История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты - Сергей Нефедов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При всем том, что налоги резко возросли, необходимо учитывать, что их тяжесть зависит от уровня цен. Затруднение состоит в том, что цены на хлеб для XIV века неизвестны. Имеются лишь данные о том, в Пскове в 1409 году (когда хлеб был дешев) на полтину можно было купить 6 зобниц, то есть 8 коробей ржи. В 1425 году на полтину можно было купить 5 зобниц, в 1426 году – 8 зобниц.[925] Далее цены падают, что объясняется (как мы увидим ниже) демографической катастрофой, произошедшей в этот период, и использовать эти цены для характеристики положения в конце XIV – начале XV века (как делают некоторые авторы[926]) нельзя. Поэтому наиболее представительной в данном случае является самая ранняя цена – цена 1409 года, при которой размер дани с сохи был эквивалентен 8 коробьям ржи.
Общий доход «сохи» равнялся примерно 85 коробьям. Таким образом, в натуральном исчислении дань составляла 8⁄85 – порядка десятой части крестьянского дохода, это соответствует ее другому названию «десятина». Получается, что дань действительно была «десятиной».[927]
А Кузьмин,[928] оценивая тяжесть дани, отмечает, что в 1420-х годах в Пскове при сооружении крепостной стены работники получили по 6 рублей за 3,5 года, т е 1,7 рубля в год (более поздние данные по указанным причинам нельзя принимать во внимание) Дань с пешего работника составляла 1⁄8 рубля,[929] следовательно, в данном случае – 7,4 % «зарплаты» этого «мужа» В этом случае дань также примерно соответствует «десятине»
Конечно, по сравнению с временами Киевской Руси дань была велика, и это объясняет многочисленные сообщения летописи о «дани великой». Однако, как можно судить по материалам конца XV века, обычная дань была в три – четыре раза меньше тех оброков, которые платили новгородские крестьяне, сидевшие в вотчинных или поместных землях.[930] Среди этих крестьян были, в частности, «половники», рента которых, как говорит само название, составляла половину урожая. И конечно, повинности крестьян XIV века были несопоставимы с барщиной XIX века, когда крепостные работали на помещика до пяти дней в неделю.
Приведенные здесь оценки уровня душевых сборов и налогов являются весьма приблизительными, но сам по себе порядок величин говорит о том, что в условиях изобилия свободных земель и относительно низких налогов крестьяне не испытывали недостатка в хлебе.
4.7. Московская Русь
Возвышение Москвы началось в начале XIV века борьбой московских князей за великокняжеский престол. После ухода баскаков за сбор и доставку ордынского «выхода» отвечал великий князь владимирский; это придавало титулу великого князя новое значение. В 1304 году тверской князь Михаил и московский князь Юрий устроили торг в Орде, обещая платить один больше другого, – и хан отдал Михаилу престол вместе с правом на сбор дани.[931] Но Юрий московский не захотел отступиться, он снова приехал в Орду, несколько лет жил в ставке хана Узбека и сумел склонить его на свою сторону. В 1317 году Юрий получил ярлык на великое княжение и в жены – сестру хана Кончака. Московские князья демонстрировали покорность ханам – в то время как Тверь пыталась сопротивляться; в 1327 году здесь вспыхнуло новое восстание. В итоге Тверь была разгромлена татарами, а Москва закрепила за собой Великое княжение Владимирское.[932] Право на сбор дани служило действенным оружием для подчинения других князей, и брат Юрия, Иван Калита, сумел объединить вокруг Москвы значительную часть северо-восточной Руси. Характерно татарское прозвище этого князя – Калита, то есть мешок с деньгами; надо думать, у Ивана Даниловича было достаточно денег, чтобы ладить с ордынскими вельможами. Иван Калита жил попеременно то в Москве, то в Орде, поддерживал хорошие отношения с Узбеком и исправно платил «выход».[933]
Можно приблизительно оценить долю великого князя и долю хана в общем объеме дани. После прекращения ордынских переписей княжеские даньщики продолжали учет населения[934] и составляли налоговые росписи; по-видимому, на основании этих данных летопись сообщает, что в 1360 году Великое княжение Владимирское насчитывало 15 «тем».[935] «Тьма» – это административная и фискальная единица, установленная в свое время монгольскими численниками и условно содержащая 10 тысяч дворов. Если считать в сохе один большесемейный двор и учесть, что с «сохи» брали по полтине, то доход московских князей от дани теоретически должен был составлять примерно 75 тысяч рублей.[936] Между тем, при Дмитрии Донском «выход» Великого княжества Владимирского составлял лишь 5 тысяч рублей.[937] Таким образом, в Орду шла лишь малая часть собираемой дани, львиная доля ее оставалась в Москве. Это несоответствие между данью и «выходом», конечно, не было секретом для ханов – и его можно объяснить с точки зрения порядков Орды. Дело в том, что в начале XIV века на Ближнем Востоке (и в Золотой Орде) получила распространения система икта, в соответствии с которой эмиры сами собирали налоги в своих владениях, передавая в казну лишь небольшую их часть.[938] Очевидно, ханы рассматривали улусы русских князей как икта, и этим объясняется как отзыв баскаков, так и незначительная величина «выхода».
