Африканские страсти (сборник) - Светлана Алешина

Превозмогая себя, Лариса подошла к мусорным контейнерам и прошлась между ними. Ничего интересного она не обнаружила.

«И зачем я сюда приехала? – с грустью подумала она, доставая сигареты. – Что надеялась здесь найти?»

В этот момент позади раздался шорох. От неожиданности Лариса резко обернулась, готовая выхватить из сумочки газовый пистолет.

Ее напугал бомж, представитель одной из самых безобидных категорий граждан. Поскольку на улице было темно, Лариса не могла разглядеть черты его лица, она видела только силуэт. Это был высокий, худой мужчина в очках. Видимо, он жил здесь, возле этого мусорного бака, и Лариса невольно нарушила его владения.

– Боже мой! – на удивление приятным, мягким голосом произнес бомж. – Что творится в этом сумасшедшем мире? Что такая стильная, респектабельная женщина делает среди этих развалин?

– Довольно странно слышать такую речь от человека, который только что вылез из помойки, – удивленно и насмешливо ответила Лариса.

– Ну, дорогая леди, я же не всегда жил на помойке, – улыбнулся мужчина. – Конечно, так эффектно, как вы, никогда не выглядел, но все-таки вид имел довольно представительный.

– И что же подвигло вас к подобному образу жизни? – Лариса красноречиво обвела взглядом двор.

– Увы, все эфемерно в этом мире, – развел руками мужчина, присаживаясь на землю рядом с ней, и надкусил огурец, только что вытащенный им из контейнера.

Ларису чуть не вывернуло наизнанку, но она сдержалась.

– Простите, у вас не будет сигареты? – спросил между тем бомж.

– О, пожалуйста. – Она протянула ему пачку сигарет.

Мужчина вынул одну и хотел вернуть пачку Ларисе, но та запротестовала:

– Не стоит, оставьте себе.

Она посмотрела на руки мужчины и подумала, что лучше будет купить новую пачку.

– Вас, простите, как зовут? – поинтересовался бомж.

– Лариса Викторовна.

– А меня Константин Викентьевич.

– Очень приятно.

– Да, нечасто здесь можно встретить человека, подобного вам, – проговорил Константин Викентьевич. – Тем более мне ценно ваше общество и время, которое вы мне уделяете. Пусть даже ненадолго, пусть по каким-то своим причинам. Но ведь есть миг… Я, знаете ли, раньше философией занимался, поэтому и стараюсь смотреть на жизнь с этих позиций…

Некоторое время они курили молча, затем Лариса спросила:

– А вы не пытались вернуться к нормальной жизни?

– Нет, – покачал он головой. – Да и зачем? Здесь, по крайней мере, спокойно… Хотя в последнее время так и не скажешь. В мире вообще творится какое-то сумасшествие. Даже наше всегда спокойное, застойное, закисшее в своей размеренности и лености место превратилось в какое-то Чикаго. Стреляют, убивают, взрывают, устраивают бандитские разборки… Жили себе спокойно, никого не трогали, а теперь власти грозятся снести все это к чертовой матери. Где мы жить будем? Хотя что ж, все понятно, – со вздохом продолжил он. – Все из-за денег, все из-за денег… Vanitas vanitatum.

– Вы и латынь знаете? – удивленно спросила Лариса.

– А что же здесь странного? – он с ироничным блеском в глазах посмотрел на нее. «Бомж-интеллектуал! – подумала Лариса. – Да еще и философ. С ума сойти можно!»

– И как же вы собираетесь устраиваться? – полюбопытствовала она, ловя себя на мысли, что ей интересно общаться с этим человеком.

– Не знаю, – ответил Константин Викентьевич. – Да и не хочу, честно говоря, над этим задумываться. Зачем напрягать нервы, если все равно ничего не можешь изменить? Нужно просто принять все как есть, жизнь сама подскажет, как быть дальше. Будет день – будет пища.

Бомжу, видно, в самом деле не хватало общения, и он пустился в философские рассуждения, считая, вероятно, что нашел в Ларисе достойного собеседника.

«Конечно, со своими приятелями-бомжами он вряд ли может изъясняться на подобные темы», – подумала Лариса.

Она послушала еще немного рассуждения бомжа-интеллектуала о суетности жизни и сказала:

– Что ж, приятно было с вами пообщаться. Но мне, знаете ли, пора.

– Конечно, – кивнул он, дожевывая огурец. – У вас своя жизнь.

Лариса развернулась и пошла к машине. В темноте было плохо видно, она, плутая, забрела в соседний двор и, наткнувшись на что-то ногой, вскрикнула. Она нагнулась посмотреть, обо что споткнулась, и увидела, что это кирпич. На нескольких кирпичах стояла машина без колес. Стекла с нее также были благополучно сняты.

