Мой мир. Вторжение. Книга вторая - Ольга Лущинская

– Малкольм Тернер, преподаватель творческого мышления.

– Да? Дак вы новенький? Что за глупость, – рассмеялся он, – Конечно же новенький, что это я, в самом деле. Значится, это новый предмет у нас в академии? Очаровательно.

– Простите мое невежество, но… что за царица наук?

– Стыдно не знать. Математика – царица наук, comprende? Знаете, в этом есть свое очарование, вы активизируете творческое и спонтанное правое полушарие мозга у студентов, я же – рассудительное и логичное левое. В некотором смысле, мы с вами не совсем коллеги. Но, если подумать, то напротив – дополняем друг друга. Нам следует держаться вместе, не находите?

В голове у меня будто щелкнул переключатель – это зацепка! Если я сдружусь с ним, то смогу как-то постепенно выудить информацию о событиях в академии. Одно меня смущало – он сам еще молод, поэтому мог и не слышать о тех событиях, что происходили. Меня подстегивало лишь то, что несколько инцидентов произошло совсем недавно, он вполне мог рассказать хотя бы о них. Кроме того, не знаю почему, но его обаятельная улыбка и взгляд с хитринкой вызывали у меня холодную дрожь внутри. Я слышал и раньше о том, что некоторые личности настолько сильны, что буквально в одно мгновение накрывают нас, например, своей харизмой. Не знаю, что именно было в нем, но что-то определенно было.

Повариха принесла мне мой пакет, и я уже было собирался откланяться и уйти, но Трэвор остановил меня и попросил у женщины за стойкой две чашечки кофе. Она слегка покраснела, глупо захихикала и умчалась на кухню.

– Давайте немного познакомимся, Малкольм. Вам надо бы влиться в коллектив, я помогу сделать это. Сам я работаю в академии уже пятый год, но еще помню какого быть новым членом коллектива.

Милая повариха чуть ли не вприпрыжку вылетела из кухни и подала нам две большие чашки ароматного орехового кофе. Юный математик ей явно нравился. Он мило подмигнул ей и почти прошептал «благодарю, очаровашка».

Не скажу, что я сторонник подобного проявления чувств на публике, но учеников тут не было, поэтому ничего ужасного я в этом не видел. Мы присели за свободный стол на двоих в конце зала, и он закатал рукава на своей безупречно выглаженной рубахе:

– Люблю воскресенье. Занятий нет, проверять ничего не нужно, а к понедельнику я готовлюсь с субботы. Работы достаточно, я тут единственный преподаватель математики для магического факультета. А вы раньше преподавали?

– Я? Нет, первый раз, если честно. В этом плане опыта у меня нет. Впрочем, с детьми я ладил, поэтому проблем возникнуть не должно. Да и предмет, знаете, специфический. Скучно им не будет, полагаю.

– Да, это вам не математика, – он похохотал, покачал головой и отпил из своей кружки, – А вы чего не пьете?

– Я не пробовал такое, если честно. Слышал, в меню вчера видел, но не пил.

– Правда? – он расплылся в улыбке, – Попробуйте, вам понравится. У нас очень искусный специалист в области кофеварения. Может, перейдем на «ты», если вы не против? У нас много преподавателей старшего возраста, старой закалки, так сказать. Редко удается встретить кого-то близкой категории, если вы понимаете о чем я. Хочется хоть немного нарушить правила, – он сверкнул взглядом.

Да, я помню, в уставе предписано обращаться ко всем преподавателям на «вы», я понимал, что это знак уважения, но должно же это измениться со временем, ведь они узнают друг друга ближе, посему я покачал головой, ибо был не против, а даже «за».

Кофе на вкус действительно оказался неплох. Слегка горьковатый, очень терпкий аромат, вкус лесного ореха и немного густая консистенция. С таким же успехом я мог заказать весьма необычный горячий шоколад. Трэвор уставился на меня и похохотал:

– И как ты так, пьешь, а «усы» не остаются?

– Что? Усы? Усы в шерсти, их не видно.

Тут он совсем залился смехом, а когда закончил, то отпил из кружки и широко улыбнулся мне ореховой полосой над губой. Тут уж я сам захохотал:

– А-а-а, это? Шерсть у меня такая. С нее все стекает.

Моя добродушная улыбка заставила его улыбнуться еще раз. Он взял со стола салфетку и вытер губы, а другой смахнул слезинки от смеха. Этот парень нравился мне все больше.

– Немного о работе, а потом опять на отдых: по понедельникам у нас совещание в конференц-зале. Мисс Аттора говорит об изменениях, мы отчитываемся за прогресс прошедшей недели и прочие мелочи. Совещание в шесть, не опаздывай.

