Великие геологические открытия - Сергей Романовский

Конечно, оценка эта справедлива. Спору нет. Но то, что она исходит от самого Вернадского, скорее всего объясняется тем состоянием внутреннего просветления, которое человек испытывает, как бы родившись после болезни заново. В этом состоянии он полностью свободен от условностей, а «демон Сократа», т. е. глубокая убежденность в своей правоте, дает ему возможность не испытывать «нравственных комплексов» при оценке собственной значимости. Однако было бы лучше, чтобы эта запись Вернадского где-нибудь затерялась.

И все же мы в этой книжке постараемся более не употреблять слово «учение». Оно слишком скомпрометировало себя во всех областях человеческой деятельности, кроме религии, разумеется.

Бездонная книга

Когда в начале 20-х годов Вернадский читал лекции в Сорбонне, то он говорил своим слушателям, что основные идеи о биосфере оформились у него в начале века.

Действительно, начиная с 1908 г. (сначала в письмах) он вводит в свой научный оборот такие термины, как «живое вещество» и «живая материя», а с 1911 г. – «биосфера». Летом 1916 г. на Украине Вернадский начинает уже непосредственную работу над рукописью о роли живого вещества в земной коре. 9 декабря 1918 г. на одном из первых заседаний физико-математического отделения Украинской академии наук он зачитывает свою записку «Значение живого вещества в геохимии».

В 1926 г. Вернадский публикует свою главную книгу по этой теме – «Биосфера». Она неоднократно впоследствии переиздавалась – в 1960, 1967 и 1989 гг. В 1929 г. ее напечатали на французском языке в Париже. Если суммировать основные работы Вернадского по биосфере, то, не считая журнальных статей, наиболее интересные свои мысли он изложил в уже упомянутой «Биосфере», «Очерках геохимии» (1934 г.) [8], «Проблемах биогеохимии» (1934-1940гг.), «Биогеохимических очерках» (1940 г.), а также в «Химическом строении биосферы Земли и ее окружения» (1965 г.). Все вместе они и составили ту бездонную книгу, из которой вот уже более полувека естествоиспытатели всего мира черпают новые для себя идеи.

Однако, если мы сообщим читателю, что появление «Биосферы» Вернадского было встречено радостными рукоплесканиями его современников, то явно погрешим против истины. По крайней мере, на родине ученого реакция на идейные основы биосферной концепции колебалась в зависимости от идеологических установок. В 20-х годах отношение было скорее равнодушным, чем восторженным, и объясняется это тем, что наука еще не дозрела до восприятия идей ученого. Не дозрела она и в 30-х годах, но в то время уже сильно подзакрутили гайки идеологии, и на Вернадского ополчились верные слуги марксистской диалектики, без обиняков зачислившие его в лагерь идеалистов. С еще большим ожесточением ругали Вернадского в 40-х годах. Достаточно сказать, что в некрологе, опубликованном после смерти ученого в 1945 г., работы по биосфере даже не упоминались.

И лишь начиная с 60-х годов неспешно и, как всегда, с опозданием пришло признание. Небольшую монографию Вернадского «Биосфера» отнесли к крупнейшим обобщениям науки нашего времени и даже посчитали 1926 год (год ее публикации) «поворотным моментом в развитии естествознания XX века». Что ж, в России нередко так было: о Пророке (который в своем Отечестве) вспоминали только после панихиды, да и то если весь мир бил в литавры и молчать долее было вроде бы неловко.

… Расскажем более подробно об истории создания Вернадским своей главной книги. Да и о жизни ученого в первые пореволюционные годы также не удастся умолчать.

А была она отчаянно сложной. В «Хронологии», которую Вернадский регулярно вел, есть такая запись за 1928 г.: «… На необитаемом острове, без надежды поведать кому-нибудь мысли и достижения, научные открытия или творческие художественные произведения, без надежды выбраться – надо ли менять творческую работу мысли, или же надо продолжать жить, творить и работать так, как будто живешь в обществе и стремишься оставить след своей работы в максимальном ее проявлении и выражении? Я решил, что надо именно так работать».

Таким манером ученый пытался укрепить свой внутренний стержень противостояния советской тоталитарной системе, которая была устроена так, что любую свободную мысль отторгала напрочь, в ее же идеологических тисках Вернадский работать не мог в принципе. К тому времени уже была написана «Биосфера», была задумана масса других работ, о судьбе которых он знал вполне определенно: несмотря ни на что он поведает свои мысли людям, которым они будут не нужны, идеи его долгое время будут не востребованы, он станет все чаще свои сочинения складывать в стол до лучших времен. Так, кстати сказать, и случилось. Большая часть трудов Вернадского, которыми мы сегодня восхищаемся и искренне гордимся, что они «наши», на долгие годы были надежно погребены в академическом архиве.

