Рассказы о русских кораблестроителях - Израиль Быховский

Такое отношение Академии наук к творчеству целого коллектива отечественных изобретателей объясняется тем, что после того как ее стал возглавлять страсбургский барон Генрих-Людвиг Николаи — беспардонный карьерист, втершийся в доверие к Павлу I, там господствовала атмосфера догматизма и схоластики. Академики, среди которых преобладали иностранцы, вообще пренебрежительно относились к творчеству русских людей, старались замолчать или обесценить их изобретения, превратив русскую науку в свою вотчину. Об этом откровенно заявил академик барон Крафт еще в 1799 году. После осмотра модели подводного судна Ромодановского он доложил конференции, что выполнил его лишь в угоду «русским традициям».

Вторичное решение конференции Академии наук глубоко разочаровало компаньонов Семена Ромодановского. Встретив бюрократические трудности, они спасовали и отошли от изобретателя, несмотря на то, что более года работали вместе с ним.

Ромодановский, оставшись один, не бросил своего детища и продолжал совершенствовать детали подводного судна. Почти три года упорно и настойчиво трудился изобретатель, истратив почти все свои личные средства. И все же у него не хватило денег, чтобы окончить работу. В это время на русском престоле уже царствовал новый император Александр I, сменивший убитого Павла I. К нему-то и решил обратиться за поддержкой изобретатель. Об этом свидетельствует следующая запись графа Кушелева в книге докладов царю: «7 августа 150 1801 году мещанин Ромодановский просил, чтобы ему

отпустили от государства денег для окончания постройки подводного судна за счет казны» '[317].

Против этой записи сохранилась пометка: «Обер-секретарю Обручеву доложить». В царствование Александра I Обручев был видным человеком в Сенате — ведал финансовыми делами. Мало вероятно, чтобы он выделил какие-либо ассигнования неизвестному изобретателю, проект которого дважды отклоняла Академия наук. К сожалению, больше никаких материалов ни о дальнейшей судьбе самого Ромодановского, ни о судьбе его подводного судна пока обнаружить не удалось.

Несмотря на то, что публикуемые в настоящем очерке документы не содержат чертежей и описания подводного судна, спроектированного и строившегося Ромодановским, однако они позволяют сделать ряд обоснованных предположений, на основании которых можно составить хотя бы приблизительное суждение о его размерениях и конструкции. В этом отношении большой интерес представляет «Мнение» Комитета Академии наук по первоначальному проекту Ромодановского.

Можно с уверенностью предположить, что по форме подводное судно напоминало небольшие надводные суда того времени, о чем свидетельствуют упоминания о наличии в некоторой части его корпуса «гибких» обводов, а также трапециевидной кормы, из которой выдвигалась плоскость, создававшая упор. Сверху судно имело палубный настил, а с обоих бортов — подобия булей из кожи.

Вероятнее всего, корпус судна был выполнен целиком из дерева, кроме упомянутых кожаных мехов.

Можно лишь предположить, что первоначально Ромодановский проектировал очень маленькое судно, рассчитанное на одного человека, т. е. длиной не более двухтрех метров, но затем, создавая новый переработанный проект, увеличил его размеры, самое вероятное, до четырех-пяти метров, не больше.

Несомненно, единственным двигателем, которым мог располагать изобретатель в то время, была лишь мускульная сила экипажа судна.

В «Мнении» Комитета академиков упоминается о том, что подводное'судно Ромодановского должно было приводиться в движение при помощи особой плоскости, выдвигаемой за корму и возвращаемой обратно в подводном положении. Можно предположить, что движитель, придуманный Ромодановским, действовал по тому же принципу, что и обычное кормовое весло, которым пользуются рыбаки на реках Восточной Азии. Вероятно, эта плоскость представляла собой деревянную доску, скрепленную с перпендикулярно расположенным по отношению к ней деревянным штоком, другой конец которого проходил внутрь корпуса судна через отверстие в его транце. Когда

экипаж подводного судна своей мускульной силой выдвигал .шток, а вместе с ним и доску за его корму, то создавался упор, который, по замыслу изобретателя, должен был двигать судно вперед. После того как давление воды вдавливало шток обратно внутрь судна, экипаж снова выдавливал его наружу и т. д. Конечно, маловероятно, чтобы подобный движитель оказался более эффективным, чем другие движители весельного типа, приводившиеся в действие силой экипажа (ив этом отношении заключение академиков было справедливым). Однако заслуживает внимания старания автора проекта найти новое конструктивное решение для того, чтобы сделать возможным подводное плавание.

Можно с уверенностью утверждать, что система погружения и всплытия была основана на использовании принципа изменения объема судна, в отличие от принятой на «потаенном» судне Ефима Никонова, где в основу той же системы был положен принцип изменения веса за счет использования водного балласта.

Существенными элементами системы погружения и всплытия на подводном судне Ромодановского были особые меха-крылья, изготовленные из кож. Они прикреплялись намертво снаружи по бортам корпуса, наподобие булей у полуторакорпусных подводных лодок. Заметим, что в некоторых проектах зарубежных, а также в более поздних проектах отечественных изобретателей встречаются схожие устройства, что позволяет сделать предположение о такой же конструкции на подводном судне Ромодановского.

Вероятно, меха-крылья на подводном судне Ромодановского по конструкции напоминали складывающиеся «гармошки» и через забортные отверстия в корпусе сообщались с подобными «гармошками» внутри судна. Когда судно погружалось под воду, забортное давление надавливало на наружные гармошки и складывало их, прижимая к бортам. При этом весь воздух из наружных гармошек перемещался во внутренние гармошки, которые, наоборот, разжимались. В таком положении подводное судно Ромодановского имело отрицательную или близкую к нулевой плавучесть.

Для увеличения плавучести подводного судна при всплытии, возможно, существовало какое-либо примитивное приспособление, наподобие следующего. К поверхностям внутренних гармошек, обращенных к диаметральной плоскости, прикрепляли по нажимной доске, которые устанавливались по бортам, параллельно той же плоскости. В середине каждой доски было предусмотрено по гнезду для торца червячного винта с двухсторонней резьбой. Винт состоял из двух частей, соединенных При по-152 мощи гайки-ползунка с рукоятками, при помощи которых