Ходит черная королева - Юлия Николаевна Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И ты знаешь, какая она, эта жизнь? – спросила я тихо, не поднимая на Ветра глаза. С полминуты стояла тишина.
– Знаю. Каждый знает. Несет это знание внутри себя, но не может вытащить наружу. По разным причинам: кто-то предпочел забыть о нем, кому-то не хватает сил. Ведь придется все менять, терять людей, привычный мир, такой до боли знакомый, в котором даже неожиданности предсказуемы. Люди не готовы принять, что они нечто большее, чем привыкли полагать. Они соглашаются на выставленные правила игры и живут по ним. Но то, что там, – он снова постучал указательным пальцем по своей груди, – оно выше любых условностей. Рано или поздно оно начинает рваться наружу, и счастлив тот, чья маска не срослась с лицом, потому что он сдастся, не устоит под напором этого потока, потому что ему придется стать собой. Ибо остаться прежним будет означать жизнь трупа, который передвигает ноги. – Он еще немного помолчал и продолжил, глядя вперед. – Я вижу, Ирэн, как тяжело тебе под этой маской. Словно к ней привязаны пудовые гири, которые тянут тебя вниз. Я вижу, что ты хочешь сбросить ее с себя. И в этом твоя главная ценность.
Воцарилась тишина. Я пялилась куда-то перед собой, пытаясь осознать слова Ветра. Самое парадоксальное, что я не чувствовала отторжения от сказанного. Наоборот, эти слова словно наслаивались на мои обрывочные мысли и чувства, собирали их в единое целое, подтягивали, выстраивая предложение за предложением. И наконец получился осознанный текст, оформилась мысль в голове, перестав быть лишь хаотичным набором слов.
А еще я помнила эту жизнь без масок. Тот короткий миг, когда я была счастлива и открыта миру. А он ударил по мне, сломал, заставил перекроить себя и надеть маску. И как бы она ни была тяжела, куда страшнее та боль, что осталась в прошлом. Боль, к которой я ни за что не хотела возвращаться. Боль, за которую Ветер, как оказалось, меня и ценил.
Я так глубоко погрузилась в эти мысли, что не услышала вопроса Ветра, подняла на него взгляд, он повторил:
– Говорю, как насчет того, чтобы немного подзаработать?
Глава 3
Я захлопала глазами, потому что еще пребывала в состоянии саморефлексии. Общение с Ветром – это прямо как в русской сказке: сначала в ледяную воду, потом в кипящую, – так и кидает из состояния в состояние.
– Подзаработать? – переспросила непонимающе.
– Одна моя знакомая ищет художника. Хочет расписать комнату в восточном стиле, дама увлекается йогой.
– И?
– Ты бы могла взяться за эту работу.
Я искренне рассмеялась.
– Я не бралась за краски много лет.
– Самое время вспомнить, каково оно. Тебе дадут рекомендацию, можешь не переживать, никто в твоем таланте сомневаться не будет. Я, кстати, и без рекомендации не сомневаюсь, просто ищу способы не дать тебе отказаться.
– А если я все же не справлюсь и запятнаю твое честное имя?
Ветер рассмеялся, туша окурок в пепельнице.
– Во-первых, имя у меня не такое уж и честное. Есть люди, которые всерьез считают меня самоуверенным пронырой, который дерет бабки ни за что.
– А они с тобой работали?
– По большей части нет. Тем, кто работал, не понравилось, что я не готов покрывать их грехи и способствовать темным делам. Вот они и пускают слухи, а слухи, конечно, не остаются без внимания.
– Верю. А во-вторых?
– А во-вторых, – он снова перегнулся ко мне и прошептал, – я, Ирэн, вообще ничего не боюсь.
Я захлопала глазами, Ветер весело рассмеялся, вставая и потягиваясь.
– Ты самый несносный человек в мире, – проворчала я.
– Знаю. Так я позвоню знакомой, скажу, что ты согласна?
– Тебе-то это зачем? – я поднялась и встала напротив него. – Очередной акт спасения моей заблудшей души?
– Ты обо мне слишком хорошего мнения. Мне обещали процент.
– Идиот, – хмыкнула я, шлепнув его по руке.
– Так что?
– Я подумаю, вечером дам ответ, хорошо?
– Как скажешь, Ирэн.
До вечера я работала, хотя в голове так и стояло предложение Ветрова. Нет, это полное безумие. Это ведь даже не картину написать, а целую комнату. Я за эти годы максимум наброски на полях делала. Однозначно не справлюсь. Даже не стоит думать об этом.
Я попялилась в монитор, а потом вытащила несколько листов бумаги и стала делать наброски. Это же меня ни к чему не обязывает. Просто представлю, что бы я могла предложить по этому проекту. Это интересно, просто интересно, хотя и не реально для меня.
Когда зазвонил телефон, я осознала, что прошло несколько часов, и я перевела уйму бумаги. Покачав головой, сняла трубку и ответила Ветру:
– Я согласна.
– Выйти за меня замуж?
– Очень смешно.
– По-моему, действительно, смешно. – Саша усмехнулся, но добавил серьезно: – Тяжело бегать от себя, да?
– Ни от кого я не бегаю. Договорись с этой своей знакомой о встрече, чтобы мы могли обсудить все детали.
– Завтра она будет ждать тебя в два часа.
Я только рот открыла от изумления.
– Ты уже договорился с ней?
– Конечно. Ирэн, пора осознать, что я неплохо тебя знаю, и был уверен, что ты согласишься еще до того, как предложил.
– Наглый, наглый Саша Ветер, – я все-таки улыбнулась.
– Ага. А ты еще про честное имя затирала. Ладно, о деле. Даму зовут Савицкая Алена Дмитриевна, сорок семь лет, не замужем, детей нет. Несколько лет назад ее настигла мысль о просветлении, за коим она отправилась в путешествие по восточным странам. Спустя время вернулась одухотворенной настолько, что не видела возможности не поделиться своими знаниями с другими. Теми бедными и ущербными, которых истина обошла стороной.
– Тебе восток не по душе, что ли? – не удержалась я.
– Восток мне по душе, а вот модные веяния, расцветающие в нашей стране, заставляют мыслить скептически. Впрочем, речь сейчас не о том. Рекомендацию тебе, если что, дал Вострицкий Геннадий Михайлович.
– А он в курсе?
– Конечно. Но о нем речь не должна зайти, так что не переживай на эту тему. Меня не упоминай, я к этой истории никаким боком. Да и вообще, никакую Ирину Рябинкину в глаза
