Не повышай на меня голос, птичка (СИ) - Рейн Миша

Глава 6. Мой повелитель

— Черт, черт, черт… — яростно тру штанину брюк, куда только что прилетела чашка кофе. Чашка кофе, мать твою! На белоснежную ткань. Я уже представляю, что меня ждет. И ведь хер ему объяснишь, что это криворукий официант.

— Встань, — внезапно появившийся Марат нависает надо мной грозовой тучей. Замираю. Не рискую даже взгляда поднять. Ничего хорошего я там не увижу. — Тата! — гремит Хаджиев и я не то что встаю, я подпрыгиваю с места, вот только в его глаза по-прежнему не смотрю.

Знаю, он придушит меня одним только взглядом. И в следующую секунду я в этом убеждаюсь.

Подцепив пальцами за подбородок, сжимает до боли и насильно поворачивает мое лицо к себе. Темно-синие айсберги тут же выбивают из легких остатки кислорода, но я отчаянно возвращаю его обратно.

Внутри что-то порывается оправдаться перед ним, чтобы не подвергать себя лишнему риску, но вместо этого я лишь сильнее сжимаю челюсть. Обойдется. Уверена он и без моего жалкого лепета чувствует это. Как зверь, загнавший в угол свою добычу.

— Поднимайся в номер, — очередной приказ. — Наденешь все что тебе принесут. И на этот раз без глупостей.

От его серьезного тона и нечитаемого выражения лица становится очень неуютно. Но одновременно я сдерживаю порыв уколоть его шипами своего скверного характера. Который рядом с ним пробуждается словно голодный медведь из многолетней спячки.

— Хорошо, — изображаю напускную покорность и облизываю в момент пересохшие губы, замечая, как его тяжелый взгляд прослеживает за этим движением.

Все же опасная близость и жесткое прикосновение делают свое дело. Подчиняют.

С минуту Хаджиев еще рассматривает меня, склонив голову набок. Прищуривается. Хитро. Точно ища подвох в моей покорности. А затем пальцем надавливает на нижнюю губу, вырывая из меня глухой звук.

Вот так просто. Нажал, как на игрушечную куклу, и получил желаемое.

Трепещущее сердце подпрыгивает прямо к горлу. Мозг машет мне белым платочком, вручая собственное тело в руки мерзавца как трофей.

— Будешь хорошо себя вести, буду хвалить, — уголки мужских губ дергаются в слабой улыбки, — за непослушание — буду наказывать, — отстраняется и, не дожидаясь моего ответа, уходит в неизвестном направлении.

Оставляет одну, уверенный в том, что не сбегу. Никуда не денусь и выполню выданное указание.

Сглатываю нарастающий ком в горле вместе со вспыхнувшим желанием сорваться с места и бежать, бежать куда глаза глядят.

Но сейчас это будет глупо. И нереально. Лишь заработаю на свою задницу неприятностей, которых мне сейчас и так хватает. Если уж бежать, то с толком. Подготовленной. В прошлый раз ведь у меня получилось? Получилось! Значит смогу и в этот. Нужно всего лишь потерпеть, приглушить его бдительность. Делов то. Чувствую, как внутри пробуждается какая-то патологическая смелость.

В ущерб самой себе.

Он явно на меня плохо влияет.

Кожа в месте, где сминали его пальцы, все еще саднит. Хватаю с соседнего стула аккуратно сложенное кашемировое пальто и семеню ногами обратно в номер.

Передо мной раскрывают двери габаритного джипа. Мне даже помогают занять пассажирское место на задних сиденьях. А в том наряде, что предоставил “мой повелитель”, принимать помощь от постороннего человека весьма некомфортно. Глубокий разрез до самого бедра и откровенное декольте, вынуждают чувствовать себя голой и уязвимой. Особенно с теми богатствами, чем меня матушка-природа одарила. Даже будучи укатанной в пальто. Правда нараспашку. И мужчина не упускает возможности вылизать мои выпирающие напоказ сиськи голодным взглядом.

Хаджиев точно издевается. Сам то справится?

Некоторое время я сижу неподвижно, наслаждаясь тишиной. Радуюсь тому, что мозг отказывается о чем-либо думать. Вдох. Выдох. Так спокойно, аж тошно становится. Потому что знаю, стоит ему появиться, как моя установка даст сбой, а желанное умиротворение разобьется на мельчайшие осколки.

