Под полной луной, Луной Бомбардировщика - Саймон Грин

- Сколько до цели, Чалки? - спросил Роб, повысив голос, чтобы его было слышно. - Некоторые из этих демонических болванов подобрались уже очень близко, знаешь ли.

- Почти у цели! Почти! Чалки присел над открытыми створками бомбоотсека, глядя вниз через прицельный механизм. - Джеймс! Оставь эту проклятую пушку и иди сюда! Бомбардир! Быстро сюда! Это приказ!

Джеймс отвернулся от пушки. Ему пришлось буквально отрывать руки от рукояток. Обугленная кожа и мясо на мгновение прилипли к рукояткам, но Джеймс промолчал. Он присел рядом с Чалки и терпеливо ждал, пока штурман подаст сигнал. Джеймс сильно ударил локтем по рычагу, и бомбы одна за другой отделились от “Хэмпдена”.

- Умрите, нацистские ублюдки, умрите, - почти благоговейно произнёс Джеймс.

- Придержи язык, Джеймс, - мягко сказал Роб. - Ты сейчас не у себя дома. У нас на борту священник.

Джеймс захлопнул створки бомболюка и вернулся к пушке. Он вцепился в едва остывшие рукоятки израненными руками и оскалил зубы в знакомой ухмылке. Оружие взвыло и загудело, выбрасывая трассирующие и освящённые пули, пятьдесят на пятьдесят.

По всему Дрездену самолеты сбрасывали бомбы. Длинные потоки, несущие смерть, падали с почти непринуждённой лёгкостью. Здания взрывались. Вздымались пожары. Повсюду был чёрный дым. Центр города превратился в ад, закружила огненная буря и целые улицы исчезли. Дрезден превратился в бушующий ад, от прежнего города не оставалось и следа. Конечно, люди тоже умирали.

Но они были слишком далеко внизу, чтобы что-то разглядеть.

Уцелевшие самолёты разошлись - бомбы сброшены, работа выполнена, они направляются домой. “Спитфайров” и “Убершреков” уже не было, все мертвы. Зенитная артиллерия по периметру, всё ещё не затронутая распространяющимся пожаром, продолжала вести огонь. Самолеты всё ещё сбивали, они падали с неба, падали в ад, который они устроили внизу.

“Хэмпден” внезапно тряхнуло, от страшного удара он накренился набок, и самолёт камнем рухнул вниз. Что-то пробило огромную дыру, в левом борту, оставив рваную брешь, достаточно большую, чтобы в неё мог проехать автомобиль. Множество страниц Библии исчезло в одно мгновение. По всей левой стороне самолёта вспыхнуло пламя, раздуваемое потоком воздуха, врывающимся через пробоину.

- Нас подбили! - крикнул Чалки, сбивая руками в перчатках ближайшие языки пламени.

- Я заметил, спасибо, - сказал Роб. Он изо всех сил боролся с отказавшим штурвалом, пытаясь поднять нос. - Уриэль! Вы можете что-нибудь сделать?

- Я могу владеть этим самолётом только до тех пор, пока цел фюзеляж, - ответил ангел. Того, что осталось от левой части фюзеляжа, достаточно, чтобы остаться на некоторое время. Я буду с вами столько, сколько смогу.

Вяло реагируя на команды, нос поднимался медленно, неохотно. Роб обнаружил, что ему стало легче дышать. Джеймс и Дэвид оставили оружие, чтобы попытаться помочь Чалки потушить распространяющийся пожар. Дэвид пробивался вперёд с единственным в самолёте огнетушителем, но пена закончилась задолго до того, как он смог по-настоящему потушить пламя. Дэвид отбросил пустой баллон в сторону и вернулся в заднюю кабину. Отчаянным усилием он вырвал водомёт из крепления, развернул его и использовал последние запасы святой воды на пламя. Это помогло, но ненадолго. Дэвид бросил пушку и пошёл к Чалки и Джеймсу, сбивая пламя руками в перчатках.

