Интернет и идеологические движения в России. Коллективная монография - Коллектив авторов

Идеологическое разнообразие российского общества оказалось стерилизованным, но не «уничтоженным», поскольку, строго говоря, уничтожать уже было почти нечего. Последующие замеры подтвердили значимость этого вывода и устойчивость массового поведения (а значит – неизменность институциональной организации общества).

Таблица 7

Каких политических взглядов вы сейчас придерживаетесь?

N=1600 человек; в % к числу ответивших

Сторонники социалистических воззрений преобладают во всех социальных средах (колебания не превышают допустимой статистической ошибки); их чуть больше только среди людей с достатком, бюрократии (руководителей, специалистов, служащих), сохраняющих убежденность в значении и важности распределительной роли государства. Приверженность к взглядам, отличающимся от доминирующих, то есть более распространенных, меняется в разных социально-демографических группах.

«Коммунисты» представлены главным образом пожилыми и малообразованными респондентами, пенсионерами, людьми с низкими доходами. Напротив, либералов больше среди более молодых людей (от 18 до 40 лет), среди жителей столицы, предпринимателей и руководителей. «Националистами» чаще называют себя более молодые, образованные, амбициозные жители крупных городов, занимающие более высокие социальные позиции (предпринимателей, руководителей) а также – силовики, низовая бюрократия (служащие), то есть те группы, которые явно испытывают дефицит ценностей коллективной идентичности[470].

Таблица 8

Социально-демографические характеристики респондентов с различнымиполитическими взглядами, март 2014 г.

В % к числу опрошенных с выраженными политическими установками

Социалистическая модель теряет свою привлекательность. Ее называют, начиная с середины 2000-х гг., вдвое меньше опрошенных, чем во второй половине 1990-х гг., когда возвращение к советской системе многим казалось единственной возможностью выхода из кризиса или его преодоления. Даже общий подъем великодержавных, постимперских настроений после присоединения Крыма не обернулся особым усилением ностальгии по СССР, хотя некоторый их рост все же наблюдался.

Интересно, что «нынешняя система» не выглядит убедительной и привлекательной для абсолютного большинства россиян (см. таблицу 9), несмотря на всплеск патриотических чувств, вызванных аннексией Крыма (опрос, проведенный весной 2014 г., в сравнении с проведенным годом ранее, дал явный прирост ответов такого рода: с 8–10 % в 2006–2013 гг. до 15 %)[471].

На протяжении почти 20 лет, когда проводились соответствующие замеры, демократическая модель государства западноевропейского типа собирала предпочтения самой большей части опрошенных. На вопрос (декабрь 1998 г.) «Если бы только от вас зависело, какой будет Россия через 10 лет, то на жизнь какой из следующих стран вы бы хотели, чтобы она походила?», ответ «на себя» дали 25 % опрошенных, «на развитые западные страны» (в сумме) – 55 % (в том числе: на Германию – 16 %, США – 13 %, Швецию – 11 %, на Японию, Францию и Англию – по 4 %, на Австрию – 2 %, Италию – 1 %; открытый список включал более 20 стран). В ноябре 1999 г. одобрили бы идею вступления России в Евросоюз 66 %, 15 % были против; за присоединение к НАТО выступали 35 %, против – 52 % респондентов. Это не противоречит устойчивому воспроизводству враждебных или рессентиментных проекций россиян на страны Запада, которые обычно выступают в качестве недосягаемого и желаемого образца для России. Абсолютное большинство опрошенных (63 %) настаивали и настаивают на том, что развитые страны Запада не заинтересованы в экономическом подъеме России и не хотят, чтобы она входила в их число, с ними были не согласны 29 % (8 % затруднились с ответом; май 2002, N=1600).

Таблица 9

Если говорить в идеале, какой бы вы хотели видеть Россию в будущем?

N=1600, в % от числа опрошенных

Однако оптимистов, которые верят, что Россия в состоянии стать такой же развитой страной, как ведущие европейские страны или США, Япония или Канада, не слишком много – около четверти взрослого населения. Но еще меньше тех, кто пессимистически смотрит на будущее страны: «Россию ждет неминуемый распад и гибель» – так считают, в среднем за 20 лет, лишь 5 % (3 % в мае 2013 г.). Для россиян скорее характерно сохранение неопределенности в представлениях о будущем: доля «затрудняющихся ответить» хотя и снизилась за 20 лет с 41 % в 1994 г. до 30 % в 2014-м, но все равно остается самой большой по числу ответов, превышающей долю сторонников любого другого варианта (см. табл. 10).

