Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом - Константин Кирицэ

— Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что и мы… — нахмурился ее вихрастый братец.

— Ну зачем так прямо? И все-таки вы сглупили, конечно. Получилось неловко…

Тик посмотрел на сестру, потом на Дана. В самом деле, стоит ли продолжать игру?

— Дан, может, и сглупил, но чуть-чуть. А вот я оказался настоящим дурнем. Девчонка — и так провела меня! Но с этой Бабой-Ягой я все равно рассчитаюсь!

Дан и Мария рассмеялись. Коротыш подождал, пока они утихнут, потом спросил с невинным видом:

— А как все-таки быть с девушкой в белом? Неужто мы так и спустим ей все?

— Мне кажется, она заслуживает, чтобы мы приняли ее в нашу группу… — высказала свое мнение Мария. — Я думаю, с этим согласятся и Урсу и Лучия.

— Лучия? Как бы не так, — вздохнул Тик. — Уж я-то знаю ее: пока она не выяснит, какие у нее отметки по всем предметам за все школьные годы, она и слышать о ней не захочет… Вот увидите, на старости лет Лучия тоже сделается настоящей Бабой-Ягой!

— Что ж, — заключила Мария, — допустим, Лучия будет против — все равно большинство с нами; в худшем случае «за» будет три голоса, а «против» — два, хотя я не думаю, чтобы Урсу был «против».

— А как можно, по-твоему, принять ее в налу группу? — поинтересовался Дан. — Каким путем?

— Самым простым: взять и откровенно поговорить с ней, — ответила Мария.

— Поговорить? — испуганно переспросил Тик. — А кто же на это решится?

— Конечно, не вы. Вы проявили себя не с лучшей стороны. Придется попытаться мне.

— А как?

— Завтра утром я обязательно увижусь с ней, — пообещала Мария.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день утром Мария отправилась к девушке в белом. День был ясный, дул прохладный ветерок. Мария постучала в ворота, ласково поговорила с собачкой, которая так и не распознала в ней сестру человека, нанесшего ей недавно такой чувствительный удар, и не без волнения стала ждать появления незнакомки. Прошло немного времени, и на крыльце показалась высокая, поджарая старуха. Мария слегка растерялась.

— Тебе чего? — недовольно спросила старуха, возмущенная уже тем, что девушка с ней не поздоровалась.

Мария, однако, заметила свою оплошность и сказала:

— Здравствуйте, бабушка… Извините меня, я хотела попросить, если можно, книжку…

Старуха надела очки и внимательно осмотрела гостью.

— Вряд ли тебя мои книжки устроят, — ответила она все тем же недовольным голосом. — Кириллицу знаешь?

Мария не сразу нашлась что ответить. Она уже поняла, отчего Тик так настроен против старухи. Но тут занавеска зашевелилась, и из окна выглянула удивленная большеглазая смуглянка. Осмелев, Мария ответила:

— А может, у Лауры найдется нужная мне книга…

— У Лауры? А откуда ты ее знаешь?

Открылась дверь, и затененное крыльцо словно осветилось: перед Марией стояла девушка в белоснежном платье. Девушка с любопытством и удивлением смотрела на гостью.

— Мы познакомились в Бухаресте… Кажется, на каком-то конкурсе, — соврала Мария и покраснела.

Старуха недоверчиво взглянула не внучку. Девушка в свою очередь удивленно спросила:

— На каком же конкурсе мы встречались?

Мария смущенно проговорила:

— На литературном… в прошлом году.

Девушка в белом вздрогнула и внимательно посмотрела на Марию. Лицо ее покраснело, но тут же покрылось бледностью. Что-то смутно припоминалось ей… Длинный стол под красной скатертью… В зале ученики и ученицы… Волнение, надежды… Она вновь услышала басовитый голос, провозгласивший: «Первая премия за сочинение…» И перед ее мысленным взором медленно прошла девушка с ярким лицом, черными длинными косами…

— Вы — Мария Флореску? — спросила она, охваченная внезапным волнением.

— Да, — обрадовано ответила Мария.

Лаура продолжала вспоминать. Тогда она очень тяжело болела и только что вышла из больницы. У нее были сильные головные боли. И все-таки она не могла не пойти на конкурс… Целый год она мечтала о нем… Большой зал… Множество девушек и юношей… Она писала, писала… О лесах и замках, о высоких, мрачных залах… о девушке в белом, величественно скользящей по мраморным плитам… Потом до ее слуха донесся отдаленный звонок и шелест закрываемых тетрадей… Седая преподавательница оказалась рядом с ее партой… Но она продолжала писать… А преподавательница требовала, чтобы она сдала тетрадь… Она протянула ее дрожащей рукой… И снова этот амфитеатр… И басовитый голос: «Вторая премия за исключительно интересное, но, к сожалению, незаконченное сочинение…» И никакого движения в зале… И снова басовитый голос назвал имя… Но никто не отозвался… Она плакала навзрыд в укромном уголке, стараясь не быть услышанной… Это было первое поражение в ее жизни…

— Так вы Мария Флореску? Но мы ведь незнакомы…

Мария испуганно подняла руку. Старуха, молчавшая во время этого странного разговора, тут же оживилась и закричала:

— В таком случае, что тебе тут надо? И как можно так нагло врать? Ну-ка убирайся сейчас же отсюда!

