Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Русская классическая проза » Русские мужики рассказывают - Марк Поповский

Русские мужики рассказывают - Марк Поповский

Читать онлайн Русские мужики рассказывают - Марк Поповский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 60
Перейти на страницу:

"Василия Васильевича Шершенева я знаю уже около 30 лет. Сначала я знал его как секретаря ближайшего друга Л.Н.Толстого - В.Г.Черткова. Чертков в последний период своей жизни был главным редактором первого Полного собрания сочинений Л.Н.Толстого в 90 томах, выпускаемого Государственным издательством по плану, одобренному В.И.Лениным... Работа В. В. Шершенева по переписке черновых рукописей Л. Н. Толстого для печати отмечена в предисловии к 20-му тому: "Анна Каренина". Черновые редакции и варианты, вышедшему в 1939 году.

По натуре Василий Васильевич Шершенев - добрый, кроткий, чуткий, отзывчивый человек. По убеждениям - приверженец учения Толстого, отрицающий всякое насилие. Искренность его убеждений видна из того, что в 1942 году он отказался от нестроевой военной службы. Военная администрация, видя его искренность, отнеслась к нему гуманно и заменила ему военную службу работой санитаром в заразных госпиталях. Во время Великой отечествен-ной войны В. В. Шершенев работал сначала на нестроевых должностях, затем отказался от строевой службы, за что был присужден к пяти годам заключения. Но дело его было пересмот-рено, и Военная коллегия Верховного суда СССР, видя искренность убеждений В. В. Шершенева, постановила его дело прекратить и освободить его из заключения.

...Обвинение Шершенева в терроризме - ужасное недоразумение. Ни по своему характеру, ни по убеждениям Шершенев террористом быть не может. Суд, видимо, был введен в заблуждение каким-то ложным оговором.

Б.секретарь Л.Н.Толстого, профессор литературы, научный сотрудник Института Мировой литературы имени А.М.Горького Академии наук СССР, член Союза писателей СССР

Н.Н.Гусев

Москва Г-34, ул.Кропоткина, 11, кв.1. 15 июня 1954 года".

Сын покойного Владимира Григорьевича Черткова, также толстовец, Владимир Владими-рович, в письме к властям дал Шершеневу столь же лестную характеристику. Между прочим, он, в отличие от Н.Н.Гусева, который писал о "недоразумении", заглянул в корень вопроса. "Не могу допустить участия Шершенева в каком-либо контрреволюционном деле. Если им и подписано что-либо в этом духе, то это могло быть только в условиях ненормального предварительного следствия (1951-52 годов) под каким-то давлением".

Друзья заключенного могли лишь догадываться о том, какое именно давление пережил за время следствия Василий Васильевич. Между тем, в те печально памятные 1951-1952 годы сами они - каждый по отдельности и все вместе - могли оказаться в той же камере, где следователь мучил Шершенева. Ибо среди протоколов, которые пришлось подписать Шершеневу, был документ о существовании в СССР нелегального толстовского центра. Сам на себя Василий Васильевич взвалил вину в подготовке массового переселения духоборов из СССР за границу. Он признался также, что находился в сговоре с толстовцами, осужденными еще в 1937 году и умершими в лагере (Булыгин, Лепехин, Казюлис и др.).

Когда в августе 1954 года Елене Шершеневой удалось добиться свидания с мужем, она впервые услыхала, как в застенках Сухановской тюрьмы у подследственных вырывали признание по делу о толстовцах-террористах. В своих записках Елене Федоровна со слов мужа рассказывает.

"Следствие в подземной Сухановской тюрьме велось исключительно ночью. Часов нигде не было, и время Вася определял по тому, что сейчас же после отбоя, который бывал в 9 вечера, его уводили на допрос и приводили в Камеру к подъему - часов в 5-6 утра. Бессонница доводила его до невменяемости, до безразличия к собственной судьбе и до крайнего ослабления воли. Бессонными были не только ночи. Спать не разрешалось и днем, даже стоя... Когда он задремы-вал стоя, следивший за ним в волчок надзиратель кричал: "Спать не полагается!" Угрозы и бессонница довели Васю до полной депрессии. Один раз следователь как бы случайно спросил его: "Где учится ваша дочь?" На ответ Васи, что она учится в музыкальном училище, следова-тель заметил: "При таком вашем поведении ей придется учиться в тайге с пилой в руках. Мы ведь можем всю вашу семью в 24 часа выслать из Москвы, сделать это нам ничего не стоит"... В другой раз, вымогая у Васи признание о какой-то несуществующей вине, следователь сказал: "Не признаетесь - придется вас пороть". Или, перейдя с ним с "вы" на "ты", завлял: "Прикуем тебя к тачке и будешь ее катать, пока не сдохнешь, как собака".

