Когда Кузнечики выходят на охоту (СИ) - Ли Марина

— Дайна, неси мой саквояж! И кипяток! Много!.. Будем из персика пэрсик делать.

— У меня времени два часа только, — испуганно икнула я. — Может, я лучше законспектирую?..

— Конспект я тебе почтой вышлю. Раздевайся и шагом марш в ванную!

Что мне оставалось? Только послушаться.

В ванной меня сначала заставили залезть в огромную стилизованную под старину лохань, полную горячей воды, исходящей ароматным паром, а затем пытали лекцией, запретив конспектировать.

— Запомни, персик, — вещала фру Агустина, — мужчина — это единственно важный ценитель, я бы даже сказала, покупатель женской красоты. Покупатель в хорошем смысле этого слова. Платить мужики умеют не только золотом, не кривись. Гораздо лучше платить у них получается заботой и страстью. Если повезет, то дружбой и любовью.

— Как будто в одной лишь красоте дело, — возразила я. — Дурнушек тоже любят.

— Любят, — согласилась фру Агустина. — За красоту души, но тут уж никакой совет не поможет. Она либо есть, либо нет. И ты ко мне пришла не за этим, а за красотой тела. Поэтому слушай и не перебивай. Что бы тебе ни говорили, но в основном женщины только ради мужиков и стараются. Нет, и ради себя, конечно, но и про них не забывают. И что это значит? Это значит, что товар нужно показать лицом. Даже если это лицо — руки, ноги и попа.

— А?

На означенное выше лицо (в привычном значении этого слова) мне аккуратно уложили теплое, влажное полотенце.

— Но...

— Запомни, персик, кожа любит воду. По отдельности и всем телом. По отдельности водные процедуры особенно сильно уважают руки и ноги. Давай их сюда. Не трогай ноги! Всю воду мне расплескаешь. Руки давай... Вот так.

Мои пальцы перехватили уверенно и крепко. Помассировали без применения магии, все же фру Агустина была лишена силы, хотя ей это совершенно не мешало. Да-а...

— Когда мужчина целует даме ручку, он должен оценить и бархатистость кожи, и нежный аромат, и аккуратную форму ногтей... — В ход пошли какие-то инструменты, из-под полотенца мне не было видно, какие именно, но я имела представление о том, что обычно используют при маникюре, хотя сама ограничивалась лишь пилочкой и ножницами.

— Мужчины не любят длинные ногти, они у них с когтями ассоциируются. Когти — это у нас кто? — спросили меня и тут же ответили:

— Когти — это у нас хищник. А второго хищника рядом с собой редко какой мужик потерпит. А вот нежный персик рядом с собой он не просто будет терпеть. Он будет сдувать пылинки с его беззащитной шкурки и наслаждаться нежным ароматом. Уяснила?

— Не то чтобы уяснила, — пробормотала я, приподнимая полотенце, — но направление вашей мысли мне ясно. Фру Агустина, я...

— Тц… — Мне довольно внушительно прилетело по лбу, и полотенце вернулась на место. — Лежи, наслаждайся процессом и слушай. Я, знаешь ли, ни одну клиентку в личной ванной не принимала. Цени момент. Э… Что-то я отвлеклась. О чем я?

Фру Агустина умолкла на несколько секунд, а потом продолжила лекторским тоном:

— Ах, да! Руки. Руки любят крем, персик. Крем и перчатки. Перчатки, впрочем, не сильно в почете у мужских губ, но это уж ты сама решай, что для тебя важнее.

— Фру Агу…

— Персикам слова не давали! Времени и без того в обрез! — прорычала моя мучительница и в порыве страсти так сильно надавила мне на плечо, что я чуть не утонула в проклятой ванне. — Давай вторую руку.

Некоторое время мы провели в тишине, а затем богиня красоты вынесла вердикт:

— Готово!

И добавила, едва я успела обрадоваться:

— Что у нас дальше? Дальше ноги.

Беда. Если в ход пойдут ноги, то я десять из тридцати дней в этой комнате проведу. Я уже даже подумывала оглушить своего «специалиста» магией и удрать, но, к счастью, фру Агустина заявила:

— С ногами управиться не успеем. А жаль. Но тут как и с руками. Крем — много крема! — аккуратные ноготочки и никаких — никаких, пушистый ты мой персик, волос!

