Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования - Виолетта Михайловна Потякина

Ван Сведен спокойно переправлял из Москвы в Ригу как газеты, так и частную корреспонденцию купцов (а там было много чего ценного, в этой корреспонденции, и не облагающегося налогом) в течение трех лет, и вдруг, когда пришло время продлевать договор, появляется соперник — Леонтий Марселис, торговец. Его отец был приближенным Ордина-Нащокина, поскольку много лет торговал в России и выполнял задания русского правительства. Ван Сведен в оскорбленных чувствах подал челобитную с просьбой дать ему возможность прений с Марселисом. Прения разрешили — каждая сторона будет предлагать условия, выгодные русскому правительству, поэтому получатель услуг останется в выигрыше.

Ван Сведен снизил стоимость: «вести» будут приходить раз в неделю за 400 рублей в год, если корреспонденцию будут возить ямщики (то есть перевозку будет осуществлять русская сторона), а не его наемные рабочие.

Марселис давил на альтруизм: мы три года возили все бесплатно (проще говоря, Марселис занимался шпионажем в Риге, передавал вести в Россию, был разоблачен и посажен в тюрьму, но удачно подкупил охрану и сбежал), и вообще, если почту будут перевозить ямщики, готов это делать бесплатно. Платить русская сторона должна была только людям в Вильне, переправляющим почту, и «премногими милостями» от великого государя. К чему это соревнование?

Ван Сведен не смог предложить более выгодных для русского правительства условий и выбыл из гонки.

Дальше начинается прекрасная история почты, в которой ямщикам, доставлявшим газеты, начали платить мало и нерегулярно (при случае побивая их батогами, если сроки доставки были не соблюдены). Зато пересылка любых частных посланий стала монополией Марселисов — той самой премногой милостью: с тех, кто посылал письма частными извозчиками за рубеж, взимался штраф.

Глава 21. Марселис vs Посольский приказ

С Марселисами связана еще одна любопытная история. Доставляя связки с газетами, Марселис на свой вкус выбирал те статьи, которые нужно перевести для «Курантов», т. е. претендовал на то, чтобы определять информационное поле государя. Переводчики Посольского приказа крайне оскорбились этим фактом: Леонтий Гросс (занимавший ведущую роль в приказе) и Иван Тяшкогорский пишут в челобитной, что «и без него знают, что годно перевесть». И они знали, что в других странах почту привозят нераспечатанной.

Переводчикам показалось это обидным и подозрительным (вести распечатывают, переписывают, мало ли какая дезинформация), поэтому они попросили государя «оборонить их от почтаря».

Нужно напомнить, что переводчики в XVII в. — элита, работающая в Посольском приказе — по сути, современном Министерстве иностранных дел, и обижать переводчиков не стоило. Государь оборонил: Марселису было запрещено распечатывать почту.

Переводчики победили и стали самостоятельно отбирать те новости, которые затем прочитывались царю, а Марселиса сняли и на его место в 1675 г. поставили Андрея Виниуса.

Итого: в начале 1660-х гг. у нас была линия Москва — Рига (и дальше доставка шла в Швецию).

В 1667 г. Россия заключила Андрусовское перемирие с Речью Посполитой. По условиям этого перемирия страны устанавливали почтовое сообщение. Появилась линия Москва — Вильно (и дальше — в польские земли).

В 1693 г. добавилась доставка в Архангельск.

Так начиналась славная история «Почты России».

Глава 22. Ода переводчикам

В годы правления Алексея Михайловича в Посольском приказе работали переводчики, чьи имена нам известны — Леонтий Гросс, Богдан Лыков. Эти люди стали мощным каналом интеграции России в европейское интеллектуальное пространство.

Судьбы их изумительны.

Гросс попал в Россию в 1656 г. — его взяли в плен в шведской крепости Кокенгаузен. Что он там делал, непонятно, но точно не был солдатом. Возможно, он решил путешествовать по окончании гимназии и неудачно выехал из своего Регенсбурга, где его отец был «державцем» — бургомистром, бывшим на хорошем счету у императора.

Будучи совсем молодым, он 11 лет прожил в зависимом положении от боярина Б. Морозова, выучив русский язык. В 1659 г. он женился на русской девице из села Лысково и быстро перешел в православие. После того как умерли Морозов и его жена, Гросс стал свободным человеком. Смекнув, что он знает несколько языков, а такие люди — редкость, Гросс подался в Посольский приказ — его приняли в качестве специалиста, знавшего немецкий, голландский и латынь.

Но дома его помнят и ждут, и в 1668 г. император Священной Римской империи посылает письмо царю, прося отпустить Гросса на родину.

Гросс на родину возвращаться не хочет, но просит повысить ему оклад, как бы ненавязчиво намекая на возможные последствия своим работодателям. Оклад повышают, а Гросс и дальше переводит «Куранты», получает дворянство и даже становится неофициальным главой группы переводчиков Посольского приказа. Приятная социальная мобильность.

Но мой фаворит навсегда — Богдан Лыков.

Лыкова взяли в плен в Литву, где он провел 16 лет и выучил польский «и отчасти» латинский (конечно, не уровень Онегина с Vale в конце письма, но и не блестяще, как мы увидим чуть позже). В 1623 г. он уже в России, в 1627 г. начал служить казначеем при суздальском архиепископе Иосифе Курцевиче (ставленнике патриарха Филарета). Архиепископа не любили. Как только Филарет умер, на Иосифа завели дело, осудили и сослали. Соответственно, Лыков тоже пошел под суд.

М. И. Теребенев. Русские вооружения с XIV до второй половины XVII столетия. Саадак. 1841 г.

Я не могу не порадоваться основательности подхода к службе тогдашних дворян. Панин, арестовавший Иосифа, сделал опись собственности Лыкова. Обнаружилось, что Лыков был большим любителем оружия и нарядной одежды: находясь в плену, он пристрастился к «литовским» книгам и саблям (помимо 4 разных пистолетов, 4 луков, саадака на поясе (чехла для лука), 2 украшенных лядунок, у него были 2 литовские сабли на шелковых поясах) и эстетическим взглядам — брился, например.

А еще носил нарядный кафтан из восточной шелковой ткани темно-красного цвета — судя по заношенности, любимый, армяк и кафтан из английского сукна с нарядными нашивками и пуговицами, а также кушак из разноцветного шелка. И перстень с сердоликом.

Здесь должно быть место для эффектной паузы и вздоха, однако продолжим.

С Лыковым все обошлось хорошо: ему удалось устроиться в Посольский приказ, где он начинает переводить «Космографию» Меркатора (учебник географии того времени) совместно с Иваном Дорном. Богдан Лыков просит денег, потому что «сидит беспрестанно» за работой в Посольском приказе, переводя эту «Космографию» задарма. Денег дали.

А. М. Васнецов. Улица в Китай-городе. 1900 г.

Богдан понял, что нужно брать выше, и написал письмо с просьбой взять его на работу, а то «я без поместейца и без вотчины, не у дела