Афоризмы, мысли и шутки великих женщин - Татьяна Ситникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита Алексеевич Струве — профессор университета Нантер, главный редактор издательства «Русский путь», руководитель всемирно известного русского парижского издательства «YMCA-Press», автор ряда книг и статей по истории Русской церкви и русской литературы, писал: «Последняя великая представительница великой русской дворянской культуры, Ахматова в себя всю эту культуру вобрала и претворила в музыку».
О. Э. Мандельштам писал об Ахматовой: «Голос отречения крепнет все более и более в стихах Ахматовой, и в настоящее время ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России».
«У нее дар совершенно непринужденного и в высокой степени убедительного величия. Она держит себя, как экс-королева на буржуазном курорте», — записала об Ахматовой Лидия Гинсбург.
* * *
А лукавые усмешки,
Как бубенчик отдаленный,
И обидеть нас не могут,
И не могут огорчить.
* * *
А смерти бояться не надо, и слова этого бояться не надо. В жизни есть много такого, что гораздо страшнее, чем смерть.
* * *
Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно.
* * *
Будущее, как известно, бросает свою тень задолго до того, как войти.
* * *
Быть веселой — привычное дело,
Быть внимательной — это трудней.
* * *
«В Кремле не можно жить», — Преображенец прав,
Там зверства древнего еще кишат микробы:
Бориса дикий страх, всех Иоаннов злобы,
И самозванца спесь — взамен народных прав.
* * *
.. Все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя.
* * *
Все мы немного у жизни в гостях,
Жить — это только привычка.
* * *
Выдержать славу очень трудно, в особенности позднюю.
* * *
Высшее благо жизни — это отношение к нам людей.
* * *
Горе душит, не задушит,
Вольный ветер слезы сушит,
А веселье, чуть погладит,
Сразу с бедным сердцем сладит.
* * *
Делать зло легко, оно удается всегда, а вот сделать хоть что-нибудь доброе очень трудно.
* * *
Для Бога мертвых нет.
* * *
Для детей, для бродяг, для влюбленных Вырастают цветы на полях.
* * *
Должен на этой земле испытать
Каждый любовную пытку.
* * *
Души высокая свобода,
Что дружбою наречена.
* * *
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти…
* * *
Жить можно только с тем, без которого не можешь жить.
* * *
Земная слава, как дым.
* * *
Изгнания воздух горький — Как отравленное вино.
* * *
Измену простить можно, а обиду нельзя.
* * *
И когда друг друга проклинали в страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала.
* * *
Категория времени вообще гораздо сложнее, чем категория пространства. Справедливость, которая торжествует через семнадцать лет, это уже не та справедливость, которой ваше сердце жаждало тогда.
* * *
Клевета очень похожа на правду. Не похожа на правду одна лишь правда.
* * *
Любит, любит кровушку Русская земля.
* * *
Любовь покоряет обманно Напевом простым, неискусным.
* * *
Мы не знали, что стихи такие живучие.
* * *
Насколько скрывает человека сцена, настолько беспощадно обнажает эстрада. Эстрада что-то вроде плахи.
* * *
Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха.
* * *
Наше священное ремесло
Существует тысячи лет…
С ним и без свету миру светло.
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А может, и смерти нет.
* * *
В сущности, никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и мы не знали в начале десятых годов, что жили накануне первой европейской войны и Октябрьской революции.
* * *
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
* * *
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.
* * *
Однажды при Ахматовой стали обсуждать, кому справедливо, кому несправедливо дали Сталинскую премию.
— Оставьте, — сказала Ахматова, — их премия, кому хотят, тому дают.
* * *
…От счастья и славы Безнадежно дряхлеют сердца.
* * *
Порядочный человек должен жить вне этого: вне поклонников, автографов, жен-мироносиц — в собственной атмосфере.
* * *
Поэт всегда прав.
* * *
Поэт — человек, у которого никто ничего не может отнять и потому никто ничего не может
дать.