— А?

— Волосы у тебя, кстати, отличные. Придраться не к чему. Тут бы я ничего менять не стала. А вот с телом придется поработать. Тело любит обнаженность и гладкость. А поэтому, персик, вылезай из воды.

— Фру Агустина, миленькая! — отбросив опротивевшее полотенце, взмолилась я. — Мне тело не надо. Мне бы только...

— Не надо тело? — В поддельном ужасе богиня красоты округлила глаза и прижала руку к своей внушительной груди. — Душа моя, не пугай мои пятки. Они многое повидали, но не готовы к таким страхам. Кстати, о пятках...

Я обреченно вздохнула.

— Нежные пяточки — это залог успеха. Я тебе подскажу, где купить такой крем, такой крем. Песня, а не крем! Нет! Я тебе этот крем подарю. Отплатишь, когда замуж выйдешь. А лучше пригласи меня свадебным консультантом. Когда решите торжество делать. Страх до чего я это дело люблю — свадьбы. И заработаешь, и пожрешь на халяву...

При этом фру Агустина начала меня крутить, вертеть да мять мою кожу бархатным полотенцем… и все говорила, говорила, говорила. У меня аж голова пошла кругом и я, сама не зная как, умудрилась выболтать своей мучительнице всю правду. О наследстве, о целителях, о бабке. Даже о Бреде Алларее, в которого влюблена с самого детства. И богиня красоты, надо отдать ей должное, оказалась прекрасным слушателем, впрочем, в процессе не забывая о том, ради чего я к ней пришла...

Пока меня намазывали жуть до чего вонючим кремом, я терпела. Когда держали совершенно голой минут пятнадцать — драгоценных пятнадцать минут!! — посреди ванной, позволяя дышать через раз, даже слова против не сказала. Но когда фру Агустина коварным и обманчиво легким движением руки содрала с моей ноги часть пленочки, в которую превратился вонючий крем, заорала так, что у самой уши заложило.

— Ну, пощипало чуть-чуть! — Жестокая демоница, замаскированная под богиню красоты, недовольно скривилась и посмотрела на меня с упреком. — Чего так кричать-то?

— Чуть-чуть?

— А ты думала красота по щелчку пальцев делается? Нет, персик. Ради красоты нужно работать. Работать и мучиться. Мучиться и работать. А ты пищишь. Нет, если тебе не нравится, я могу и...

Я скрипнула зубами и просипела:

— Нет-нет, мне все нравится! Вы меня неправильно поняли.

— Тогда соизволь не орать. — Вторую ногу я кое-как вытерпела. Почти не пискнула даже. — Сейчас самое сложное будет. Переходим к интимной зоне. Может быть, будет немножечко больно.

А? Я еще успела подумать о том, что если сейчас только пощипало, то что же такое, по мнению фру Агустины, «немножечко»? А потом в глазах потемнело, и я прикусила язык, чтобы не взвыть.

И даже получила одобрительный кивок в награду за сдержанность.

— Сейчас все остальное быстренько уберем — вообще ни разу не больно. И на месяц об этой неприятненькой процедурке можно позабыть.

Из цензурного я смогла прохрипеть лишь одно:

— На месяц?

— Потом придется повторить, — с искренним сожалением цокнула языком фру Агустина. — Волосы без магического вмешательства обратно отрастут, а с магическим больно дорого выходит...

Мне озвучили цену «не самого дорогого салона», и я согласно кивнула. Действительно, не так уж это и больно, можно и потерпеть, если всего-то раз в месяц. По крайней мере до того момента, как я вступлю в права наследства.

Оставшееся от двух часов время меня терзали пинцетами, масками для лица и сотней тысячью кремов, не позволив записать ни единого слова! А позже вручили огромный мешок со всевозможными косметическими средствами, визитные карточки нескольких лавок с нижним бельем, обувью и шляпками, где я обязательно должна была приобрести упаковку для всей своей неземной красоты, и три — целых три! — платья на каждый день.

У фру Агустины цены были облачные, я знаю, о чем говорю, сама же эти наряды продавала, и я бы за них никогда в жизни не рассчиталась — жаба бы задушила. Но были произнесены волшебные слова:

— На прокат даю. По самому низкому тарифу. Вернешь через месяц, когда свадебное платье заказывать придешь.