Повелители теней - Майкл Кобли

— События, — произнес Кодель из дальнего угла комнаты, — редко разворачиваются так, как мы ожидаем. — Он отошел от окна и приблизился к столу.

Таврик заметил порезы и кровоподтеки на его руках, в глазах горела ярость. Он догадался, кто здесь ломал мебель.

— Я могу подготовить всадников в любой момент по вашему приказу, — произнес Распорядитель.

— Нет необходимости, — ответил Кодель.

— Но в приказе капитана…

— Приказ капитана будет выполнен, — засопел Кодель. — Я отвезу мальчика в Уметру, но сопровождать нас будет только Оружейник. Больше никого не нужно. Наш подопечный будет слушаться меня беспрекословно! — Он взглянул на Таврика. — Могу я надеяться, что твое слово так же верно, как и мое?

Таврик вспомнил события на мельнице и слова Коделя после сражения со стариком: «Мальчик, я собираюсь увидеть твою коронацию, даже если это окажется последним, что я увижу в жизни!»

— Да, — произнес он хрипло.

— Прекрасно. Господин Распорядитель, приготовьте трех самых выносливых лошадей и провизию через полчаса.

— Как прикажете, господин. — Распорядитель поклонился и вышел, а Кодель повернулся к Таврику: — Ступай в купальню, вымойся и переоденься. Когда ты будешь готов, мы подберем тебе доспехи и, наверное, меч? — Он посмотрел на Оружейника, который перевел взгляд на Таврика, улыбнулся и кивнул:

— Да. Уже пора.

Таврик вышел, гадая, какие неприятности их поджидают теперь, когда Кодель, как кажется, решил пойти против своего командира. Он поглядел на свою металлическую руку, стараясь представить, как эти холодные пальцы сжимают меч, но, поспешно сбегая по главной лестнице башни, он ощущал лишь пустоту в желудке.

ГЛАВА 16

По тропе мечты и снов,

По руинам зла и смерти

Ты дойдешь в чудесный край.

Там была моя обитель…

На голубятне было тепло, в тяжелом воздухе висели запахи птичьего корма и помета. В щели между досками пробивались узкие, как лезвие бритвы, лучи полуденного солнца, освещавшие ряды клеток и согнутую человеческую фигуру, которая ковыляла между ними, что-то бурча себе под нос и вглядываясь внутрь клеток.

Бардоу ждал у люка, прикрываясь рукавом и радуясь каждому неожиданному порыву свежего ветра, залетавшего снизу. Как бы часто Архимаг ни посещал это место, каждый раз его обоняние подвергалось грубой атаке, и всем его чувствам требовалось некоторое время, чтобы обрести себя.

— Куда они лететь, госпожа?

Бардоу подавил улыбку. Мекадри был с Огучарнских островов и никогда особенно не заботился о подборе слов.

— Уметра, Скаллоя, Оскимул и Скабариг, — ответил он.

— Скабариг… хм, это ведь такой крошечные городок на юге от Седжинда?

— Именно.

Мекадри, птицевод, кивнул и подошел ближе. Это был низенький пухлый человек с всклокоченной бородой. На нем было надето несколько балахонов, причудливо декорированных остатками его завтраков, обедов и ужинов, а также птичьим кормом. Его голову венчала старая бесформенная шляпа, ее мягкие поля свисали как у сморщенного гриба и сверху были заляпаны чем-то уже не слишком похожим на остатки еды.

Он протянул Бардоу руку в кожаной перчатке с отрезанными пальцами, и маг передал ему небольшую стопку листов: по два в каждый из городов, кроме Уметры. Туда он отправлял три копии. Мекадри поцокал языком и неодобрительно закачал головой:

— Посылать сразу трех птиц — нехорошо, господина. Не будет писем из Уметры неделю.

— Но эти сообщения непременно должны быть отправлены, — ответил Бардоу. — Время работает против нас, я не могу рисковать тем, что на какую-нибудь из твоих птиц нападет сокол или ее подстрелят; если такое произойдет, хотя бы одна долетит.

— Как прикажете, — произнес птицевод. Он вернулся к клеткам на противоположном конце голубятни и начал закреплять письма на лапках птиц, которых он отобрал, напевая вполголоса какую-то кабацкую песню.

Бардоу стоял, наблюдая за ним, но его мысли все время вертелись вокруг того, что он узнал сутки назад. На этот раз путешествие на Крыле Духа было гораздо более тяжелым, чем до того: он был полностью истощен. Он только и сумел, что нацарапать записку Икарно Мазарету, прежде чем провалиться в беспамятство и последующий сон, от которого он очнулся только этим утром.

В его записке было всего несколько слов. «Уметра, площадь с двумя фонтанами, овечий домик, цветы на окне…» Точный смысл этих слов был ему неясен. Он помнил только попытки заставить Крыло искать кого-нибудь из наследников Дома Тор-Каварилл, пусть даже косвенных, а потом путь через пространство, ведущий в Уметру.

Чего не было в записке, так это всего, что он узнал, помимо записанного. Когда он пытался нарисовать образ женщины с мечом, Керен, Крыло не делало ни малейшего движения, что ясно говорило о смерти воительницы. Когда же попытался найти торговца Джилли, то смог узнать только то, что тот находится где-то далеко на северо-востоке, возможно в Центральном Катризе. Таврик крепко спал в укрепленном монастыре Гринока, не подозревая, что туда уже спешит письмо Волина.

Но причиной его беспокойства была Сувьель. Крыло понесло его через пространство и привело на юг Прекайна, на узкую тропу, петляющую между густых кустов, потом кусты расступились, и маг увидел под безоблачным темнеющим небом группку путешественников, разбивающих лагерь. Сувьель оказалась завернутой в плащ с капюшоном. Она сидела связанная, с кляпом во рту, в небольшой повозке; рядом с ней стоял какой-то человек и что-то ей говорил. Этот человек повернулся, и Бардоу был ошеломлен, увидев Керен. Ему потребовалось несколько минут, чтобы заметить некоторую разницу и догадаться, что это было зеркальное дитя, Нерек, порождение Бернака.

Сувьель неподвижно сидела в повозке, отчаяние ясно читалось в ее склоненном лице и в ее позе. Она казалась совсем беззащитной и жалкой, но не сломленной. Бардоу видел, как она дважды отрицательно помотала головой в ответ на речи Нерек. Его сердце невольно рванулось к ней, он почувствовал, что приближается, стараясь как-то дать понять, что она не забыта.

Это было ошибкой. Зеркальное дитя развернулось к нему лицом, ее руки были полны изумрудного свечения, каплями стекавшего с пальцев. Бардоу едва успел отпрянуть от кинувшегося к нему сгустка смертоносного огня, который расширялся на лету. Потом он почувствовал острую боль, Крыло вздрогнуло и утащило его в холодное пространство на поиски наследника Охотника…

Сейчас Бардоу наблюдал за тем, как Мекадри успокаивает птиц, привязывая к их ногам небольшие футлярчики, берет одну за другой и подбрасывает в небо через открытый люк. В каждом письме содержались особые приказы своим людям с запретом вступать в конфликты с Детьми Охотника или сочувствующими им в ближайшие несколько дней. В письмах, отправленных в Уметру, содержались сообщения о приезде Мазарета. Когда птицевод взял первую птицу, отправляющуюся в Уметру, Бардоу кольнуло мрачное предчувствие. Пока он пребывал в забытьи, Мазарет убедил членов Совета Юга не принимать никаких далеко идущих решений, уверив их, что ему удастся вернуть Детей Охотника. Потом он взял одного из лучший коней, серого юларийского жеребца, и уехал прямо посреди ночи.