Мне становится душно и я снимаю пальто, аккуратно сложив его пополам у себя на коленях. Осматриваюсь. Если не считать вчерашнего унижения на полу подобного автомобиля, я давненько не сидела в дико дорогом, просторном и комфортабельном салоне. У меня ванная в хрущевке меньше. И пахнет тут лучше в сравнении с моими предшествующими средствами передвижения: затхлый автобус или на своих двух. Второй вариант хотя бы позволяет дышать свежим воздухом, а не потными мужиками и нафталиновыми бабками.

Не то что сейчас. Дышу хорошей жизнью. Как жаль, что в качестве имущества самого Марата Кадыровича. И чего бежала? Сама ведь мечтала о красивой жизни… любой ценой. Вот и получай, Владимировна. Правда, реальная плата оказалась выше моих сил. Пыталась. Честно. Но не получилось сломать себя. А может и сломала, да не понравилось. Не могу я быть птичкой в клетке и петь по щелчку пальцев. Я свободы хочу. Жить хочу. Чтобы уважали. Ценили. Думала, деньги помогут, а они еще больше в болото меня затянули.

Дверца с противоположной стороны резко распахивается, и в салон врывается запах сладковатого табака вместе с самим Хаджиевым. Как всегда серьезный. Одним своим присутствием накаляет обстановку, ломая мое дыхание.

И совершенно не желая того, я начинаю нервничать.

Рядом с ним молчание — пытка.

В волнении ерзаю на месте и заламываю пальцы, но внезапно останавливаюсь. До меня доносится изысканный парфюм смешанный с более глубоким ароматом, исходящим от мужской кожи.

Украдкой поглядываю на Хаджиева, а тот и бровью не ведет в мою сторону, уткнувшись в телефон.

Будто я пустое место.

Хотя это и к лучшему. Одной проблемой меньше.

Отдав краткий сухой приказ водителю, Хаджиев вновь отвлекается на оживший в руке гаджет. Дальнейший час я провожу под его бурные разговоры, смысла которых не могу понять из-за незнакомого мне языка. Но иногда по интонации мне удается уловить, когда он приходит в раздражение. Однако его лицо все также не выдает ни единой эмоции. Мне скучно. Молчание сейчас действует как снотворное. Веки словно наливаются свинцом. На часах всего пять утра, а с учетом того, сколько на меня навалилось за последние сутки, я бы сейчас с удовольствием отдалась во власть морфея.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вот только у Марата видимо другие планы. И за одно ничтожное мгновение усталость и скука стираются в пыль.

Горячая ладонь мерзавца проскальзывает прямо в разрез платья, выше, обжигая бедро с такой силой, что тонкая ткань чулок грозится превратиться в пепел.

Но самый крах в том, что между передними местами и задними не установлена водительская перегородка. И я очень надеюсь на благоразумие озверевшего мужчины, пальцы которого так яро очерчивают ажурный край чулок.

Словно я для него антистрессовый мяч.

Продолжая держать разговор в заданном им темпе, он проскальзывает рукой между моих ног, по-хозяйски касаясь обнаженного участка кожи… совсем рядом с тонкой полоской трусиков. Вмиг разгоряченный воздух застревает копьем в горле и я машинально свожу ноги крепче, наивно полагая, что меня это спасет.

Сукин ты сын, Хаджиев.

Глава 7. Абсурд

Пальцем подцепляет край ажурной ткани, нагло касаясь самих складок. Вздрагиваю, как от удара током. В сиденье вжимаюсь, мечтая слиться с кожаной обивкой воедино.

А ему наплевать. Долбаный извращенец.

По-прежнему не смотрит на меня, увлеченный собеседником по телефону. Словно робот, а происходящее его никак не трогает.

Чего нельзя сказать обо мне.

Кусаю губы, не позволяя сорваться жалобному стону. Прошу. Умоляю свое тело заткнуться и не реагировать. Но как? Он ведь даже не замечает моих внутренних стенаний. Руководит мной, как пальцем по глобусу. Куда тыкнет, там кожа плавится. Обводит призрачным пунктиром эрогенные зоны, о которых знает только он.