Литературная Газета 6495 ( № 14 2015) - Литературка Литературная Газета

Вот только зря поборники русского майдана рассчитывают, что, придя неправовым (революционным) путём к власти, они в ней задержатся. С чего они взяли, что «хозяева жизни» готовы удовлетвориться своими высокими доходами, а власть уступят им? Почему они думают, что все люди с высшим образованием и учёными степенями разделяют их пристрастия и фобии? Наконец, с какой стати внешний управляющий должен видеть в них нечто большее, чем «полезных идиотов»? Вообще наивность той части нашей оппозиции, которая трудится не за гранты, а за совесть (а таких, я убеждён, большинство), не устаёт меня удивлять! В наивности есть, конечно, что-то трогательное, но лишь до известного возраста. Надо же когда-то и взрослеть!

– Пользуетесь ли вы термином «креативный класс»? Если да, то что он собой представляет?

– Иногда пользуюсь этим термином, но исключительно иронически. Почему иронически? Да потому, что нет такого класса, во всяком случае, в социологическом смысле слова. Разве что в идеологическом! Но тогда и относиться к нему надо как к иным идеологическим ярлыкам, то есть не вполне всерьёз. Никто же не думает, что оппозиционная испанской власти нидерландская знать и правда состояла из нищих (буквальный смысл слова «гёзы»), а французские революционеры-санкюлоты и правда ходили без порток! Вот и наши «креативщики» – натворить что-то, может, и сумеют, а сотворить – вряд ли.

– Вы всю жизнь преподаёте в МГИМО(У) – одном из лучших университетов России. Насколько близки студентам либеральные идеи?

– Насколько я могу судить, политические симпатии студентов более или менее аналогичны симпатиям граждан в целом – с поправкой, разумеется, на юношеский максимализм. Но эта черта не является исключительным достоянием какой-то определённой идеологии. В студенческой среде в ходу все идеи, которые имеются в обществе. Если и есть какая-то разница с «обществом взрослых», то она в том, что в студенческой среде становиться в позу интеллектуального превосходства – не лучший способ приобретать сторонников.

Если спросить, кого среди студентов больше: условных либералов или условных патриотов, то ответ будет патриотов. Но тут потребуется важное уточнение: речь идёт именно о расхожих политических ярлыках, а не о политических убеждениях. Потому что быть патриотом – не значит быть врагом свободы, что бы ни говорили на этот счёт наши самозваные «демократы».

– Как оцениваете перспективу создания партии, членам которой в равной мере будут близки ценности патриотизма и либерализма?

– Если вести речь о присутствии такой точки зрения в общественном сознании и политическом дискурсе, то перспективы самые благоприятные. В среде современной отечественной интеллигенции её сторонники находятся в большинстве. Что же касается политической партии, дело обстоит иначе. Но проблема тут не в каких-то особенностях именно этой идеологии или её сторонников, а в самом институте политических партий. Он переживает глубокий кризис. Партии не востребованы, причём не только у нас, но и в Западной Европе. Если в недавнем прошлом мобилизация электората обеспечивалась широким кругом партийных активистов, то сегодня партийные вожди могут попросту игнорировать партийный актив, обращаясь к потенциальным избирателям напрямую – через средства массовых коммуникаций, через интернет. А партия без актива – это совсем другой институт, даже если он по-прежнему именуется партией. Поэтому перспективы любой партии, либерально-патриотической в том числе, я оцениваю скептически.

– У вас есть ответ на вопрос, как из сегодняшней молодёжи воспитать патриотов России?

– Я разделяю точку зрения Александра Пушкина и Анатолия Вассермана: патриотизм – естественное чувство и естественное состояние общественного сознания. Если молодёжи не прививать намеренно (очевидно, с неблаговидными целями) комплексы культурной неполноценности и исторической вины, то люди будут вырастать патриотами.

– Что для этого нужно?

– Правду говорить. Не врать! Прошлое не нужно ни лакировать, ни чернить. В прошлом любого народа есть светлые страницы, есть страницы тёмные. И все чему-то учат. Знание истории и культуры своего народа любого честного и ответственного гражданина превращает в патриота. А послушать наших оппозиционных либералов, так, кроме них, поборников исторической правды в стране нет! Хотя в их сочинениях на исторические темы «фигуры умолчания» не просто имеют место, они – правило. Просто это «правило» и эта «практика» оправдываются соображениями «политкорректности».

