Колдунья из моря Демонов - Пол Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Босиком подошел капитан Имазу. На умлотуанце шлем и латы, на боку меч, и он держит корабль в своих мускулистых голубых руках. На его одноглазом, в шрамах лице появилась улыбка.
– Доброе утро, капитан Корун, – вежливо сказал он.
Конахурец кивнул с дружелюбием, какого давно не испытывал.
– Корабль хорошо управляется, – сказал он.
– Я, вероятно, единственный умлотуанец, которому приходилось вести что-нибудь больше боевой пироги, но я долго прослужил во флоте Ахеры. – Снова уродливая, но обезоруживающая улыбка. – Раньше я раз или два едва не встретился с тобой профессионально, но ты всегда легко уходил. Судя по тому, что происходило с кораблями, которые тебя догоняли, я рад, что со мной этого не произошло. – Он показал на маленький камбуз на юте. – Как насчет завтрака?
* * *
За едой, которая была лучше, чем обычно могут подавать на кораблях, они разговаривали как люди одной профессии. Как все капитаны, Имазу очень интересовался как будто неразрешимой проблемой определения местонахождения корабля.
– Навигационное исчисление просто не действует, – пожаловался он. – Оценки всегда расходятся, как бы тщательно их ни делали. Нет даже приличной карты.
Корун упомянул попытки теоретиков в Ахере, Конахуре и других цивилизованных странах использовать Небесный-Огонь для определения отклонения корабля к северу или к югу от заданной линии. Имазу знал об этой работе, но считал ее не имеющей практической ценности.
– Его просто слишком редко можно увидеть, – заметил он. – И экипаж сочтет святотатством, если попробовать направить на него инструменты. Наверно, это одна из причин, по которой Шорзон нанимает только умлотианцев. Мы не поклоняемся Небесному-Огню, наши боги живут ниже туч. – Он отрезал большой кусок лианзи и засунул в свой просторный рот. – И он все равно не даст положение относительно востока и запада.
– Философы, считающие мир круглым, говорят, что проблему можно решить, если создать точные часы.
– Знаю. Но если спросишь меня, я скажу, что это просто газ. Солнечные или водяные часы могут указать время только очень приблизительно, а те механические часы, которые они строят, еще хуже. Я знавал одного старого шкипера из Норрики; у него в каюте был талисман, и он во сне определял позицию по нему. У него только раз произошло крушение. – Имазу улыбнулся. – Конечно, он тогда утонул.
– Послушай, – неожиданно спросил Корун, – ты знаешь, куда мы идем и зачем?
– Мне сказали, в море Демонов. Причину не назвали. – Имазу посмотрел на Коруна своим пронзительным черным глазом. – Ты тоже не знаешь? У меня такое предчувствие, что большинство из нас умрет, так и не узнав этого.
– Я удивлен, что нашелся экипаж, которой пошел туда и не поднял мятеж.
– Эта шайка бандитов боится только Шорзона и его колдуньи внучки. Они…
Имазу замолчал. Корун, повернувшись, увидел двух приближающихся.
В утреннем свете Хризела не казалась ночной соблазнительной женщиной-дьяволицей. Она легко и изящно двигалась по раскачивающейся палубе, ветер раздувал ее платье и относил назад ее длинные волосы, и в ней были девичья радость и пыл. Сердце пирата дрогнуло и забилось сильней.
Она беззаботно болтала, пока они со стариком ели. Шорзон молчал до конца еды, потом коротко сказал двум мужчинам:
– Идемте с нами в каюту.
Они заполнили крошечную каюту Коруна, сидя на койке и на полу.
– Можем начать знакомиться с тем, что ты знаешь, Корун. Расскажи нам правду о твоем плавании к ксанти.
– Это было несколько сезонов назад, – ответил корсар. – У меня появилась такая же идея, как у тебя: я подумал, что они могли бы стать моими союзниками в борьбе с врагами. – Он невесело улыбнулся. – Теперь я понимаю больше.
– Что мы о них знаем? – методично спросил Шорзон. Он начал загибать свои длинные пальцы. – Это амфибии, нечеловеческая раса, живущая в море Демонов, в котором, как говорят, водоросли растут так часто, что корабли запутываются в них и не могут уйти.
– Это неправда, – сказал Корун. – На поверхности есть водоросли, но через них можно пройти. Я думаю, что море Демонов – просто застойная вода, вокруг которой движутся океанские течения.
– Знаю, – сказал нетерпеливо Шорзон и подвел итог. – Несколько поколений назад ксанти¸ о существовании которых до этого люди лишь смутно догадывались, напали на острова в их море и перебили всех живших там людей. Их было очень много, с ними были морскими чудовищами, и они владели неведомым колдовством, так что никто не мог против них устоять. С тех пор они не выходят за свои границы, но безжалостно уничтожают все корабли людей, попавшие к ним. Король Ахеры Фидион III послал большой флот, чтобы изгнать ксанти с захваченных земель. Ни один корабль не вернулся. Теперь люди сторонятся этого района, как проклятого.
Имазу кивнул.
– У моряков есть легенда о том, что души проклятых уходят к ксанти, – сказал он.
Шорзон раздраженно взглянул на него.
– Меня интересуют только факты, – холодно сказал он. – Что ты о них знаешь, Корун?
– Я знаю то, что сказал ты и что знают все, – ответил конахурец. – Но я думаю, у их силы есть граница; они разумные существа, но их границы шире человеческих, и причины их действий нам непонятны.
Конечно, я не пытался совершить вторжение. Я взял небольшой, но быстрый корабль, с экипажем из опытных моряков, все они пошли добровольно; мы ждали у моря бури, чтобы войти с нею. Когда буря пришла, мы пошли перед нею – быстро! Я подумал, что в дожде, ветре и волнах мы незаметно проникнем в их границы. И действительно, мы дошли почти до самого большого внутреннего острова. И тут они нас окружили.
Они были верхом на сетарах и гнали перед собой морских змей. У них были копья, луки и мечи, и их были сотни. Каждая их змея могла разбить наш корабль. Мы направились к берегу и едва успели до него добраться.
Мы не хотели сражаться и потому подняли руки. Ксанти вслед за нами высадились на берег, и мы подумали, что они нас просто зарубят. Но, как я надеялся, они хотели узнать, зачем мы приплыли. Поэтому нас отвели в черный замок на острове.
* * *
Вспомнив эти темные злые места, Корун на мгновение ощутил холод.
– Я мало что могу рассказать. Они владеют большим колдовством, и это их место казалось каким-то нереальным, оно никогда не оставалось тем же самым, каким-то неправильным, всегда за порогом видимости, в
