Последний рассвет - Екатерина Константиновна Гликен

– Я больше не хочу про еду, – умоляюще поднял глаза на Володьку.

– Да я не про еду тебе толкую, а про человека. Вон – воля какая. Другой бы на его месте сдался, кашку б себе варить начал да ходить под себя. А этот – орёл! Вот, поэтому он за пультом сидит. Он сутками может не спать. Поэтому он и смотрит на экраны, там видно, когда баба эта к нам идёт, он сразу сигнал тревоги подаёт. Ни разу не подвёл. Тьфу-тьфу-тьфу. Поэтому мы тюки ворочаем, а он там сидит, как князь потомственный на постаменте.

– Володька, ну объясни, почему? Почему никто не заступился за него?

– А кто? – товарищ развёл руками. – Кому оно надо? Кому жить надоело? Ну, было, заступился у нас один такой, она обоих сожрала. Она ж, как сом. Видел сомов в жизни хоть раз? У них сверху рот, а всё остальное – брюхо. Туда корову можно поместить небольшую, если сложить компактно. И эта такая же. Охота кому помирать?

– Но мы же можем все вместе одну эту бабу заломать. Или что там у неё? Мегасилы? Супервумен?

Володька вздохнул.

– Понимаешь, ну убьём мы её, что дальше? Кого-то другого назначат. А к этой мы уже привыкли, все повадки её знаем. Другого назначат – может, оно и лучше, но вдруг хуже станет? А?

– Так она что? Не одна такая?

Володька присвистнул.

– Так тут весь комбинат такой.

– Что? Все людей жрут?

– В общем-то, да. Все людей жрут. Кроме людей. Помнишь про мясокостную муку? Вот сейчас то, что от биолога осталось, будем перерабатывать, а завтра в газете новое объявление дадим, мол, ищем человека…

– «Ширится и растёт комбинатище, скоро весь город поглотит в себя»,.. – медленно проговорил я, вспоминаю заметку в газете.

– Что?

– Да нет, вспомнил статью в СМИ…

– О чём?

– О том, что комбинатище скоро весь город поглотит.

– Скорее, проглотит, – усмехнулся Володька. – Тут вся верхушка такая. Я даже думаю, что они в сговоре с нашей властью. А что? Весь город знает, что на комбинате людоеды. И ничего. Сколько проверок было! Ничего не выявили. Чистота и красота. Я даже думаю, что не только наша комбинатовская верхушка людей жрёт, а что они и туда, в местный белый дом, всё это поставляют, деликатесы из нас крутят.

– Не все знают, я не знал, например. Лучше б с голоду подох, чем сюда пошёл бы.

– Ну, вас мало таких, – махнул рукой Володька. – Я точно знал, куда иду. Но интересно было, другие-то как-то выживают? Вон, Иваныч скоро как 20 лет тут трудится. И ничего. Все выживают, а я хуже что ли?

– Да ты понимаешь, что это ненормально?

– Ненормально – ныть, вот, что я тебе скажу. Сопли распускать ненормально. Ты ж мужик, какая разница, нормально или ненормально, твоя задача зубы стиснуть и выжить.

– Зачем? – недоуменно спросил я.

– А как ещё?

– Да убрать эту стерву, и всё. Следующий придет – следующего убрать…

– Ага, конечно, – рассмеялся Володька. – И так далее, и так далее? Да? Это для слабаков. Вон, нытики, чуть что они митингуют, жизнь им не нравится. А жизнь – это пряник, чтобы нравиться? Её прожить нужно, трудности преодолеть, выжить, понимаешь? А то, как баба: это неправильно, то убрать, бе-бе-бе… Будь мужиком!

Я тогда не нашёлся, чтО на это сказать. Бесполезно было убеждать его, что жизнь можно и нужно менять, что не надо бояться нового, потому что привыкли к сегодняшнему злу. Это ведь он, как баба рассуждает: плохой мужик да лишь бы свой. Не надо нам таких своих. Нет никакого подвига в том, чтобы терпеть, в том, чтобы подстраиваться, чтобы увёртываться, подлаживаться, выживать… Как можно восхищаться беззубым человеком. Это – просто человек, который не может вставить зубы. Денег у него нет. Денег нет, а есть хочется, вот он и приноровился. Пожалеть его надо, а не в герои возводить. Но что-то говорить Володьке было бесполезно, он уверен, что надо именно так, в муках сдохнуть. Гордо. Без зубов.

– Ладно, пусть, – перебил я. – Но ты мне скажи, что здесь происходит. Теперь-то я могу узнать? И почему раньше нельзя было рассказать?

– Раньше ты б и не поверил. Да и новичков у нас любят. Это ты такой послушный оказался, а обычно тут новенькие правила игнорируют. Им спецом не объясняют, почему. Блонде нашей всё равно сожрать кого-то надо, так пусть лучше новичка, пока ещё мы к нему не привыкли. Когда с человеком познакомишься, его всё-таки немножко жалко… До тебя все приходили и сразу к ней в брюхо прыгали. Ты не обижайся, пойми, нам тоже выжить как-то надо. Видишь, ты не сорвался, стоял смирно, учитель и попался. А он тут год уже. Так и держимся, молодняк жрут – нас не трогают. Ну, теперь и ты уже боевое крещение принял.

Володька снова похлопал меня по плечу. За этот день он отхолопал мне его кажется до синяка.

– Что происходит, никто не знает. Началось, говорят, давно. На самом верху, с новым начальником. Я тут всякие новостишки читаю, не те, которые официально, другие, по другим каналам. Там фотки всякие публиковали в то время. На фотках – офисы в грязи, в крови. Что происходило – никто не понимал. Предположений много, но до того, что тут людей жрут, – никто не догадался. Каналы с такими новостями быстро гасятся. Но потом один мужик выпустил целое расследование, он каким-то чудом камеру приделал к главному и весь день его показывал… Но, по сути ты всё это видел сегодня. Если коротко, главный людоедом и оказался, и просто повадился по кабинетам людей жрать ходить. Нет, по началу к себе вызывал, а потом, когда народу мало осталось, сам стал прогуливаться.

– Но как они могли такое допустить? Надо было дать отпор!

– Погоди ты со своим отпором. Какой там отпор? Там, знаешь, сколько платят – тебе столько и не снилось, не как нам, работягам, можно и потерпеть. Там народишко когда просёк, что можно товарищей скармливать вместо себя, там такое началось. Сам понимаешь, товарища скормил – к зарплате прибавка. Ведь как, человек всегда надеется, что его-то не коснётся, что он в сторонке постоит, посмотрит. Думали, что главный нажрётся однажды. Чёрта с два. В общем, мужик тогда этот правило вывел, который главного людоеда застримил. Правило такое: упырь не видит никого перед собой, пока не пошевелишься. В общем, как сегодня, она жрёт учителя, а ты рядом стоишь. Если не дёрнешься, тебя и не тронет никто. Главное правило – не мешай людоеду, когда он ест другого, если сам хочешь выжить.

– Но ведь, когда он доест того, другого, он за мной придёт?

– А этого никто не знает.