Приведу лишь один пример. Говорят, что нельзя скрывать факты административных ссылок целых народов в годы Великой Отечественной войны. Кто бы спорил! Но, оказывается, нельзя и объяснять эти факты, потому что это равносильно «разжиганию национальной розни»! Другими словами, расскажите нам правду, но не всю. Получается, что лгать во имя «политкорректности» можно и должно. Это даже и не ложь, а именно политкорректность. А лгать, допустим, из патриотических соображений нельзя. Потому что это будет ложь во имя лжи и в итоге сам патриотизм окажется не чем иным, как разновидностью лжи. Такая вот «игра в одни ворота» от пламенных поборников «честной игры»!

Беседовал Олег НАЗАРОВ

Теги: Россия , политика , общество

Падение ангелов

Владимир Соловьёв. Разрыв шаблона. - М.: Эксмо, 2015. – 320 с. – 18 000 экз.

Известный телеведущий Владимир Соловьёв написал книгу, в которой проанализировал события, происходившие на международной арене и в нашей стране в последние годы и даже месяцы. Актуальная работа содержит интересные наблюдения и выводы. На них стоит обратить внимание.

Автор прямо утверждает: "Человек, пытающийся анализировать Россию и российскую власть, никогда ничего не поймёт, если забудет главную русскую поговорку: «Гром не грянет – мужик не перекрестится". Наша власть никогда ничего не делает, пока не возникают условия, когда без определённых действий уже не выжить». Справедливость такого вывода подтвердил «гром» санкций. Когда он грянул, даже те, кто делали вид, что слепы, «прозрели»: за годы рыночных реформ Россия превратилась «из страны с пусть несовершенной, но реальной экономикой в страну-торгаша, совершив крайне унизительную трансформацию».

Вот только рассчитывать на прекращение убийственных экспериментов над российской экономикой, похоже, и сейчас не приходится. Соловьёв замечает: «То, через что прошёл валютный рынок во времена Набиуллиной, при сохранении Набиуллиной своей должности, – уже само по себе исторический факт». Впрочем, это лишь очередное звено в длинной цепи схожих «исторических фактов». Министерства экономического блока и Центральный банк РФ почти четверть века возглавляют «птенцы гнезда Гайдара и Чубайса» – прозападные либеральные фундаменталисты, которым всё сходит с рук.

Западные санкции против России были введены после возвращения Крыма домой. Почему же США так жёстко и болезненно отреагировали именно на это, а не на успехи главного конкурента – Китая, экономика которого росла даже во время мирового экономического кризиса? Ответ Соловьёва: «Потому что Китай не представляет идеологической угрозы. Потому что, в отличие от России, Китай совершенно не настроен на экспансию своих воззрений».

А Россия противостоит США именно на той «поляне», которую американцы считают стопроцентно своей. Россия говорит о реальной демократии, о сути человека и его реальном достоинстве. Россия говорит о международном праве и имеет наглость (в понимании Вашингтона) иметь собственную позицию по вопросу о политическом устройстве мира. Такой «распущенности» Штаты категорически не приемлют. В подтверждение вывода Владимир Соловьёв привёл ответ Мари Харф на вопрос журналиста Мэтта Ли: «Мэтт, неужели ты не понимаешь: всё, что делаем мы – это для стабилизации; всё, что делают они, – это провокация».

Соловьёв, не понаслышке знакомый с жизнью в Америке, характеризует её как «страну протоколов». Однако на международной арене американцы ведут себя не «по протоколу» – совсем не так, как дома. По мнению автора, «США довели до совершенства британский принцип: они делают только то, что выгодно им, при этом почему-то прикрываясь интересами всего человечества. Почему-то они решили взять на себя роль, выражаясь словами Киплинга, носителя бремени белого человека, распространителя вечных основ цивилизации». Реализация этой установки несла беды народам Вьетнама, Югославии, Ирака, Афганистана, Ливии, Сирии.

Неудивительно, что восприятие американцев и оценка их политики в России сильно изменились. Автор пишет: «Моё поколение и люди старше меня выросли в уверенности, что Америка – это такая гавань свободного мира». Он вспоминает о настроениях советской интеллигенции 1960–1980-х годов: «По отношению к Америке у тех, кого потом стали называть диссидентами, а впрочем, пожалуй, что и у большинства советской интеллигенции, сложилось абсолютно религиозное чувство. Мы искренне считали, что Америка действительно печётся о нас. Что Америке мы небезразличны. Америка думает о том, как нам живётся – тем, кому не разрешают выезд, тем, кто смеет иметь другую точку зрения[?]