Необходимо, кстати, отметить еще и такую грань биографии ученого. До революции его увлекали не только научные проблемы. С не меньшей страстью уже с самого начала XX столетия Вернадский отдавался общественной деятельности. Он «спасал» Россию, будучи одним из руководителей конституционно-демократической партии, партии радикальной русской интеллигенции. Когда же большевики взяли власть, то именно эта партия стала их главным идейным противником, партией «врагов народа».

Уже в конце ноября 1917 г. перед Вернадским выбор: либо как члену ЦК кадетской партии и товарищу министра Временного правительства явиться с узелком на Гороховую, где размещалась Петроградская ЧК, либо уехать в научную командировку «по состоянию здоровья и для продолжения работ по живому веществу» на Украину, поспешившую отделиться от большевистской России. Вернадский благоразумно предпочел второе.

Столь же дальновидно Вернадский уже осенью 1918 г. выходит из кадетской партии. Он понял: в России никакая идея победить не может, побеждает только тупая сила, а уж затем она обосновывает свою «историческую победу» идеей, якобы захватившей народные массы. Такую мякину Вернадский заглотить не мог. Тогда же он записывает в дневнике: «Во всей русской общественной борьбе, в революции, сказалась великая фальшь. Эта фальшь – любовь к народу».

И еще одна, чуть более поздняя его запись, но также сделанная на Украине: «Социализм неизбежно является врагом свободы, культуры свободы духа, науки». Это были старые, еще «кадетские» идеи.

В 1918 г. учреждается Украинская академия наук, и Вернадского избирают ее первым «головою», т.е. президентом. Он согласился на это, будучи уверенным, что то будет «незалежная» Академия. Но большевики думали иначе. В 1919 г. они «догнали» Вернадского в Киеве и он был вынужден бежать от них на юг. Нет, конечно, он не стал обычным беженцем. Теперь уже Украинская Академия наук «командирует» его для работ по живому веществу. В эту свою «командировку» Вернадский отправился с дочерью: сначала они шли пешком от Киева с геологическими молотками в руках, затем на лодке спустились по Днепру до Староселья на биологическую станцию. Именно там Вернадский сделал первый набросок к своей «бездонной книге».

Кстати, когда большевиков в первый раз прогнали из Киева, то открылись жуткие «расстрельные подвалы на Садовой». Именно с этого момента, как считает биограф Вернадского Г. Аксенов, вопрос о социализме, даже как об идейном течении, для Вернадского навсегда отпал. То, что нужно вбивать, писал ученый, с помощью «неслыханного, средневекового насилия над людьми, не имеет права называться идеей».

Осенью 1919 г. вместе с белыми Вернадский возвращается в Киев, но в конце ноября вынужден вновь с Добровольческой армией Деникина бежать от наседавших большевиков на юг. Маршрут такой: Полтава, Ростов, Новочеркасск, Екатеринодар (Краснодар), Новороссийск. На черноморское побережье Вернадский прибыл в канун 1920 г.

В самом начале 1920 г. Вернадский на перегруженном пароходе «Великая княгиня Ксения» перебирается в Крым, последний клочок российской земли еще не заселенный большевиками. В феврале его свалил популярный в те годы сыпной тиф, о котором мы упоминали в предыдущем разделе этой главы. Три недели он был на грани жизни. А выжив, заносит в дневник цитированные нами мысли о своем великом предназначении.

Вот как расценил эти строки Г. Аксенов: «Как тысячи искренних и живущих внутренней жизнью людей до него, углубляясь в себя, он вдруг встретился со всеми сразу, перешел в другое измерение. Он понимает теперь, что одиночество его кончилось. Он больше не отделен. Уже не сам он говорит, а как вдохновенный пророк, чувствует, что какая-то сила, демон говорит через него. Он стал частью великой могучей силы. Кончились все сомнения, страхи и неуверенность, так ясно видные в поведении окружающих. Чувство безграничной уверенности и правоты держит его. Все, что с ним происходило ранее, правильно, только он не знал этого. И отныне будет правильно, только теперь он будет знать о правде. Его несет присоединившая к себе сила».