Я одобрительно кивнул. Хотя, в моей приветственной инструкции эта информация и была, я все же был рад, что он проявил такое внимание. Судя по всему, Аттора была той еще суровой женщиной.

– Понимаю, у тебя, наверное, много вопросов про академию, учеников и преподавательский состав, но сегодня я не хотел бы думать обо всем этом. Дак откуда ты приехал?

Вот тут я было ощутил, что засыпался с прикрытием на первом же вопросе, но тут же вспомнил наставление Пабло.

– Я долго нигде не задерживался. Тяжело пришлось, не хотелось бы вспоминать все это.

Он понимающе кивнул и извинился, что поинтересовался. Хитрость сработала, такт ему не чужд.

– Сам я учился тут, сколько помню. Родителям оказался не нужен, а столько надежд подавал, ума мне было не занимать. Вот и пошло, стукнуло мне четырнадцать – прощай, малой. Я и летом никогда не уезжаю, не хочу домой возвращаться. Тут теперь мой дом. Тут меня приняли, выучили, воспитали. Что это я в самом деле… не хотел говорить об этом, но вот – вся моя жизнь тут. Хочешь фокус?

Я кивнул. Трэвор стрельнул взглядом на стойку. Повариха старательно протирала стойку, на которой стоял тазик с моющим средством и несколькими тряпочками.

– Сейчас будет весело, – шепнул он и двинул правой рукой влево.

На стойке тазик резко дернулся влево, а повариха вскрикнула от испуга. Она осмотрелась по сторонам (мы предусмотрительно отвернулись и сделали вид, что разговариваем), а потом выдохнула и вновь продолжила протирать то же место, что терла до этого. Трэвор дернул рукой вправо, и тазик едва коснулся руки поварихи. Та взвизгнула и обратила на себя внимание всех сидящих.

– Опять эти дети балуются! Ну я им!

Она побежала к выходу из столовой, и Трэвор захохотал:

– Всегда смешно.

Убедившись, что за дверью пусто, она заворчала, мол опять убежали, и вернулась на свое место.

– Как у тебя вышло? – заинтересовался я.

– Магия, конечно. У нас тут многие это умеют. Двигать предметы проще простого, если обладаешь способностями. Чему у нас тут преимущественно учат, как ты думал? Вот оно. Я сам закончил магический факультет.

Впечатлило, ничего не сказать. Мы вернули кружки на стойку, заскочили ко мне, чтобы оставить пакет с продуктами, и пошли прогуливаться по академии. Трэвор устроил мне настоящую экскурсию. Он показывал кабинеты, рассказывал интересные случаи из времен своего студенчества, какие-то смешные ситуации с учениками и немного о преподавателях. Да, говорить об этом ему не хотелось, но после небольшой шалости в столовой ему заметно полегчало. Не успел я очухаться, как вечер приблизился к стенам академии. Мы распрощались, и я отправился на тот же балкон, где был прошлым вечером. Закат был так же прекрасен и ярок, но в этот раз на небе не было ни облачка, а на горизонте прорисовалась розовая полоса уходящего дня – завтра похолодает.

И я вдруг подумал, зачем студентам магического факультета математика? Хаос и порядок не очень совместимы. Или же есть какие-то тонкости? Может, я просто все усложняю, и математика тут что-то вроде одного из обязательных предметов, служит для общего образования или вроде того. С другой стороны, хаос и порядок хоть и разные, но одно без другого быть не может. Зная своих друзей, хорошо бы знать еще и врагов.

Вернувшись в свой номер, я обнаружил, что с утра так ничего и не съел. Поужинав, я принялся рассматривать лабиринт в своей тетради, имена погибших девочек из журнала Власа. В голове вертелась одна лишь мысль – здесь может быть замешана магия. Делиться этим наблюдением с ребятами было уже поздно, поэтому я потушил свечи и улегся спать.

Утром меня встретила побудка – перезвон колоколов, расположенных по периметру территории академии. Бодрящий душ, легкий завтрак и я готов к новому дню. На сегодня мой долг провести первое занятие в своей жизни.

Честно говоря, я не очень представлял, как мне оценивать работу студентов впоследствии, поскольку творческое мышление у всех развито по-разному, а сама его оценка может быть исключительно субъективной. У всех свой стиль, образ мышления, видение и много чего другого. Я даже не мог себе представить, как вести занятия. Учебников по этому предмету просто не существует, поэтому все, чем я могу руководствоваться в этом деле – мое творческое мышление. Знаете, а в этом определенно что-то есть. Спонтанность и воображение – вот, что делают этот предмет особенным.