Темный круг - Филарет Чернов

«Сладость стихов меня с детства пленила…»

<Е. Л. Кропивницкому >

Сладость стихов меня с детства пленила:Волны созвучий и трепет волнений,Чистого творчества тайная сила,Радость святая живых откровений.

Словом «поэт» навсегда очарован,В жизни одну избираю дорогу,В панцырь стихов, словно рыцарь, закован,К чистой поэзии светлому богу.

Пусть мне щитом будет верность призванью, —Клятвой скрепленная в сердце сурово, —Пусть мне конем будет — Правды исканье,Метким копьем — вдохновенное слово.

25 апреля 1916 (Рукописный журнал Бима и Бома).

Монахиня

Потуплен долу взгляд. Иконное лицо.Вся с ног до головы в смиренном одеянье.На мраморе руки не заблестит кольцо.Уста сомкнутые не разомкнет лобзанье.Святая, строгая, немая красота!Распятая Любовь — венок ее терновыйВ немую скорбь навек сомкнул уста,Но сладость горечи — на дне души суровой.

Нищий

Он стоит у церкви ВознесенияВ дождь и вёдро, в холод и тепло.На лице его покой смирения,А во взгляде вспыхивает зло.

Смотрит он на публику нарядную,На красивых девушек глядит.Вижу я его тревогу жадную,Чую всё, что в сердце он таит…

В церкви поп в блестящем облаченииСовершает таинство Христа,А у церкви — чую — ВознесенияТемное таится преступление,Как давно манящая мечта…

Сад Поэтов. Полтава, 1916.

Русская (Плясовая)

Над деревней сизый курится дымок,За деревней ал-алеет вечерок,По деревне пролетает ветерок…

По деревне пролетает ветерок…Собралися парни, девушки в кружок:Вот выходит в круг удалый пастушок…

Вот выходит в круг удалый пастушок,Он заводит свой разгулистыйрожок…Свистнул-гаркнул русский парень-ллясунок…

Свистнул-гаркнул русский парень-плясунок:Шапку наземь, руки кольчиком в бочок,Завертелся, закрутился, как волчок…

Завертелся, закрутился, как волчок…Поднимает алый девушка платок,Выплывает, как лебедушка, в кружок…

Выплывает, как лебедушка, в кружок, —Выбивает дробь живую каблучок…Замирает перелетный ветерок…

«Новый Сатирикон». 1916, № 22.

Природа

Она зовет меня — и шепотом листов,И ветерка чуть слышным дуновеньем,И гамом птиц, и звоном ручейков,Закатом дня и утра восхожденьем…

И звезд мерцанием она зовет меня —Лучами звезд и месяца лучами,Всем трепетом, всей радугой огня,Всей Вечностью за Млечными Путями…

Не перестанет звать она из века в век:Владычица — бессмертная Природа —Зачем тебе я — жалкий человек,Идущий в тьму и плачущий у входа?..

<1915>

«Вестник Европы». 1917, № 3.

«Когда, закрыв глаза и погружаясь в мрак…»

Когда, закрыв глаза и погружаясь в мрак, —Так прошлое яснее выступает, —Я слышу, разум мне твердит: «Не так, не так…»А сердце все в былом благословляет…

Холодный разум мой, жестокий, для тебяОшибки памятны… ты мне простить не можешь,Что чувством жил я, жизнь мою губя,И совесть ты мою болезненно тревожишь…

Но к сердцу обратясь, я вижу свет живойВо тьме прошедшего… и все там сердцу мило,И если б только день вернуть из жизни той, —Наперекор уму, все б сердце повторило.

«Вестник Европы». 1917, № 9-12.

Сон

Я видел сон мучительный и странный,Что я… что я уже не гражданин,Что воли свет был только сон обманный:Он поманил землей обетованной,И нет его… исчез он… Я одинВ сырой тюрьме — в унылом казематеЛежу и слышу: где-то часовойЗа дверью ходит… звуки, словно в вате,Заглушены… Я скрипнул на кроватиЖелезной. Встал. «Я брежу? Что со мной?» —Шепчу впотьмах… Иду к глазку дверному…Прильнул. Смотрю: солдатик со штыкомИдет к глазку… такой простой, знакомый…«Товарищ! Друг! Скажи мне, где я? Дома?» —Кричу ему… Товарищ сапогомУдарил в дверь и крикнул зло-сурово:«Я дам тебе товарищ! Прочь отсель!Нам говорить не велено ни слова…» —И заходил по коридору снова…Я лег в тоске на голую постель, —Закрыл лицо дрожащими рукамиИ застонал… нет, горестно завыл…Я сердце жег горячими слезами…А часовой железными шагамиВсю ночь, глуша их ватою, ходил…

«Новый Сатирикон». 1917, № 31.

На высоте

Отчизна! Будущность твоюКак рассказать? Великой тайнойТы смотришь в душу, в мысль мою,И трепет <я?> необычайныйВ душе мятущейся таю…

Встречая восходящий день,Как в небе грозовую тучу,И сам расту в сплошную тень,Взбираясь яростно на кручу,Но где предельная ступень?

Какая тьма и высота!И сердце замирает жутко.Что здесь? Господь иль пустота?Бесплодно спрашивать рассудка,Когда Сам Бог сомкнул уста.

6 августа 1917

Газета «Русская мысль», 10–16.07.1997, № 4182.

«Давно спустилась ночь, а я сижу у входа…»

Давно спустилась ночь, а я сижу у входаЖилища своего. Мне сладок этот час.Люблю тебя, великая Природа,Безмолвною, в сиянье звездных глаз,С короной месяца, текущего к звездамИ серебро роняющего в воды.

Тогда я чувствую, что небо — светлый храм,Храм Вечности, Бессмертья и Свободы…И верить я готов, что на земле томясь,В исканьях и тоске по светлому чертогу,Его почую я в последний жизни час,И дух мой, дух отдам не смерти я, а Богу.

Печаль мира

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});