Ежики, или Мужчины как дети - Татьяна Веденская

– Прямо сейчас?

– Нет, завтра, – усмехнулся он и, видя ее нерешительность, схватил ее за руку и буквально втянул в кабину. Там, в тряпичном кресле напротив каких-то рычагов и телевизора, поделенного на четыре маленьких экрана, сидел другой парень, а Митя стоял и курил.

– Здрасте, – робко кивнула Ника.

– Ты видишь, какие нынче пошли робкие девушки, – поделился Митя, а машинист кивнул и спросил:

– Ты завтра работаешь?

– Не-а, я уже оттарабанил. Ну как, девушка Вероника, нравится тебе наша труба? – спросил Митя. Ника только кивнула в ответ, как завороженная глядя на то, как поезд пересекает границу станции, а потом ныряет в бесконечную, черную, замотанную в провода дыру.

– Похоже на клиническую смерть, да? – ухмыльнулся машинист.

– Ух ты! – только и смогла выдавить Ника. – Как интересно.

– Да уж, – вздохнули мужчины хором. – Особенно когда ты на этот пейзаж смотришь по восемь часов в день.

– Все равно, – замотала головой Ника. – Очень интересно.

– Ну, я рад. И ты помнишь, моя красавица, что ты мне обещала? – ехидствовал он.

Ника, откровенно говоря, забыла напрочь, о чем это он? Она во все глаза смотрела, как поезд выныривает наружу, на метромост, как вокруг него пляшут желтые и белесые огоньки города – машин, домов, каких-то фонарей. Она уже не понимала, где это она, как далеко они уехали. А потом поезд снова провалился в черную дыру, в тоннель, в конце которого обязательно появлялся свет. Поезд рождался заново на каждой станции.

– Так, кролики, валите в салон, сейчас камеры будут, – скомандовал машинист.

– Давай-давай, Ника, шевелись. Нельзя подставлять парня. – Митя взял Нику за плечи и вывел из кабины, как послушную куклу.

– Ой, ну как интересно, как здорово. А можно и на следующей станции посмотреть?

– Для тебя – хоть до конца ветки, – улыбался Митя. – За каждую станцию по поцелую.

– Что? – ахнула Ника.

– Нет, ну вот вы все динамщицы. Ты же обещала, нет? Не помнишь? Ну вообще! – делано возмутился Митя. – И что мне с тобой делать? В милицию сдать?

– Я с кем попало не целуюсь, – неуверенно заявила Ника, чувствуя, что в принципе она сейчас уже почти дошла до той кондиции, когда как раз с кем попало и целуются. Еще пару глотков пива и…

– Это хорошо, кстати, что так, – вдруг неожиданно добавил Митя. – Ладно, пошли. У нас тут до Крылатского большой прогон.

– Прогон? – не поняла она.

– Тут очень длинная станция, так что успеешь насладиться трубой.

– Но целоваться я не буду.

– Посмотрим, – шепнул он, склонившись над ней. На секунду задержал взгляд, потом вздохнул и завел ее обратно в кабину. – Но хоть телефончик-то дашь?

– Телефончик дам, – кивнула Ника и сама не поняла, почему так радуется этому вопросу.

– Давай.

– Что?

– Давай телефон.

– Я тебе потом напишу.

– Нет, знаю я вас, – с сомнением посмотрел на нее Митя, смотревшийся очень мужественным напротив всяких сложных устройств на стенах кабины. – Убежите, а телефон окажется левым. Давай-ка, я с твоего наберу свой номер, он зазвонит и все – дело в шляпе.

– Отлично, – пожала плечами Ника. – Я не против.

– Точно? – удивился Митя.

– Да.

– И ты не будешь против, если я позвоню?

– Нет. Я буду только за, – совершенно искренне сказала Ника, чем еще больше удивила видавшего всякое машиниста Митю. Эх, знал бы он, что за последний год был фактически первым и единственным, кто так сильно беспокоился, хочет ли Ника его звонков.

Утверждение 17

Мой основной критерий оценки человека – объективность

(____баллов)

О том, где же теперь жить в географическом смысле, жарко обсуждалось всеми, включая и самого Павла Светлова. Для этого вся честная гоп-компания собралась в палате в воскресенье, пока начальства не было. Светлова выписывали, на дом был найден клиент-покупатель, и план «Перехват» пора было вводить в действие. Буря в пустыне начиналась. На повестку дня выставлялись Жаннина работа, продающийся офис Александра Евгеньевича, детский садик для Машки и природная Лидина вредность. Павел Светлов яростно моргал и шевелил рукой, изображая, что квартира не должна быть сильно дорогой. Деньги волновали его больше всего, хотя нет, пожалуй, что Лемешев волновал его больше.

– Что насчет Куркино? – спросила Жанна, защищая шкурный интерес – остаться поближе к областной многопрофильной.

– Что это за название? – ехидничала Лида. – Там кур разводят, что ли? То у вас Бусиново, то Куркино. Какое-то прямо Окуркино. Укуркино.

– Лида, не будь ребенком. Это отличный район. И Жанночке оттуда будет удобно до работы добираться, – вставил свои замечания Александр Евгеньевич, заинтересованный в том, чтобы Жанночке было хорошо. Вся эта затея и так заметно смущала ее, он видел это по коротким задумчивым взглядам, когда она думала, что никто не смотрит. По тому, как иногда ее лицо омрачалось какими-то мыслями, от которых она не могла отделаться. Александр Евгеньевич каждую минуту боялся, что эта высокая, красивая, немного дерганая от такой жизни сказочная принцесса, спокойно вскрывающая человека острым ножом, уйдет, исчезнет, и все кончится.

– А не странно ли вам именовать работой то место, где Жанне платят в два раза меньше, чем мы? Если исходить из экономических показателей, ее основное рабочее место теперь у нас, – продолжала изгаляться Лида. Впрочем, без злобы, для порядку. Жанна ей, признаться, нравилась. И врач хороший, и Дундука любит, кажется, всерьез.

– Лида!

– Ладно. Я просто подумала, что, раз уж она работает больше на нас, может, надо хоть посмотреть на ее трудовую книжку? Никогда их не видела. Нет, правда, – ворчливо добавила Лида, посматривая на Жанну. Та ухмыльнулась.

– Хотите, я вам такую же в переходе куплю, за триста рублей. Могу заодно и диплом какой прикупить, может, у вас интеллигентности прибавится, – проговорила Жанна, улыбаясь Александру Евгеньевичу. Лида на секунду замерла, потом ухмыльнулась и кивнула.

– Зачет. Вот учись, Дундук, как надо отвечать. Слушайте, меня волнует одно – чтобы в этом Укуркине были нормальные школы. А то ребенок пойдет в первый класс. Не хотелось бы, чтобы единственное, чему там в школе учат, был трехэтажный мат.

– Ага, – хмыкнул Саша. – Этому она и у мамы научится.

– Причем значительно интереснее и масштабнее, – согласилась Лида. Жанна вздохнула и тоже улыбнулась. Ситуация была всем хороша – и с Сашей отношения укреплялись день ото дня, и с Лидой, кажется, ситуация приходила к некоторому равновесию. Во всяком случае, Жанна хотя бы перестала дрожать в ее присутствии, как осиновый лист. И норовить спрятаться за капельницу. А вот в остальном…