Ярость рвет цепи - Романовский Александр

Курт взобрался на металлическую площадку, огороженную поручнями, и направился в сторону проема. Как обычно, не доходя пару метров, волк благоговейно замер. За этой дверью простирался внешний мир. Его запахи, манящие, дурманящие, проникали, казалось, даже сквозь толстый металл, чего, конечно, быть не могло.

Прежде чем подойти к двери, Курт внимательно изучил картинки на трех мониторах. Камеры транслировали изображение снаружи, под разными ракурсами. На, каждом из мониторов, разумеется, была внешняя сторона двери, лестница и кусок улицы. Инструкция, выведенная на стене большими черными буквами, наставляла сперва удостовериться, что в пределах видимости нет подозрительных субъектов, и лишь после выходить наружу. (Невзирая на то что охранники Улья жестоко карали нарушителей, улица с прежней скоростью продолжала плодить отчаявшуюся, готовую на все публику.)

В отличие от техников, Курт не опасался грабителей, а мониторы изучал как раз для того, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из обслуживающего персонала. Не хватало только столкнуться с безволосыми нос к носу у самого порога. Но улица и лестница были абсолютно пусты, никто не затаился под перилами или ступеньками, хотя насчет мусорных куч ничего определенного сказать было нельзя.

Курт протянул лапу и нежно прикоснулся к белым клавишам. Когти тихо стучали по пластику, пока волк осторожно набирал пятизначный код. Цифры пылали в мозгу обжигающим пламенем. В истории нынешнего убежища уже случалось, что безволосые, не потрудившись уведомить нелегальных жильцов, самовольно меняли последовательность. Курт молил богов, чтобы этого не случилось именно сегодня. В противном случае пришлось бы возвращаться, чтобы прихватить машинку, бесценное достояние стаи, которая могла взломать любой электронный замок. А это вызвало бы массу нежелательных проблем.

Как оказалось, боги ничего не имели против. Замок без возражений принял код и щелкнул запорами. Курт положил лапу на дверную ручку и мягко нажал. Дверь беззвучно распахнулась. Ночная прохлада хлынула в проем, взъерошила шерсть на загривке.

Не теряя ни секунды, волк переступил порог и вернул дверь на место. Он мчался по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени, чтобы как можно быстрее оказаться на земле. Никто не должен заметить его вблизи двери или лестницы. Только спрыгнув на асфальт и пробежав несколько метров, он позволил себе сбавить темп.

Разнообразные запахи кружили вокруг, смешиваясь и принимая самые невероятные оттенки. После целомудренной стерильности Улья этот хаос потрясал, обрушивался на обоняние Курта подобно кувалде. Сперва ему даже казалось, будто он воспринимает запахи почти визуально – разноцветными струями они поднимались от земли, извивались в воздухе, образовывая причудливые сюрреалистические фигуры. Большинство запахов были окрашены в темные тона – коричневый, серый, бордовый… Ну и, конечно, множество оттенков. Источником всех этих запахов был мусор, лежавший вокруг в изобилии, и нельзя сказать, чтобы Курту они нравились. Но главное было не это– здесь, на поверхности, он мог по-настоящему ощутить всю мощь собственных чувств, и это было упоительное ощущение. Волк постоял несколько секунд, пока не уверился окончательно, что поблизости нет ни одного живого существа, кроме, пожалуй, нескольких крыс, копошившихся в мусоре.

Курт открыл глаза. Его зрение ощутимо уступало обонянию, и все же ему с лихвой хватало рассеянного света луны, звезд и отблесков Улья, чтобы фиксировать мельчайшие подробности.

Подворотня оканчивалась тупиком. К стене Улья, словно в поисках защиты, прильнуло какое-то здание с выщербленными провалами окон. Курт ни разу не видел, чтобы внутри мелькнул чей-либо силуэт или вспыхнул огонек; служба безопасности Улья, очевидно, регулярно проводила там дезинфекцию, как и во многих других зданиях – “прилипалах”.

К дверному проему поднималась зигзагом металлическая лестница. Расстояние от земли до верхней площадки составляло никак не менее восьми метров – разумная предосторожность, не более. Когда в Улье случались прорывы магистралей (или, что было больше похоже на правду, техники “продували” системы, совершенно не беспокоясь о близлежащих кварталах), вода и дерьмо поднимались в низинах на несколько метров.

С противоположной стороны тупик ограждала высокая бетонная стена, по гребню которой тянулась колючая проволока. У выхода из подворотни имелся огромный пролом, свидетельствующий о том, что эта ограда уже давно никого не могла оградить. Судя по форме дыры, когда-то в стену въехал танк, и это Курта уже давно перестало удивлять. В просветах колючей проволоки маячили крыши Гетто – кварталов, населенных теми, кому не посчастливилось получить местечко в одном из Ульев. С другой стороны были видны ярусы гигантского сооружения, и колючая проволока на этом фоне смотрелась вполне уместно.

Подумав об этом, Курт машинально задрал голову. Он стоял почти вплотную к колоссальной стене, вид отсюда открывался не слишком впечатляющий. Всего-навсего плоская темная поверхность, усыпанная гроздьями разноцветных огней. Порой это зрелище напоминало волку одну из тех взлетных полос, которые он видел на фотографиях и голограммах. В такие моменты ему хотелось стать реактивным истребителем, чтобы одним прыжком добраться до звездной пучины.

Курт опустил голову. Надо позаботиться о своем внешнем виде. Безволосые наверняка не слишком обрадуются, если увидят вдруг рядом с собой зубастого парня, покрытого густой шерстью с ног до головы. В убежище волки могли разгуливать без всякой одежды и даже на четырех лапах, но здесь это было смертельно опасно.

Курт запахнул куртку, оправил джинсы и натянул на голову капюшон. Так он не выделялся в толпе, если, конечно, кто-нибудь не станет присматриваться слишком внимательно. Однако и тогда любопытствующий обнаружит лишь слегка выступающие челюсти, шерсть на которых была скрупулезно подстрижена, чтобы не напоминать щетину. Если не раскрывать рта, его вполне могли принять за обычного урода, которых бродило немало по улицам. Нос также был покрыт шерстью и имел непривычную для безволосых приплюснутую форму. Но, как уже было проверено, тень от капюшона неплохо скрывала эти детали – до определенной степени, конечно.

Убедившись, что все сделано как надо, Курт направился к выходу из подворотни. Ему не требовалось глядеть на часы, которые лежали в кармане – какой-то механизм внутри него отсчитывал время с точностью до пяти минут. Если он не будет медлить, то прибудет на место с разумным опережением, чтобы проверить обстановку.

Время назначил заказчик, Курт – территорию.