XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц

Я отодвинул засов в сторону и в проеме двери возник будущий маршал Франции со свечей в руке. Вид у него был пьяный и слегка потрепанный. Взгляд его блуждал.

— Вы забыли, мы договаривались, что вы постучите определенным образом, когда придете ночевать?

Гасконец звонко шлепнул себя по лбу.

— Простите, совершенно вылетело из головы! Не подскажете, куда я положил свой пистоль, ключ, пули и порох?

— А зачем они вам понадобились в такой час? — мне очень не нравился вид гасконца.

— Видите ли, любезный шевалье, это долгая история…

— Так расскажите мне ее поскорее, а потом я бы еще немного вздремнул!

Д'Артаньян вздохнул и начал рассказ:

— Вы ушли в комнаты, а мне все не спалось. Те двое дворян, что ужинали за дальним столом, затеяли игру в кости. Знаете, было скучно, и я подошел поближе, с интересом наблюдая за забавой. Сам я не игрок, но почему бы одному благородному господину не поглядеть, чем развлекаются другие благородные господа?..

— И вы стали с ними играть! — я обличительно поднял вверх указательный палец.

— Увы, да! — покаялся гасконец. — Они сказали, что новичкам всегда везет. И поначалу мне, и правда, очень везло. Но после третьего круга, когда передо мной на столе лежало не менее пятисот пистолей, я, видимо, исчерпал лимит везенья новичка и перешел в разряд опытных игроков. И удача пропала…

Я начал лихорадочно одеваться в полутьме, предчувствуя худшее. Д'Артаньян, между тем, продолжал свою историю.

— Сначала я проиграл обратно те пятьсот пистолей. Но это мелочи.

— Что вы проиграли затем? — я замер на одной ноге с сапогом в руках.

— Я проиграл двух заводных коней.

— Вы остановились на этом?

— Каюсь, нет. В свое оправдание могу сказать, что я планировал отыграться. Думал, фортуна вновь повернется в мою сторону лицом. К сожалению, я увидел лишь ее крепкий крупный зад. За следующие полчаса я проиграл свою лошадь, вашу лошадь и лошадь фон Ремера. Вместе с седлами, благо, они не слишком дорогие.

Прекрасно! Теперь мы пешеходы! Как чувствовал, что нельзя оставлять гасконца одного. Сам виноват. Черт-черт-черт!

— Это еще не все, — осторожно заметил д'Артаньян.

— Что еще вы могли проиграть? — не понял я. — У вас же больше ничего не было! Или вы играли в долг?

— Нет, те господа отказались от моей расписки, хотя я предлагал. Они сказали, что у них крайне мало времени, и что они через два дня убывают в Англию, поэтому взыскивать возможные долги им не с руки. Тогда мы стали играть на ведьму.

— На Лулу? Боже мой! Д'Артаньян, вы с ума сошли!

Гасконец пожал плечами.

— А что такого, девка она видная. Тем господам она сразу приглянулась. И я был уверен, что в этот раз уж точно не проиграю.

— И? — нетерпеливо подстегнул я рассказчика.

— Проиграл, — вздохнул гасконец. — Сожалею!

— Сами будете с ней объясняться, — пожал я плечами. — И вообще, стоило ли спасать беднягу, чтобы тут же проиграть ее в кости.

— Судьба переменчива. Но и это еще не конец истории.

У меня больше не было слов, поэтому я просто уставился на гасконца, как черт на ладан, опасаясь его дальнейшего рассказа.

— Как вы понимаете, больше проигрывать мне было нечего, но и оставить все в том положении, которое сложилось, я не мог. Я должен был спасти Лулу от печальной участи, на которую ее обрек. Мы обсудили это с господами, они со мной согласились, и мы вместе нашли простой, но достойный выход.

— И?

— Мы стали играть на жизнь и смерть!

Я несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, но ничего не вышло. Нервы ни к черту!

— Скажите еще раз, шевалье, на что вы стали играть? Я плохо слышу по ночам.

— На жизнь и смерть, — как ни в чем не бывало повторил гасконец. — Согласитесь, это единственная достойная дворянина ставка!

— И в чем именно заключалось ваше пари?

— Все просто, любезный де Ла Русс. Тот из нас троих, кто выкидывал наименьшее число очков, должен был пойти в свою комнату и застрелиться.

— Поэтому вы ищете пистоль? — заподозрил я самое худшее. Только этого нам не хватало. У д'Артаньяна хватит благородства на самом деле пустить себе пулю в висок, если он считает, что обязан это сделать. И слово чести для него не пустой звук.

— Понимаете, сначала я поставил на кон свою жизнь, но взамен потребовал вернуть Лулу. Мне повезло, и я отыграл ее обратно. Тогда я вновь сыграл на Лулу, попросив вернуть на кон трех лошадей, и опять выиграл. Но когда я потребовал сыграть на запасных лошадей в надежде вернуть и их, мои соперники не согласились, заявив, что им скучно попросту тратить время, и тогда мы все же начали играть на жизнь и смерть. Мы бросали по две кости. Первому моему противнику не повезло, у него выпало две двойки. Но второму не повезло еще больше — он выкинул двойку и единицу! Редкая неудача!

Я слушал, как завороженный.

— А потом кубики кидал я, — продолжил историю д'Артаньян. — Такого броска не ждал никто!

— Вы выкинули две единицы?

— Именно! Это было невозможно, шанс один на миллион, но я это сделал! И теперь мне придется застрелиться. Мне жаль, шевалье, вы были прекрасным товарищем, но все имеет свой конец. Главное, трое лошадей остались при вас, как и Лулу. Поэтому вы сможете продолжить экспедицию. Прощайте!

Я лихорадочно соображал. Может, просто вырубить гасконца, потом связать ему руки. Но д'Артаньян слишком гордый, он мне этого никогда не простит. Но при этом он все же останется жив — это главное!

Я уже начал было приноравливаться, как бы половчее осуществить задуманное, как д'Артаньян повернулся ко мне.

— Шевалье, это мой долг чести, и я должен его исполнить. Ступайте! Все будет хорошо!

Покачав головой, я вышел из комнаты, прихватив рапиру, и спустился на первый этаж. Два давешних дворянина в одиночестве сидели в обеденном зале. Взгляды у них были злые и трезвые. Они ждали.

Раздался приглушенный стенами выстрел.

Неужели?

Дворяне довольно переглянулись между собой.

По лестнице в зал спустился д'Артаньян. Его слегка пошатывало. В руке он держал еще дымившийся пистоль. Взгляд