* * *
Пусть влюбленных страсти душат,
Требуя ответа,
Мы же, милый, только души
У предела света.
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
* * *
Рухнул в себя, как в пропасть!
* * *
Самое скучное на свете — чужие сны и чужой блуд.
* * *
С большой прямотой напросилась на комплимент.
* * *
— Скажите, Фаина, зачем понадобилось всем танкам проехать по грудной клетке старой женщины?
(Из разговора с Раневской в 1946 году, после публикации постановления ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград» об исключении поэтессы из Союза писателей)
* * *
Сколько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.
* * *
Слава... — это западня,
Где ни радости, ни света.
* * *
Слава — это значит, что вами обладают все и вы становитесь тряпкой, которой каждый может вытереть пыль.
* * *
Смерть — это не только горе, но и торжество и благообразие.
* * *
Стихи, даже самые великие, не делают автора счастливым.
* * *
Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. На этом свойстве человеческой природы держится 90 % чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен. Несогласных со мной я только попрошу вспомнить то, что им приходилось слышать о самих себе.
* * *
Тайна поэзии в окрыленности и глубине, анев том, чтобы читатель не понимал действия.
* * *
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
* * *
То змейкой, свернувшись клубком, у самого сердца колдует, то целые дни голубком на белом окошке воркует, то в инее ярком блеснет, почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет от радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать в молитве тоскующей скрипки, и страшно ее угадать в еще незаметной улыбке.
* * *
То пятое время года,
Только его словословь.
Дыши последней свободой,
Оттого что это любовь.
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках.
* * *
У самородков есть все, кроме самообуздания.
* * *
Что войны, что чума? — конец им виден скорый,
Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который Был бегом времени когда-то наречен.
* * *
Что теперь мне смертное томленье,
Если ты еще со мной побудешь!
Я у бога вымолю прощенье И тебе и всем, кого ты любишь.
* * *
Что такое слава? Умрешь, и над твоей постелью повесят портреты твоих врагов.
* * *
Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие — и убедилась, что в сущности это одно и то же.
* * *
Я заметила, что вдовы, самые безутешные, всегда видят и помнят, кто был на похоронах.
* * *
Я уверена, что женщина в любви не должна быть активной. Ничего кроме срама из этого никогда не выходит.
Перл Бак
Прозаик, публицист, мемуарист.
Бак Перл (Сайденстрикер) родилась 26 июня 1892 г. в Хилсборо, Западная Вирджиния. Ее отец, Абсалом Сайденстрикер, был суровым, замкнутым человеком, ученым, посвятившим многие годы переводу Библии с греческого на китайский язык. Ее мать, урожденная Каролина Сталтинг, была образованной, культурной женщиной, в молодости много путешествовала и очень любила литературу.
Родители вернулись в Китай, когда Перл была еще ребенком, и поселились в г. Чинкьянь, предпочитая жить среди китайцев. Перл росла среди китайских детей, китайский язык выучила прежде английского и никогда не чувствовала себя иностранкой. Когда началось «боксерское восстание» и императрица приказала казнить всех белых, Сайденстрикеры бежали в Шанхай. После того, как восстание было подавлено, семья снова возвратилась в Чинкьянь.
Образованием Перл занимались ее мать и наставник-китаец, который был конфуцианским ученым. В 15-летнем возрасте девочка была отправлена в пансион в Шанхай. В 1910 г. она возвратилась в Соединенные Штаты и поступила в Рандолф-Мансонский женский колледж в Вирджинии, где изучала психологию. После окончания колледжа в 1914 г. она возвратилась в Китай для работы преподавателем, а спустя три года вышда замуж за Джона Лоссинга Бака, специалиста по сельскому хозяйству, который также служил миссионером в Китае. Они поселились в одной из северных деревушек, где Бак продолжала преподавать и исполняла обязанности переводчика при своем муже во время путешествий по сельской местности. В 1921 г. у них родалась дочь Кэрол.