“Хэмпден” оставил горящий город позади и направился дальше, через Германию во Францию. Он горел всё сильнее и постепенно терял высоту, так как сила ангела ослабевала. Половина самолета уже пылала. Наконец Роб оглянулся через плечо.

- Неприятно это говорить, ребята, но я не знаю, сможет ли “Хэмпден” продержаться достаточно долго, чтобы добраться до Французского побережья. Не говоря уже о Ла-Манше. С каждой минутой мы теряем всё больше страниц Библии, и вместе с одной из них исчезнет и Уриэль. А у “Хэмпдена” без ангела и без двигателей коэффициент глиссирования примерно такой же, как у кирпича. Чалки, где мы находимся?

- Всё ещё над оккупированной Францией, - сказал Штурман. Его лицо было почерневшим и обожжённым.

- Тогда всем проверить парашюты и прыгать, - сказал Роб. - Попытайте счастья внизу. Я буду держать самолет ровно.

- Нет! - сказал Дэвид. - Я вас не брошу!

- Я должен остаться, - сказал Роб. - Попробую помочь “Хэмпдену” вернуться домой. У нас не хватает самолётов, ты же знаешь. Особенно после потерь этой ночи. Но ты можешь идти. Ты выполнил свой долг.

- Но…

- Мы уходим, - резко сказал Джеймс. Он с трудом поднялся на изувеченные ноги, прижимая к груди обожжённые руки. - Пилот прав. Лучше рискнуть высадиться в оккупированной Франции, чем плескаться в Ла-Манше. Эти воды достаточно холодны, чтобы убить за несколько минут. Пойдёмте. Помоги мне проверить ремни, Дэви.

Дэвид проверил парашют Джеймса, а затем свой собственный. Они подошли к открытым створкам бомбоотсека и посмотрели вниз, на проносящуюся мимо землю.

- Ты сможешь вытянуть шнур? - просил Дэвид.

- Вот ведь… мне придётся это сделать. - сказал Джеймс. - Простите, Отец.

Джеймс прыгнул, Дэвид за ним.

- Ты следующий, Чалки, - сказал Роб.

Чалки закрыл створки бомбоотсека и, пошатываясь, уворачиваясь от ревущего пламени, вернулся на своё место.

- Как ты собираешься доставить Хэмпден домой без меня? Если я продолжу бороться с огнём, есть шанс, что этот старый ящик продержится достаточно долго.

- В этом есть много “если” и “но”, - мягко заметил Роб.

- Никаких “но”, - возразил Чалки. - Мы возвращаемся домой.

- Нет, - сказал Отец Джон. - Я так не думаю. Он протиснулся в кабину пилотов и приставил дуло пистолета к рёбрам Роба. - Сажайте самолёт, мистер Хардинг. Посадите нас, где угодно. Вы уже достаточно сделали.

- В чём дело, Отец? - сказал Чалки. Он хотел наброситься на этого человека, выхватить у него пистолет, но тот был слишком далеко.

- Похоже, наш новый священник - предатель, - сказал Роб. Он внимательно смотрел прямо перед собой, а не на пистолет у себя под боком.

- Я не предатель! Я пацифист. Голос священника дрожал от нахлынувших эмоций, но рука с пистолетом оставалась твёрдой. - Я тот, кем должен быть: Человеком мира, каким и должны быть все добрые Христиане. Я не могу поверить, что мой Бог хочет смерти стольких людей. Я не могу поверить, что мой добрый и справедливый Бог одобряет это… безумие! Нет. Мне стало ясно, что Ад находится по обе стороны этой войны. - Я поднялся на борт этого самолета, чтобы выполнить свой долг. Чтобы сорвать вашу миссию. Я отравил отца Алистера; я молюсь, чтобы он поправился. Я снабдил вас изменёнными картами, чтобы увести вас от цели. Пусть я всего лишь один человек, но сегодня я хотел остановить хотя