Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров (СИ) - Кира Евгеневна Полынь

— Матушка просила передать, что у вас сегодня обед в летней резиденции Хамэт.

— Зачем? — невольно скуксившись, представила, что придется вновь улыбаться натянутой улыбкой и делать вид, что все замечательно.

— А мне почем знать, милая? — Гвендалин удивленно вскинула седые брови. — Знаю только, что там будет этот гость… Вампир. Видимо, твой будущий свекр очень хочет от него что-то получить. Ох, не нравится он мне…

Поставив передо мной поднос с едой, Гвенди взяла в руки щетку, чтобы привести волосы в порядок, заранее подготавливая к нежеланному визиту.

К огромному сожалению, я не всегда могла самостоятельно справиться с этим наследием. Длинная темная коса сопровождала мою жизнь с ранних лет. Все женщины, чья кровь имела отношения к первому роду Тарниэль, носили такую, даже по желанию не в состоянии от нее избавиться. Практически в каждой знатной семье так или иначе эта кровь давала о себе знать длинными женскими косами, позволяя узнать аристократку издалека по одной лишь прическе.

Стоит ли упоминать, что услуги по уходу за волосами в столице имели небывалый успех? А те, кто жил в провинции даже предположить не могли, сколько богатые дамы могут выложить за свою прическу в течение одного лишь месяца!

Плотный волос не брали ни ножницы, ни топоры, ни даже огонь. Отец рассказывал, что его мать, то есть моя бабушка, несколько раз пыталась расстаться с тяжелой копной, но попытки оказались тщетны.

Но мысли о расточительности дам тут же улетучились, и я не смогла сдержать улыбки.

Он будет там! Я вновь увижу его, возможно, даже смогу поговорить!

— Ты чего разулыбалась? Рори, неужели он пришелся тебе по душе?!

— Почему нет? Он интересный, иностранец, вампир, в конце концов. Гвенди, когда тебе в последний раз удавалось поговорить с вампиром?

— Да благословят высшие, никогда бы с ним не разговаривала! — ужаснулась старушка. — Убийцы и чудовища. Понятия не имею, что задумал господин Франк Хамэт, но поскорее бы он вытурил своего гостя восвояси. Не к добру это…

— Ты просто нелюбопытна, Гвенди, — мягко улыбнулась я, не став спорить с пожилой женщиной.

— Мое любопытство кончилось в том момент, когда девочкой я упала в колодец. А тебе, Рори, нужно думать не о чужаках, а о собственной свадьбе! Ты еще даже платье не выбрала!

«Оно мне не понадобится», — промелькнуло в голове, но озвучивать эту мысль я не спешила, приступая к завтраку.

— А гости? А блюда? А место и украшения? Еще столько дел, а ты будто бы избегаешь всех этих приятных хлопот! — продолжала сетовать она, закончив с прической и устраиваясь в кресле напротив.

Мы часто болтали, и я любила проводить время со старой Гвендалин, давно испытывая к ней скорее родственные чувства, чем культивируемое холодное отношение к прислуге. Но вот уже несколько недель мое утро начинается со стенаний о медлительности, которая на самом деле была откровенным нежеланием.

— Какие еще планы на сегодня? — спросила, игнорируя возмущения женщины.

— После обеда матушка записала тебя на примерку к госпоже Фантиль, затем в оранжерею господина Кандальмо, чтобы выбрать цветы к празднику. А! Вот еще кое-что, — нырнув в карман передничка, она развернула сложенный вдвое лист и подслеповато прищурилась. — Встреча в ювелирной лавке с господином Лорри и выбор обручальных колец. Затем обувная лавка Романи, и последнее — лекарская господина Роззини.

— А это еще зачем? У меня уже есть врач, да и здоровье не подводит.

— Насколько мне известно, Роззини занимается теми, кто не может найти общий язык… за закрытой дверью спальни. Видимо, слова Генри о твоем… нежелании стать немного поближе зацепили госпожу Кристенсон, — Гвен пожала сухонькими плечами, словно это просто предположение, но весь ее вид кричал о том, что старушка согласна с моей родительницей и готова сама сопроводить меня к так называемому лекарю. — Может, даст тебе какую настоечку, ты и расслабишься. Чтобы все получилось…

Медленно и почти бесшумно втягивая воздух через нос, я старалась сохранить спокойное лицо, которое с каждой секундой готово было затрещать как фарфоровая маска и осыпаться на пол.

Поверить не могу, что моя мать всерьез восприняла глупые слова Генри, который понятия не имеет о том, что хочет женщина!

Я никогда не ощущала себя фригидной, и томительное напряжение в груди после встречи с вампиром подтверждало это, подталкивая к выводу, что проблема не в том, «как», а в том, «с кем». Но сама мысль, что даже родные уже поставили на мне крест, болезненно царапнула душу.

— Рори, ты побледнела, — забеспокоилась женщина, поднимаясь со своего места.

— Генри трахает все подряд, без разбора и претензий, — прошипела я. — У меня от одного вида его лица мерзкие мурашки ползут по коже, появляется тошнота и желание как можно быстрее избавиться от его общества. И никакая настойка не сможет этого изменить — разве что убойная доза снотворного, чтобы я даже не вспомнила о состоявшейся близости. Я никогда не буду желать Генри, и дело здесь не во мне. Никогда, ясно?

Опешив, Гвенди шагнула назад, шлепаясь в кресло.

— Рори, милая, ты придаешь этому слишком большое значение, — ее взгляд стал влажным и каким-то сочувственным. — Мужчины неверные создания, и задача жены заинтересовать его так, чтобы на других и смотреть не мог. Ты молода…

— Что во фразе «меня от него тошнит» оставляет у тебя вопросы? Я не желаю рожать ему детей, делить с ним постель и уж тем более вытаскивать его за ухо из чужих. — От обиды и злости кулаки сжимались так, что ногти больно впивались в ладони. — Он наихудший вариант из возможных, и это нельзя исправить. Передай матушке, что ни к какому господину Роззини я не пойду. И если она действительно хочет внуков, им с отцом предстоит очень обстоятельно пересмотреть выбор жениха.

— Я такое ей передавать не буду, — протянула служанка, отрицательно покачав головой. — Это все нервы. Пойду-ка я лучше приготовлю тебе какао. Оно от всех душевных терзаний лечит…

Прихрамывая и шаркая ногами, старушка с невиданной для себя скоростью покинула мою комнату, позволяя уткнуться лбом в раскрытые ладони и бесшумно завыть от отчаянья.

Никто! Никто не хочет меня слушать!

Всем вокруг будто бы плевать на меня! Убежденные в своей правоте не видят очевидного — моей ненависти и омерзения, которые невозможно превратить в любовь. Да что там в любовь! Даже в симпатию и возможность говорить без приступов тошноты!

— Вампиры ли настоящие чудовища? — спросила вслух у самой себя,