Женское сердце в груди - Эльвира Бочкова

Любой мне надобно ценой,

Поскольку, с неба сверзясь,

солнце –

Расплавом олова на всём,

И рядом с сердцем добровольца

Так сладко в пекле плыть вдвоём.

ПРОЩАНИЕ

Как нынешний день безрассуден! –

Как дерзок, как светел…

Наш выход из буден –

Приезд твой… Как малые дети,

Друг другу перечим,

Как малые дети, – крикливы…

Прощаю тебе твои речи:

Они незлобивы.

То лето у моря

Мне снова приходит на память.

Такое приволье

Душе… И по кромке оплавить

Лишь Крыму дано

Острия всех камней побережья.

…То было давно.

А теперь – ты жилец зарубежья.

В свободной Руси

В одиночестве жить обречённая,

Тебе прошепчу: «Вот – такси,

А в корзине – смородина чёрная».

* * *

Не Севастополь в звёздах снился:

Недуг любви вдвойне сильней,

Когда стоит морфлот у пирса

В нерусской бухте без огней.

Я поднимаюсь вверх по камню…

Подъём во тьме кромешной – бел!

…В предгрозовую бездну кану,

Чтоб ты мой сон не подглядел.

Лежу на тёмном дне подлодкой,

Что донной рыбе – по нутру…

…В мой сон идёшь походкой чёткой

По каменистому бугру.

КАМЕННАЯ БАБА

О тоненькой былинке жаждешь речи? –

Торчит копьём железным из-под снега…

…Но помнится, как шла, скрипя, телега

С копною сена… В ней – кричал кузнечик.

…Похоже, мы с тобою старомодны.

Не сосчитаем, сколько соли слёзы

Впитали из солей степей, –

Свободны

В пространстве, где для нас трещат морозы.

Шуми, ковыль! Твои морские волны

Так зелены, что, если в море сунусь,

Сердечный ритм собьётся, пульс – неровный:

Уже частит, как только вспомнил юность.

В ней берег полон длинногорлых амфор

С вином: вино ещё не настоялось.

…Издалека слежу прилёт метафор:

Такой большой, какого опасалась.

Остерегусь в мой век тащить былое:

Ведь мой отлёт сырой земле по нраву.

…Не думаю, что степь и толща зноя

Из камня бабу создали на славу.

Не знать бы ей, в каком стоит столетье.

Ковыль, целуй ей мощные колени

Так долго, словно в отчине у смерти

Задумал шутку: рода продолженье.

* * *

На пространствах, где дыхание

Превращается в полёт,

Трав гигантских колыхание,

Словно нá море, идёт.

Травы волнами колышутся

И качается на них

Много солнышек… Владычица,

Ты – не ветер: ветер стих.

Ты, владычица всех горестей

Да и радостей людских,

Оказалася сноровистей

Ветра, – даже ветер стих,

Чтобы травы на заклание

Были отданы судьбе.

…Трав морское колыхание

По душе ворожее.

Знаю: вовсе не обидчица

Та судьба-ворожея.

Зла из наших снов добытчица

Задвигает за края

Жизни той, где соль – солёная,

Где готов девятый вал

Трав обрушить море Чёрное

На устои старых скал.

ИМЯ

Эльвира – имя греческое.

Снега январские по грудь.

Из плена к морю нет дороги.

…Лихой моряк, меня забудь:

Я, как медведица, – в берлоге.

Мне дали имя не красы

С косой, из сказки русской-русской.

…Бесстрастно тикают часы:

Цепь и две гирьки – им – нагрузкой.

Не остановится никак,

Бежит, бежит по кругу время,

Уставясь стрелкой на маяк…

…Гляди, моряк, на луч спасенья!

Что помнишь ты из тех времён?

В них – твой корабль…

Сквозь волны – дыбом! –

По морю гонит Посейдон

Его на

осенённый нимбом,

Облитый солнцем Херсонес…

…И – на собор с его величьем!

В мой зимний день наполнен лес

Надрывным криком, криком птичьим, –

Но ветер солнечный стряхнёт

Надрывный крик к подножью ели,

Как только с моря донесёт

На мощных крыльях имя: Эля.

* * *

Я к тебе никогда-никогда не приеду.

Ты ко мне не приедешь. Навеки – одна.

Одержала страна и над нами победу,

Бросив в землю

потерь и разлук семена.

Я тобой по сей день, мой любимый, любима.

Не готовы к потерям мы. К зимам невстреч.

Ты под солнцем незлым полуострова Крыма

Обо мне заведёшь с кем-то пристальным речь:

«Без неё Севастополь – чужой мне.