Таблица 10

Как, по вашему мнению, скорее всего будет жить Россия лет через пятьдесят?

1994 – N=1500; 2000, 2012, 2014 – N=1600; в % от числа опрошенных

Интересно, что пессимистические оценки чаще давали крайние группы: с одной стороны, самые активные и образованные горожане, чаще москвичи, более обеспеченные и достижительски ориентированные, в том числе и предприниматели, а с другой – бедные, малообразованные, жители села. Напротив, «середина» демонстрировала максимум уверенности и иллюзий в том, что все будет как в «нормальных странах», богатых и развитых. Наибольший оптимизм и иллюзии относительно будущего проявились у учащихся, полагающих, что все идет к лучшему, так, как надо, что все устроится само собой.

В кризисные периоды нарастает стремление дистанцироваться от Запада, после кризиса, напротив, – «желание сотрудничать» с ним или по меньшей мере поддерживать те же отношения, что и до кризиса (табл. 11 и 12).

Таблица 11

Как вы считаете, России сейчас следует укреплять отношения с Западом илидистанцироваться от него?

N=1600; в % от числа опрошенных

Таблица 12

Считаете ли вы, что руководство России должно стремиться к сближению с США илинужно соблюдать дистанцию в отношении с ними?

N=1600; в % от числа опрошенных

Однако все эти предпочтения почти неразличимы на фоне большой части населения, которая не в состоянии артикулировать свой выбор желаемой модели или образца государственно-политического устройства страны. В лучшем случае, они отказываются от любых общепринятых или распространенных клише (перечисленных выше), заявляя, что у России «свой особый путь» (17 %), в худшем – откровенно заявляют, что им все равно, какая в стране система власти, лишь бы им и их семьям было хорошо и спокойно (в марте 2014 г. – 22 %). В сумме эти две категории респондентов плюс «затруднившиеся с ответом» (на вопрос о предпочтительном типе государства) составляют примерно половину опрошенных (от 44 % до 57 %, в среднем – 50 %; см. табл. 13).

Таблица 13

Государством какого типа вы хотели бы видеть Россию в будущем?

N=1600; в % от числа опрошенных

Эта индифферентная, дистанцирующаяся от политики масса и является основой политической системы в России[472]. Она является условием устойчивости авторитарного режима, требующего от населения не поддержки, а отсутствия сопротивления и минимальной демонстрации лояльности власти. Сумма позитивных оценок Путина, достигшая максимума к 2008 г., почти всегда (за исключением 2007–2008 гг.) была меньше, чем сумма индифферентных и безразличных мнений о нем (в среднем это соотношение составляло 36 % к 48 %), однако вес позитивных мнений почти всегда был существенно больше, чем доля негативных оценок (в среднем равная 13 %, но в годы массовых протестов поднявшаяся до 24–23 %, превысив долю положительных высказываний; см. табл. 14).

Таблица 14

Какими словами вы могли бы обозначить свое отношение к В. Путину? 2001–2014 гг.

N=1600; в % от числа опрошенных; число затруднившихся с ответом не приводится (их доля составляет 1–3 %)

Таблица 15

Когда вы слышите об «особом российском пути», что прежде всего приходит вам на ум?

N=1600; сумма ответов больше 100 %, опрошенные могли отметить несколько вариантов ответа; ответы ранжированы

Ответы респондентов о значении понятия «особый путь» распадаются на три категории, разные по своему смыслу: первая (позитивная) содержит установки государственного патернализма (самопожертвование граждан ради государства, моральная сторона подчинения); вторая – угрозу врага, изоляционизм и антизападничество (что в функциональном плане дополняет первую группу значений)[473]. Наконец, третья группа – негативные определения, характеризующие концепт особого пути как пустое или идеологически наполненное словосочетание. Бóльшая часть этих респондентов не имеют представления о том, в чем «особый путь» заключается, небольшое число из них (в основном сторонники либеральных ценностей) резко негативно относятся к этой идее, справедливо полагая, что это не более чем демагогия власти, заинтересованной в том, чтобы блокировать всякую мысль о возможности демократии в России. Во всяком случае, смысловая направленность этого понятия определяет его функцию – быть барьером против ценностных значений других, служить условием для негативной идентичности (общая сумма ответов такого рода составляет 55 %). Важно еще раз подчеркнуть, что в идее «особого пути» нет позитивного образа будущего, содержательного наполнения идеи этого «пути», национального развития, целеполагания; напротив, акцент делается на сохранении отношений подданных к власти, а не на формировании механизмов зависимости власти от населения[474].