100 стихов на каждый день - Никита Босой

23. Про блюз

подливаю всем забулдыгам в бутылки

еще по одной моей летней тоски

и за стойкой не вижу я лиц, только затылки

и мы все тут похожи, ведь нас держат одни волоски

все готовы ринуться вниз, но я их удержу

почему-то если поговорить, то становится легче

значит, я буду душу вам изливать без удержу

может, так перестанут болеть наши плечи

плачьте или понуро сидите

пока в блюзе мешаю гитару с печальными вскриками

но не выйдет и звука и сквозь сетку против москитов

наше горе для мира покажется блеклыми бликами

в этом баре все знаю секреты

ведь сплавляю всех боли в гармонию звучанья

вы слабы, а я сильный, в меня как в лазареты

вы сносите все хвори, и мне их оставляя

улыбнитесь тому, кто их дальше несет, на прощание

24. Про последние знания

не дожидаюсь, пока солнце вскроет

глаза, как монтировкой, своими мне лучами

с тех пор как Атом землю перекроил

его палящий свет преследует меня будто бизона команчами

как нож сквозь масло проходит он сквозь сажу в небе

и гарь эпох, но я открою раньше

недвижимой и ржавой тачки двери, шагая в степи

те, что садами были, в пустыни я иду на мили дальше

земля трещит под сапогами, как такыры

и раздражает хруст мой воспаленный слух

ведь я боюсь услышать приближение Последней армии конвоиров

иль диких псов, или бандитов, ведь все смертельно, и даже воздух жухл

моя винтовка на взводе, и разрядить готов обойму в ближайшую бошку

я должен выжить до завтра, хоть едва я помню, зачем и живу

может я стал маньяком, ведь все стало игрою и фарсом, понарошку

только вот на хард-моде и без сейвов, как на денди, по существу

парадокс: стало мало людей, но таких, что не важнее вещей

за которые не стыдно и пристрелить, почти не осталось

в гибели разума наша плоть из костей, и крови и хрящей

не имеет цены – пропала коровка – пропадай и веревка, до последнего экземпляра

и поэтому я живу как дикий давно

лицезрею красоту в кусках бесплодной земли и разрушенных зданий

и по сути мне не все равно

только если речь идет о мягкой постели да крупицах не вытлевших знаний

где-то в степях за камнями в мою вход пещеру

на спине я тащу генератора топливо

мир уже уничтожен, но не изменю своей вере

даже в мире вечного жарева не покину сумерек общества

не за что держаться, кроме обломков

значит я возьму любимые и буду держаться за них

в мире мертвых последних поэтов потомок

как символично, что на арчан так похож, впрочем, все что угодно, лишь бы в живых

25. Про туман

утром люди не выйдут наружу

после дней дождя прохладного, как стужа

туман такой густой, что даже лезет в уши

Господь карает нас им, борзых и непослушных

всем кажется, как будто повторился Вавилон

стал каждый друг от друга белой шторкой затворен

едва-едва видны черты высоток, небоскребов крон

и слышен голос потерянных детей, пронзительный соленый звон

а над домами высоко летают вертолеты

свет фонарей их немного пробивает воду

последняя из переправ между домами, гул лопастей, их поворотов

опустит на крышу небоскреба тех, кто рискнул прорваться сквозь неба своды

из хлама достали приемники, ловя радиоволны

и в темноте квартир, когда все сети приумолкли

пытаемся держать связь с миром, что хочет нас отторгнуть

и держим руки тех, кто не ушел из дома

идут на ощупь, трогая асфальт, бетон и гранит

моля, чтоб случайный и глупый водитель не задавил

моля, чтобы близкие все укрылись, как под щитом гоплит

моля, чтоб спокойствие каждый хранил

туман простоял над землю дней семь

и увидели все, какую он закрутил карусель

из разбитых машин, битых витрин и сбитых людей

и спасают все город в духе римских гусей

утешаем людей разлученных туманом

но я лишь один, не хотя быть обманут

с непонятной молитвой к небу пристану

но в ответ ветра лишь песни затянут

порой жизнь бессмысленна, и в хаосе беспощадна

я всегда готов быть ей растоптан

и готов я быть в тумане неделю упрятан

лишь б не быть в цунами утоплен

26. Про мою комнату

никого никогда не зову к себе в гости

ведь в моем склепе лишь байки о злости

на дверях – листовки, чтобы напомнить

«осторожно, злой пес, не кормить и не трогать»

запахи гари и воздуха спертого

нервы сшатают самые твердые

бледные стены и серость снаружи

душу завялят и всю иссушат

соседи делают за стенкой любовь

сверху грызутся мать и свекровь

снизу снова услышал гул батарей

а я их пытаюсь не слышать, среди песен своих становясь все пьяней

кто-то мешает виски с колой

кто-то мешает в сене стог иголок

кто-то мешает жить другим нормально

ну а я мешаю боль с любовью, чтобы жить

и в комнате моей всего навалом

в пакетах черных воспоминания, чипсы, мусор свалок

психические неполадки бумагу разукрасят контурами женских лиц

а зажигалочка искры добавит в танцы с портретами под скрежет половиц

я потушу их очень скоро

как тление дойдет до губных створок

сушить повешу их под нитки бельевые

жаль что жесток только тогда, когда никто не видит

я здесь могу не понарошку больным быть

вокруг себя окопы и траншеи рыть

и если там реальный мир

то здесь, пожалуй, тот, в котором буду жить

достать себе арахис с полки

и фильмы Бергмана смотреть

родился битым и в осколках

и до скончанья дней в колючем кресле просидеть

27. Про расставание

ты не скажешь «прощай»

значит, это сделаю я

и как только осенние заверти заскулят

я уйду, прихватив с собой всю печаль

пора прервать агонии надвигающейся крик

столь нелепый, как эти стихи

не осталось дровишек сухих

чтоб взнести костра любви вверх язык

может не было и огня никакого

одинокий всего лишь с огнивом дурак

забросал угольков в свой чердак

и не знает, кроме как рушить, ничего он другого

и любить тебе, может быть, еще рано

я пытался тебе помогать

но не хочешь меня ты принимать

ведь мои ласки, заботы, столь странны

я так долго все это терпел

не хотел тебя видеть счастливой

может, кажется это слишком сопливым

но счастливыми вместе быть я хотел

в моем мире была ты своим отражением

привидением я был в мире твоем

потерялись реальные мы, поросли ковылем

в одиночку теперь вычисляем свое положение

я молюсь, чтоб забыла как можно скорей

ты меня в похмелье друзей и работы

беспокойства о мне ты оставь мне заботу

как привык, я из сердца вырву кусочек, и им покормлю голубей

28. Про истощение

полностью истощен и лежу на траве я без сил

Конец ознакомительного фрагмента.