– Тьфу, черт! – выругалась Лариса, потирая ушибленную ногу.

В машине послышался шорох, а затем мелькнуло чье-то испуганное лицо. Ларисе не хотелось продолжать общение с людьми без определенного места жительства, избирающими для ночлега раскуроченные автомобили, и она хотела уже уйти, как вдруг заметила свисающего на веревочке с потолка машины маленького медвежонка и невольно вздрогнула. Именно такой медвежонок болтался в машине Алексея Лучникова. Его когда-то купила и прицепила Маринка, обожающая подобные безделушки.

Щелкнув зажигалкой, Лариса кинулась к передней части машины и осветила номера. Сомнения исчезли – это была машина Алексея.

Решительно рванув дверцу, Лариса увидела устремленные на нее две пары испуганных глаз.

– А ну-ка немедленно покиньте чужую машину, – четко произнесла она.

Двух бомжей как ветром сдуло. Лариса заглянула в машину. Больше в ней никого не было. Она принялась обыскивать машину в надежде найти что-то, что могло бы рассказать ей, что произошло с Лешей. Ничего интересного она в машине не обнаружила. Не было ни документов, ни денег. Это было и неудивительно – если что и хранилось здесь, то все давно растащили, предварительно сняв колеса и стекла.

Лариса выбралась из машины и в темноте помчалась, спотыкаясь на своих высоких каблуках, к соседнему двору. Попетляв впотьмах, она наконец выскочила к мусорным контейнерам. Замолотив кулаком по стенке контейнера, закричала:

– Константин Викентьевич! Вы здесь?

Почти сразу появился бомж-философ.

– Это вы? – удивленно спросил он. – Что случилось?

– Вы говорили, – торопясь, сказала Лариса, – что здесь стреляют и убивают. А кто и когда?

Константин Викентьевич посмотрел на нее с еще большим удивлением:

– А почему вы этим заинтересовались?

– Мне некогда сейчас объяснять, скажите, когда здесь была стрельба? И еще – знакома ли вам белая «шестерка», которая стоит в соседнем дворе? Пожалуйста, я вам заплачу, – Лариса расстегнула сумочку и, порывшись, достала стодолларовую купюру.

Она протянула ее Константину Викентьевичу и вопросительно посмотрела ему в глаза. Тот неожиданно засмеялся и убрал Ларисину руку.

– Не надо, – сказал он. – Я и так вам скажу. Да, эта белая «шестерка» появилась здесь несколько дней назад…

– А вы видели того, кто в ней приехал? – перебила его Лариса.

Константин Викентьевич посмотрел на нее, помолчал и продолжил:

– Не стоит так торопить события, я же сам все рассказываю, по порядку…

– Хорошо, хорошо, – согласилась Лариса, – я вас внимательно слушаю.

– На ней приехал мужчина, довольно молодой, высокий худощавый брюнет. Как он подъезжал, я не видел. Я обратил на него внимание только тогда, когда началась стрельба. Собственно, она-то меня и разбудила. Мужчина прятался за нашим контейнером и отстреливался из пистолета.

– Его преследовали? Кто?

– Двое мужчин. У них тоже были пистолеты, один из них ранил того, что прятался здесь.

– Ранил? И куда?

– Он схватился рукой за бок. Потом он скрылся в подъезде вон того дома, – Константин Викентьевич кивнул на развалины старого двухэтажного здания. – Он продолжал вести огонь оттуда. Затем стрельба стихла. Через некоторое время из подъезда вышли те двое, что его преследовали, прошли к своей машине и уехали. В руках у них был «дипломат», который до этого принадлежал тому мужчине.

– А куда же он делся?

– Не знаю, – развел руками бомж. – Подумайте.

– Вы хотите сказать, что его убили? – у Ларисы сильнее застучало сердце.

– Не знаю, – снова повторил Константин Викентьевич.

– А труп вы не находили?

– Лариса Викторовна, я не осматривал подъезд, – мягко сказал интеллигент. – Мне это ни к чему. Чужие проблемы, знаете ли… Пусть они остаются чужими.

– А на какой машине уехали те двое?

– На синей «Вольво».

– Вы можете описать их внешность?

– У меня, увы, не очень хорошее зрение, – вздохнул Константин Викентьевич. – К тому же я старался не высовываться из своего укрытия. Меньше всего мне хотелось погибнуть от шальной пули. Помню только, что один был повыше и вроде бы светловолосый. А может быть, он казался таким на фоне своего приятеля – тот был жгучим брюнетом. Такая шикарная кучерявая шевелюра… Лет им около тридцати, может, побольше.

– Да уж, негусто, – вздохнула Лариса. – А номер машины вы, конечно, не запомнили?

– Вы абсолютно правы, – кивнул «философ».

– Константин Викентьевич, я осмотрю подъезд, а потом еще подойду к вам, хорошо?