За ночь сменялось несколько следователей. Спать в течение двух месяцев Васе удавалось только две ночи в неделю, в субботу и воскресенье, когда следователи отдыхали и допросов не было... У Васи стали появляться мысли о самоубийстве. "Спасла, - рассказывал он мне, - нравственная основа жизни и неугасимая любовь к семье..."

В общей сложности следствие велось более восьми месяцев. Обвиняли Васю в участии в антисоветской толстовской террористической организации, подготавливающей будто бы покушение на жизнь главы советского правительства - Сталина. Доведенный до полного отупения, Вася, как он рассказывал, жил только мыслью о конце пытки. "Я как во сне слышал, что подсказывал мне следователь, и в тупом сознании рождалось согласие со всем тем, что он мне внушал. Как во сне, я стал повторять за ним клевету на себя, то, чего сам не ведал и не помнил".

Так создавался материал для обвинения.

"Перед судом следователь повторял мне, чтобы я говорил все так, как он записывал... Даже когда меня вели на суд, он подталкивал меня в спину и повторял: "Говорить все, как в протоколе".

Все было изнутри вынуто. Я шел на суд уже не как живой человек, а как мертвец. Смерть наступила словно уже гораздо раньше... терялась воля, терялось собственное "я"... Но все-таки в последнем слове откуда-то взялись силы, и я сказал, что все, что записано в протоколе, - ложь, что это было сказано под давлением следователя, что не было ничего того, в чем меня обвиняют, что я, как нес, так и продолжаю нести знамя учения Толстого Льва Николаевича и только под этим и подпишусь. Я просил все это записать в протокол, но видел, что в протокол мои слова не записали"". (Елена Шершенева. "Записки о жизни Василия Васильевича Шершенева". Неопубликованная рукопись.)

Прошли 1954 и 1955 годы. Елена Федоровна снова и снова писала в Генеральную прокура-туру, в Главную Военную прокуратуру и официальному главе государства тех лет К. Вороши-лову. Но на все ее письма следовали однотипные ответы: "Оснований к отмене или изменению приговора не имеется". Между тем, Шершенев в лагере все больше слабел. Письма его, сначала ободряющие и мужественные, становились с каждым месяцем все более безнадежными. Он писал жене в январе 1955-го: "Чувствую, что много тебе приходится мытарствовать. Дело мое, по бумагам ловко составленное, разрешить не так-то просто, а потому я не очень надеюсь на восстановление правды и думаю, что и так может быть, как у Льва Николаевича в рассказе "Бог правду видит да не скоро скажет": "Пришло ему оправдание, а старичок-то уже помер"".

Василий Шершенев дождался справедливости еще при жизни. Он провел в Мордовских лагерях пять лет и был освобожден в марте 1956 года. Вышел он на свободу тяжело больным человеком и умер полгода спустя от инфаркта.

Много раз перечитывал я не предназначенные для публикации воспоминания Елены Федоровны, верной его жены и единомышленницы, и, может быть, более всего поразили меня те строки, которые посвятила она, нет, не страданиям своего мужа, и не себе, работающей на трех службах И бегающей по инстанциям в надежде спасти отца своих детей, и даже не детям своим. Самые удивительные строки в ее "Записках" посвящены тем, кто принес несчастье в семью Шершеневых. Описывая обыск, который продолжался в квартире всю ночь, когда кагебешники рылись в ее чемоданах, шкафах и даже в детских игрушках, Елена Шершенева заметила: "Я искала и находила под личиной их службистости понимание нашей невиновности. Сначала я уловила явное сочувствие в глазах сидящего у двери несколько часов подряд дворника. Потом почудилось нарастание каких-то хороших человеческих контактов с молодым офицером, который по чьему-то заданию делал над нами какое-то немыслимое и жестокое дело. "Я вижу, что вы невинные и хорошие люди, но помочь вам ни в чем не могу..." Он не говорил мне это, но мне все сильнее казалось, что он так думает и чувствует... - писала Елена Шершенева. - Нам страшно хотелось видеть человеческое в этих людях, наносивших нам такое непоправимое зло".

Глава XIII

ПЕРЕД УХОДОМ В ВЕЧНОСТЬ

(1957-1977)

"Прошу реабилитировать меня перед уходом в вечность".

Толстовец Д. Е. Моргачев - Генеральному прокурору СССР. Июль 1976 г.

Каждый год восьмого ноября, в годовщину смерти Владимира Григорьевича Черткова, у его могилы на Немецком кладбище в Москве собираются единомышленники и друзья. Фотографии, сделанные в этот день десять-пятнадцать лет назад, изображают толпу довольно многолюдную. На фоне черных осенних стволов перед объективом выстраивались в те годы до тридцати-сорока мужчин и женщин. Восьмого ноября 1976 года, отмечая сорокалетие кончины Черткова, друзья фотографироваться не стали: у могилы ближайшего друга Льва Толстого их осталось всего девять человек.

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 60
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Русские мужики рассказывают - Марк Поповский торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит