Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи - В. Горнъ

1. Г… (такому то). По приказанію командующаго войсками Псково-Гдовскаго раіона предлагаю прибыть въ штабъ, помѣщающійся въ зданіи Земскаго банка къ 5 час. вечера.

Офицеръ для порученій полк. Энгельгардтъ.

2. Отъ гражданина… (того же самаго) 20 000 (двадцать тысячъ) получилъ

Ротмистръ Звягинцевъ.

12.ѴІ-1919 г.

Псковъ.

Печать штаба крестьянскаго и партизанскаго отряда атамана Булакъ-Балаховича.

При крутомъ нравѣ Балаховича (Ивановъ въ этой операціи спрятался за спину «атамана») ослушаться его зова никто не могъ. Купцы знали, зачѣмъ зовутъ и несли, несли и… торговались. Болѣе упорныхъ тутъ же арестовывали и отправляли въ тюрьму. Сиди, пока не уплотишь всѣхъ денегъ, размышляй о «новомъ учредительномъ собраніи». Такимъ путемъ собрали около 200.000 рублей — сумму по тому времени большую. О судьбѣ этихъ денегъ ходили потомъ весьма смутные и невыгодные для компаніи Балаховича слухи. Впослѣдствіи, когда производилось разслѣдованіе о всѣхъ злоупотребленіяхъ чиновъ особой дивизіи Балаховича, контръ-развѣдка штаба заинтересовалась и сборомъ денегъ «на нужды арміи».

«Ротмистръ Звягинцевъ, — доносила она слѣдственнымъ властямъ, собралъ по приказанію Начальника Дивизіи Генералъ Маіора Булакъ-Балаховича съ жителей города Пскова налогъ на нужды Арміи, въ суммѣ около 200.000 рублей; куда пошли собранныя деньги — выяснить, изъ за отсутствія отчетности, не представляется возможнымъ. Въ виду же того, что всѣ чины штаба особой дивизіи вели широкій образъ жизни, пьянствовали, шикарно одѣвались, — среди горожанъ создалось убѣжденіе, что деньги эти пошли не на нужды Арміи, а на личныя потребности чиновъ Штаба Дивизіи. Доказательствомъ этому отчасти можетъ служить и то обстоятельство, что дѣйствительно чины штаба особой дивизіи, не получая жалованья, одѣвались въ чрезвычайно дорогіе и разнообразные костюмы, постоянно посѣщали клубы и благотворительные вечера, на которыхъ тратили большія суммы денегъ.»

Недовольствуясь сборомъ денегъ въ болѣе или менѣе прикрытой оффиціальной формѣ, стали требовать денегъ неоффиціально. Главная статья была, конечно, «жиды» и угроза погромомъ имъ. Одновременно съ этимъ офицеры и солдаты Балаховича шли по квартирамъ отнимать серебро, золото и деньги. Сопротивляющимся наносили побои. По словамъ псковскаго купца Г., евреевъ: В-ка били и велѣли ноги цѣловать, взяли все серебро и золото; А-ча били самого, жену и дѣтей, пока не показалъ, гдѣ спрятано золото и серебро; все отобрали; М-ъ ограбили и разстрѣляли и т. д.

Въ это время на фронтѣ опомнившіеся большевики, видя, что эстонцы пріостановили свое наступленіе, снова пытаются взять Псковъ. Настроеніе у всѣхъ обывателей подавленное. Вблизи города утромъ и вечеромъ идетъ непрерывная артиллерійская канонада, а въ самомъ городѣ безчинствуютъ балаховцы.

Штурмъ большевиковъ удается отбить. Дѣйствуютъ главнымъ образомъ эстонцы, но это не мѣшаетъ органу г-на Иванова превозносить «батьку» до небесъ.

«Генералиссимусъ» Троцкій отдалъ приказъ: не позже вечера покончить съ Псковомъ.

Первоначально немногочисленная, выдвинувшаяся, изолированная кучка бѣлыхъ, казалось, была обречена на гибель.

Но великая волна, несущая освобожденіе и свободное устроеніе Россіи, недаромъ поднялась въ древнемъ Псковѣ.

Недаромъ на гребнѣ волны этой гремитъ на всю сѣверо-западную Россію легендарное имя народнаго героя «батьки» атамана Балаховича.

Недаромъ подлый и безсмысленный большевизмъ горькимъ искусомъ голоднаго похмѣлья изжитъ и отметается возрождающимся правосознаніемъ народной массы…

Разгромъ подъ Псковомъ открываетъ дорогу къ сердцу страны.

Народный герой сказалъ уже свое слово:

Партизаны, впередъ! Дальше и дальше, по дорогѣ на Москву!..[6]

Читали псковичи эту буффонаду и только руками разводили. Какая тамъ Москва, когда большевики были отъ города всего верстахъ въ 3—4, а «батькина» сотня стояла у почтовой конторы въ центрѣ города, готовая ежесекундно «эвакуироваться». Спасла дѣло эстонская артиллерія и ихъ бронепоѣзда.

«Устроеніе» гражданской жизни шло тоже изъ рукъ вонъ плохо. Съ трудомъ удалось получить американскій хлѣбъ для населенія. Между американцами и обывателями въ роли дорогихъ комиссіонеровъ начали, къ удивленію обывателей, фигурировать эстонцы. «Мука прибыла пшеничная — пишетъ въ № 3 «Нов. Россія», — правда, за очень дорогую цѣну: она получена въ обмѣнъ за двойное по вѣсу количество льна». На вырученныя за муку отъ обывателей деньги или путемъ натуральнаго обмѣна съ крестьянами городъ долженъ былъ накапливать запасы льна по указанному разсчету и сдавать его эстонцамъ. Операція для неподготовленнаго для этого городского аппарата явно непосильная, да и нравственно непріемлемая: расцѣнка, установленная эстонцами, была разъ въ десять меньше англійской, такъ что эстонцы за муку, отпущенную имъ въ кредитъ американцами для населенія Эстоніи, получали колоссальные барыши. На полномочіи, выданномъ эстонскимъ министромъ торговли А. Яксономъ псковскому льнопромышленному товариществу на право закупки льна для эстонскаго правительства въ предѣлахъ псковскаго раіона, значится такая надпись самого Балаховича, датированная 17 іюня 1919 г.

«Такъ какъ населеніе въ завоеванныхъ мною у большевиковъ мѣстностяхъ, а равно и мои войска, находятся въ критическомъ положеніи по снабженію ихъ хлѣбомъ и продуктами, настоящимъ свидѣтельствую свою готовность оказать полное содѣйствіе псковскому льнопромышленному товариществу въ мѣновой торговлѣ продуктами на ленъ для эстонскаго правительства. Командующій войсками Псковскаго раіона полк. Булакъ-Балаховичъ.»

Эстонское правительство стремилось тогда скупить подешевле весь псковскій ленъ, чтобы образовать для своего казначейства прочный валютный фондъ. Весь ленъ шелъ на англійскіе рынки и очень выгодно для эстонскихъ финансовъ переплавлялся въ фунты, черную же работу содѣйствія этой операціи у насъ на мѣстѣ, «съ готовностью» взялъ на себя г. Балаховичъ. Не трудно себѣ представить, во что вылилось такое содѣйствіе «мѣновой торговлѣ» въ атмосферѣ воцарившагося при «батькѣ» террора и произвола. При поддержкѣ Балаховича, несдерживаемые ничѣмъ въ своихъ узко-эгоистическихъ аппетитахъ, новые предприниматели стремились отнять у псковскаго населенія буквально за гроши единственно-цѣнный и при томъ послѣдній оставшійся у него продуктъ обмѣна. Эстонцы тогда переживали, да и теперь еще переживаютъ, періодъ стадіи первоначальнаго накопленія рессурсовъ своей молодой государственности и потому съ лихорадочной поспѣшностью стремились использовать всѣ открывавшіяся къ тому возможности.

Выше, въ первой главѣ, я уже писалъ о своеобразномъ вожделѣніи эстонцевъ къ обывательскимъ телефонамъ. Телефоны эти, выражаясь терминологіей того времени, такъ таки и были «усовдепены», но, кромѣ телефоновъ, имъ понравился, напримѣръ, механическій заводъ нашего купца Штейна. Они и къ нему протянули свои руки. Штейнъ по національности латышъ, коренной нашъ обыватель и бывшій гласный думы, въ моментъ прихода Балаховича находился въ Ригѣ.

Въ моихъ матеріалахъ имѣется такого рода «договоръ».

Такъ какъ эстонскими войсками былъ взятъ Псковъ, то съ моей стороны препятствій не встрѣчается къ эвакуаціи «завода Штейнъ» въ половинномъ размѣрѣ въ Эстляндію. На основаніи условій о военныхъ добычахъ съ представителемъ Эстонской республики въ Псковѣ Штабсъ-капитаномъ (такимъ то[7])

29 мая 1919 г. Командующій Войсками Гдово-Псковскаго раіона

Полковникъ Булакъ-Балаховичъ.

Печать Начальника конвоя

Атамана Булакъ-Балаховича.

Не помню, удалось ли эстонцамъ воспользоваться хотя бы половиной завода Штейна, но въ этомъ документѣ характерно все отъ начала до конца. Наединѣ съ эстонцами Балаховичъ, конечно, не могъ нести того вздора объ освобожденіи Пскова, которымъ наполняли русскую газету его барды для околпачиванія легковѣрныхъ, если они были; нѣтъ — тутъ онъ опредѣленно признаетъ, что Псковъ былъ взятъ эстонскими войсками, взятъ, какъ непріятельскій городъ, имущество котораго является добычей побѣдителя. И такая трактовка положенія города допускалась въ освободительной гражданской войнѣ! То, что городъ взяли эстонцы, а не русскіе, въ данномъ случаѣ значенія не имѣетъ, такъ какъ формально командующимъ всѣми оперировавшими тогда противъ большевиковъ войсками, т. е. русскими и эстонскими, считался эстонскій главнокомандующій ген. Лайдонеръ.

Іюнь приближался къ концу, а въ городѣ и уѣздѣ не было и намека на правосудіе. Свирѣпствовали во всю контръ-развѣдчикъ полк. Энгельгардтъ и комендантъ края подполковникъ Куражевъ. Нуждаясь въ деньгахъ для арміи, а еще больше для кутежей, представители мѣстной власти начали печатать фальшивыя деньги-керенки. Эти деньги офицеры стали спускать хозяевамъ ресторановъ, въ которыхъ кутили, разнымъ поставщикамъ, крестьянамъ по деревнямъ. Керенки печатались въ глубокой тайнѣ; сначала въ особой комнатѣ въ гостиницѣ «Лондонъ», а позже чуть ли не въ самой раіонной комендатурѣ. Въ преступную организацію входили всѣ самые видные члены «батькиной ставки» — полковники Энгельгардтъ, Стоякинъ, Куражевъ, Якобсъ, а также иниціаторъ этой затѣи — «редакторъ» мѣстной газеты и въ тоже время помощникъ раіоннаго коменданта Аѳанасьевъ. Зналъ ли Ивановъ про всю эту махинацію — мнѣ неизвѣстно; кажется, фабрика открылась уже послѣ его исчезновенія изъ Пскова.