При Иване Калите начинается процесс сложения нового русского государства – пока в составе Золотой Орды. Постоянные усобицы конца XIII – начала XIV века породили обстановку анархии и разбоя. Калита сумел навести порядок и «исправи Русськую землю от татеи и от разбойник».[939] Прежде огромное количество средств разворовывалось «сильными людьми» – теперь в сборе дани был наведен порядок.[940] Финансовые учреждения молодого Московского княжества еще только складывались, и статьи доходов были достаточно скромными. Одним из достижений Калиты была передача ему доходов от «тамги» – эти доходы раньше принадлежали татарам. Доходы князя теперь состояли из «тамги», «осмничего» (еще одна рыночная пошлина), «мыта» и медового оброка;[941] дань формально принадлежала татарам – хотя, как мы знаем, большая часть ее оставалась в казне князя.
Местная администрация формировалась на основе системы кормлений, известной еще в Киевской Руси; наместники и волостели получали в качестве платы за исполнение своих должностей часть пошлин.[942] Среди перемен, принесенных новой эпохой, было уничтожение должности тысяцкого; во времена Киевской Руси тысяцкие были выборными предводителями городского ополчения; наряду с вече эта должность была символом городского самоуправления – теперь она исчезла вслед за вече.[943] Подражая ханам, московские князья стремились стать самодержавными правителями – однако на этом пути стояло много препятствий. Одним из препятствий была старая традиция решать дела вместе с боярами, Дмитрий Донской завещал своим сыновьям бояр своих любить и без воли их ничего не делать.[944] Другим препятствием была традиция наследования, при которой каждому сыну выделялся свой удел – это приводило к дроблению княжества на уделы. Татары также не желали усиления московского князя; в 1340-х годах они наделили великокняжеским титулом князей Твери, Рязани и Нижнего Новгорода. Теперь на Руси было четыре великих князя, которые самостоятельно собирали дань и по отдельности вели дела с Ордой.[945]
Возвышение Москвы привлекло к ней бояр, предлагавших князьям свою службу. Древние боярские роды, потомки завоевателей-варягов, понесли большие потери во время борьбы с монголами; их вотчины были разгромлены, холопы частью разбежались и стали свободными людьми.[946] Теперь уцелевшие бояре стали стекаться под знамя московских князей. «Со всех сторон собирались знатные служилые люди из Мурома, из Нижнего, из Ростова, Смоленска, Чернигова, даже из Киева и из Волыни», – писал В. О. Ключевский.[947] Бояре переселялись с толпами дворовых холопов и слуг; киевский боярин Родион Нестерович прибыл в Москву с двором в 1700 человек.[948] В XIV веке вокруг московских князей формируется боярская элита; она еще немногочисленна: в этом столетии известно всего 19 московских боярских родов, из них единовременно при дворе находилось, как правило, не более 12 бояр. Это новая элита: свидетельством разрыва со старой дружинной традицией является исчезновение практики захоронений представителей знати в больших курганах. Родословные московских боярских родов также подтверждают свершившуюся перемену: они все начинаются в XIV веке, хотя известно, что некоторые роды были пришлыми и имели более древние корни.[949]
На верхних ступенях новой элиты стояли боярские роды, породнившиеся через брачные связи с княжеским родом. Ранги других родов не были жестко закреплены, что находило выражение в распространенных конфликтах из-за «мест» (русские переняли обычай местничества у татар). Тем не менее новая элита была достаточно сплоченной, и конфликты бояр с князьями были редкими исключениями.[950]