И душен

Ветер с моря. И камень и выжжен, и гол.

…И миндаль не зацвёл… К лепесткам равнодушен,

Погубил на корню их, не вносил ствол».

И ещё что-то скажешь, прибавив такое:

«Как же вынесет это живая она?»

…Заглушает тебя слабый рокот прибоя,

Прорастают несметных разлук семена.

Прорастают травою нездешней… Сквозь щели

Лезут, с ядом шипами ощерясь, из скал…

«…Я по пальцам считал, – скажешь, – прежде недели

До приезда её… А сейчас на вокзал

Каждый день прихожу…

Приближается поезд,

Не спускаю с него ожидающих глаз…»

Я закончу сама (раз уж начата) повесть:

«Справедлива ль страна, разлучившая нас?

Как любимым с потерей любимых смириться?

Как разлука горька… Как слеза солона…

Белый город у моря – теперь заграница.

…Как же ты с ним рассталась без плача, страна?»

* * *

Век безлюбья ругнуть бы на совесть –

И расстаться бы с ним навсегда.

Ветры с юга запущены в повесть

И гудят, как гудят поезда.

В этот век, что любить не хотела,

Страстным выпали воля и плен.

(Если бренным не слыло бы тело,

Разве встало бы с боем с колен?)

Но у женщины есть и причуда –

Плач любви испустить из нутра:

«Милый, если ты из

ниоткуда,

Обещай не уйти до утра».

Не в беспамятстве тихом забыться –

Вжать в подушку горячий висок:

«Если даже и Крым – заграница, –

Обещай

над другим

наклониться –

Поцелуем ослабь кровоток.

Дай душе хоть чуть-чуть равновесья:

Запыхавшейся – выровняй пульс.

…Двадцать первого трушу столетья,

А двадцатого – пуще страшусь».

* * *

Не испытывай душу на боль:

Есть предел и терпенью, и муке.

…Отогрей – на мгновенье – мне руки,

А избытком разлук – обездоль.

В этой просьбе ты сам виноват:

Ни с полынью не знался, ни с вереском.

(…Но связал в три обхвата канат

Твой корабль с притягательным берегом.)

В жажде странствий – ходил ты в моря

Под дымами из труб и под парусом,

А корабль зазывала земля

В корабельную гавань по августам.

И тебя приводила в мой сад

Не молитва о встрече, о суженом,

А вина, что мне руки назад

Заводил в поцелуе безудержном.

Было б легче тебя оттолкнуть

По морям – всё со штóрмами! – странника,

Уперевшись ладонями в грудь

Соли с йодом из моря избранника,

Чтоб глядел он на яблоньки ветвь

С райским яблоком – с данностью взгляда,

Что Любовь – посильнее, чем Смерть, –

Из сетей августóвского сада.

* * *

Не в летний день – с его сюрпризами, –

Гляжу в январь, где есть покой…

…А между тем, до моря с бризами

Как бы и впрямь подать рукой.

В глубинах памяти – возврата

К страданью столько, что боюсь

Я снегиря – с мазком заката! –

Принять за розовую Русь.

Солёных волн ворвётся стая

В январский сон моих берёз –

Очнётся воля, облитáя

Каскадом волн, пойдёт вразнос –

И взгляд – под натиском желанья –

На алый парус бросит свет…

…И странной страсти разжиганье

Пойдёт опять же мне во вред.

* * *

С непререкаемостью взгляда

На всходы строк стихов, поэм

Их от себя – хотя и надо! –

Едва ль отважу насовсем.

А с жизнью – вольной и простою –

Связать пытаюсь ковыли,

Не подарившие прибою

Ни горизонта, ни земли.

Иди, прибой! – и бейся в скалы,

И по дороге всё круши!..

…Горсть виноградинок, овалы

Теперь милей мне для души.

И если косточки зарыты

Прибоем в чёрные пески,

То солью всё-таки убиты,

Не степью вольной их ростки.

ДРЕВО ЖИЗНИ

Жизнь брала своё, старалась –

Ветка с веткою сплеталась…

Ветка с веткою сплеталась –

Разрасталось древо, крепло.

…Иссушалось волей ветра…

Расплетались, заплетались,

Расставались – не расстались

Ветка та и ветка эта.

…Как мечталось век от века

Человеку человека

Встретить!..

«Встань же на пороге!

Без тебя я вся в тревоге,

Ты – мой дом, моя защита!

…И дорожка льном расшита.

Без тебя я вся в тревоге –

Встань же, встань же на пороге!» –

Повторяла слово в слово:

Заклинала дорогого.

…Одиночество – сурово…

Впрочем, кроме дорогого,