Мария не расслышала оскорбительных слов старухи. Глядя в бледное, испуганное лицо Лауры, она выпалила:

— Злая девчонка!

И, боясь, что сейчас разревется от обиды, побежала к калитке.

Лаура стояла и смотрела в окно. Редко чьи-нибудь шаги тревожили тишину тускло освещенной улицы. В доме не было слышно ни шороха. Девушка чувствовала себя одинокой, оторванной от всего мира. Когда отец сообщил ей, что она проведет каникулы в маленьком городке у бабушки, она даже подпрыгнула от радости. Воспоминания, пусть смутные, о далеком детстве, о бабушке, о большом доме с крыльцом и обширным двором, заросшим кудрявой травкой, по которой так приятно было бегать босиком, очарование тех незабываемых солнечных дней — все это звучало в ней точно светлая лазурная мелодия. Но городок этот притягивал ее и по другой причине: там жили чирешары. Она наслушалась немало увлекательных историй о Рыцарях с улицы Черешен, а самую подробную и достоверную — даже из уст одного из них.

…Тогда ей и в голову не пришла, что этот худой и неловкий парнишка, которого она увидела в кабинете своего отца, был одним из знаменитых чирешаров. Он показался ей уж очень робким: покуда отец о чем-то горячо спорил с высоким светловолосым мужчиной, бывшим своим одноклассником, юноша рассматривал тесные ряды книг на многочисленных полках кабинета. А когда их наконец познакомили, он покраснел до корней волос.

Должно быть, из вежливости, а может, просто под впечатлением от заголовков книг, стоящих на полках, юноша тихо спросил ее, любит ли она путешествия. Она утвердительно кивнула головой и скороговоркой задала тот же вопрос. Он тоже кивнул и снова погрузился в молчание. Когда родители вышли в сад и они остались вдвоем, Лаура неожиданно спросила:

— Ты что, боишься меня?

— Нет, но… — юноша замялся.

— Меня зовут Лаурой.

— А меня — Ионелом.

— Я очень люблю путешествовать, люблю горы, замки, леса, люблю пить воду из родников. Не люблю глупых людей… И еще очень люблю писать… Обо всем, что мне нравится.

— Вот это да! — протянул Ионел и неожиданно спросил: — А пещеры не нравятся?

— Почему же не нравятся? Кто тебе сказал? Очень даже нравятся.

— Что ж, я бы мог тебе кое-что рассказать об одном приключении в опасной пещере.

— Это что? Приключение чирешаров? А я уже слышала. Я знаю о них всё. Виктор, Урсу, Мария, Лучия, Тик, Ионел, Дан… А почему ты опять покраснел?

— Я и не думал краснеть… Хотя… Так вот, ничего ты не знаешь… И прежде всего не знаешь, кто я. Я — Ионел. А ты чего покраснела?

— Ты Ионел? Так ты чирешар? Что же ты сразу не сказал? Но если ты наврал…

Ионел ответил улыбкой. Потом поднял руку и коснулся затылка.

— Сама можешь убедиться. Тут еще сохранился шрам от удара рукоятью пистолета. Больно было. Если бы не Мария…

— Знаешь что? Пошли в сад. Сядем на траву, и ты расскажешь мне все по порядку. Только смотри ничего не упусти…

В саду, сидя в тени айвового дерева, Ионел рассказал во всех подробностях увлекательно приключение чирешаров в Черной пещере. Он описал каждого из ребят, рассказал о храбрости и невероятной силе Урсу, о решительности Виктора, о его ясном уме. О Викторе он говорил особенно красноречиво. Девушка слушала как зачарованная.

Они расстались настоящими друзьями, пообещали писать друг другу, бывать друг у друга, познакомить со своими друзьями. Лауре так захотелось сразу же увидеть чирешаров, что она тут же попросила отца разрешить ей провести часть каникул у бабушки, в городке, где жили Рыцари с улицы Черешен. Поначалу отец и слышать не хотел об этом: она поедет с ним, как и в прежние каникулы. Но в конце концов она его упросила.

Лаура стояла у окна и вспоминала, как она сюда приехала, как хотела найти друзей, о которых так много думала, но бабушка оберегает ее от любой встречи, заставляет сидеть дома, гулять с ней, и только с ней… И Лауре стало тоскливо и одиноко.