Потом Хозяйка, папаша Фуко. Студент.

– Удостоверения личности. Оружие.

Рыжий намеревался подойти к Поэтессе. Юла его остановила:

– Потом.

– Потом – так потом.

– Все. Спасибо. Проверка закончилась.

Рыжий вернулся к бару и уселся рядом с «Че Геварой».

Трижды умноженное на подвиг

Юла подошла к столику, за которым сидела Поэтесса.

– Вот мы и встретились.

– Если я скажу, что встреча меня радует, ты не поверишь.

– Не поверю.

– Выбраться бы отсюда живой. У меня дочка.

– Не бойся, тебя мы не тронем… Дочка, говоришь… А муж есть?

– Мужа нет.

– А у меня наоборот: муж есть, а детей нет… Не муж, а человек, которого я люблю. И он меня любит.

– Тогда у вас все впереди. Будут дети.

– Он – в тюрьме. Мы здесь из-за него.

– Извини, я не знала.

– Странно… Думая о нем, я вспоминаю твои стихи. Правда, странно: человека не любишь, а его стихи нравятся?

– Я тебе ничего плохого не делала.

– Мы – разные, понимаешь, разные. Ты меня не поймешь.

– Я действительно не понимаю тех, кто убивает.

– Если бы судьи не приговаривали, палачи бы не убивали. Ты думаешь, нам нравится убивать? Но мы идем на это, потому что верим в счастливое будущее. В далекую свободу.

– Так можно начать сочувствовать коршуну, которому приходится питаться печенью Прометея.

– Мы хотим изменить мир.

– Мир изменить нельзя. История – это поезд. А вы толкаете ногами стенки купе и думаете, что таким образом ускорите ход поезда.

– Время нас рассудит… Как там у тебя? «Люби мою радость, люби мой гнев»… Помнишь?

– Помню.

Люби мою радость, люби мой гнев,

Забудь, что пол у нас разный.

Наша любовь – как горящая нефть.

Чистое пламя из лужи грязной.

Наша любовь – это мысли сгусток,

Путника путь и погонщика покрик.

Наша любовь – это искусство,

Трижды умноженное на подвиг!

– Трижды умноженное на подвиг, – повторила Юла. – Это ты сказала: «На подвиг». А должна была сказать я.

Пингвины могут спать спокойно

Главный сел за столик папаши Фуко:

– Ну что, господин бывший единомышленник, теперь твои секретари по парламентам заседают, с министрами за ручку здороваются… А помнишь, лет двадцать назад мы с тобой в Москве «Долой империализм!», «Да здравствует Че Гевара!» вместе кричали. Забыл?

– Было другое время.

– Правда победит. Правда всегда побеждает.

– Это верно. Только у каждого – свое представление о том, что считать правдой.

– Правда – она одна. Настоящая. Остальное – подделки. Помнишь, как после митинга против войны во Вьетнаме нас забрали в полицию?

– Помню.

– Я до сих пор не могу понять, почему всех держали два дня, а тебя сразу выпустили.

– Командир патруля имел виды на мою сестру.

– Как она?

– Уже два года как ее нет.

– Прости. Я не знал.

Главный встал и ушел. К папаше Фуко подсела Хозяйка:

– Что он говорил?

– Ничего интересного.

– Что дальше будет?

– Не знаю. Боишься?

– Боюсь.

– Женщин они не тронут.

– А тебя?

– И меня не тронут. Они меня знают. Мы с ними хоть и разошлись, но левых они не трогают.

– А Анри? Мой будущий зять. Он ведь левый.

– Даже слишком. Пингвины могут спать спокойно.

Фотография пятилетней давности

Филипп внимательно рассматривал Аркадия. Тот удивился:

– Вы по-прежнему ищете сходство между нами.

– Я ищу сходство между вами и вашей фотографией на визе. Мне ее показали, перед тем как я пришел сюда. Правда, это фотография пятилетней давности.

– Я очень изменился за эти пять лет? Постарел?

– Просто вы не похожи на свою фотографию.

– Здесь очень плохое освещение.

– Я сегодня утром получил справку о том, что гражданин России Аркадий Акиндинов выехал из нашей страны пять лет назад и после этого границу не пересекал. Более того, господин Акиндинов за последние годы ни разу не обращался за визой в наши представительства за рубежом.

– Вы говорите ужасные вещи.

– Нам стало известно, что здесь, в кафе, назначена встреча перекупщика наркотиков с крупным поставщиком. Мы хотели узнать, почему прибывший без документов к нам в страну господин Акиндинов хочет встретиться со мной именно в этом кафе и именно на то время, когда назначена встреча перекупщика с поставщиком.

– Вот как? – удивился Аркадий. – И какую роль вы мне отводите? Перекупщика или поставщика?

– Скорее, перекупщика. Потому что поставщика мы знаем. За ним неотступно следует наш агент.

– И оба они в этом зале?

– Да. И поставщик, и наш агент – оба в этом зале.

Вмешался журналист:

– И все-таки я не понимаю. Если господин Аркадий – крупный перекупщик, зачем он пригласил меня? В первый раз вижу перекупщика наркотиков, который совершает свои сделки в присутствии прессы.

– Мы не знали,