Изгнание ангелов - Жиль Легардинье

– Не знаю, – сказал он. – Решайте сами, меня все устроит.

Даже не сказав ничего конкретного, Саймон вдруг ощутил пьянящую радость – наконец-то его слушают! Удовлетворенный, он снова погрузился в созерцание пейзажа. В пределах видимости появились маленькие домики – верный признак близости населенного пункта. В таких богом забытых деревушках и городках не бывает крупных торговых центров, и это – одно из главных их достоинств. Несколько магазинчиков находились в центре городка, заправка и лесосклады – за его пределами.

Даже при желании в Сковегане было бы трудно заблудиться: здесь была одна-единственная улица. Дома с фасадами, окрашенными синей или бордовой краской, стояли на небольшом удалении от шоссе. Между конторой шерифа и медицинским учреждением, вывеска которого не без гордости уведомляла всех заинтересованных, что здесь лечат не только людей, но и животных, расположился бакалейный магазин, парикмахерская и таверна с таким грязным и ветхим фасадом, что невозможно было понять, открыта она или давно заброшена. Перед таверной Штефан и остановился.

Внимание Саймона было приковано к бакалейному магазину, вернее, к его витрине. Он зачарованно смотрел на выставленную на прилавке-витрине кухонную утварь и развешенные над ней разноцветные необходимые в хозяйстве мелочи.

– Я могу пойти с вами в магазин? – спросил он. – Может, я кажусь вам идиотом, но для меня сегодняшний день – как Рождество для ребенка…

– Конечно! – сказал Штефан. – Идите вдвоем, а я останусь с Валерией.

В отделе консервов Петер щедро нагрузил тележку баночками макарон с томатом. Под бдительным взглядом продавца, который, очевидно, принимал его за умственно отсталого, Саймон с восхищением смотрел на пачки сахарного печенья – с самыми разными начинками и самых причудливых форм. Он успел забыть, что существует столько видов печенья. Он взял тарталетки с абрикосами и подошел к Петеру:

– Я могу это взять? Когда-то я их обожал…

– Берите, сколько вам хочется, – растроганно ответил Петер.

Несмотря на значительную разницу в возрасте, можно было подумать, что старший из этих двоих именно Петер.

В магазин вошел какой-то мужчина. Он на ходу поздоровался с продавцом и быстрым шагом направился к пивному отделу. Там он взял три упаковки пива Budweiser и вернулся к кассе, походя толкнув Саймона, отчего тот уронил упаковку печенья.

– Ты, чучело! Смотри, куда идешь! – раздраженно крикнул мужчина.

Растерявшись, Саймон опустил голову и застыл, не в силах выговорить ни слова. Однако Петер успел перехватить его затравленный взгляд.

– Простите, – начал Петер, – но если бы вы были аккуратнее, этого бы не случилось.

Мужчина резко повернулся на каблуках.

– У тебя проблемы, парень? – смерив Петера злым взглядом, пробурчал он. – Охота с кем-нибудь поссориться? Здесь с пришлыми…

Петер попятился.

– Митч, – прогрохотал продавец, – оставь в покое моих клиентов!

Мужчина сгреб свое пиво, заплатил и вышел, что-то бормоча себе под нос.

Когда они вернулись к машине, Валерия еще не проснулась. Саймон, не в силах сдержать нетерпение, набросился на печенье. Его обутые в туфли ноги болели. За это время он успел отвыкнуть и от обуви. Штефан вел машину, на ходу жуя сэндвич. Петер же мыслями все время возвращался к инциденту в магазине.

Молча, с напряженным лицом он мысленно прокручивал сцену ссоры, не в силах найти ответ на мучивший его вопрос. Это был первый раз, когда в критической ситуации Гасснер не подсказал ему, как нужно реагировать. Почему? Голос внутри него промолчал. И Петер отреагировал как обычный двадцатилетний парень, столкнувшийся с превосходившим его по силе противником. Более того – он испугался…

Штефан сдернул большую белую простыню, под которой оказалась двуспальная кровать.

– Дамферсон давно здесь не был, – сказал он, рукой разгоняя облако пыли.

– Нам в этом доме будет хорошо, – ответил Петер, с силой распахивая единственное окно. – Мы давно не жили с таким комфортом.

Комната наполнилась свежим воздухом. Из двух комнат на втором этаже эта была чуть больше по размеру. Из окна открывался вид на красивую лужайку, на которой росло несколько берез.

На первом этаже, в кухне, Валерия расставляла по полкам продукты, а Саймон открывал ставни. Дом располагался довольно далеко от городка. От дороги его отделяли красавцы каштаны, под пологом которых разрослись непроходимые заросли колючего кустарника и шелковицы. Немного в стороне, между домом и стареньким гаражом, угадывались остатки огорода.

Саймон встал на цыпочки и закрепил последнюю ставню на окне кухни. Он выдохнул, обернулся к Валерии и замер, глядя на нее.

– Что-то не так? – весело спросила она. – Вы никогда не видели, как разбирают покупки?

– Уже много лет я не видел, чтобы кто-нибудь занимался обычным делом.

– Вот, держите! Будете мне помогать. Поставьте жидкость для мытья посуды и мочалку на раковину, она у вас за спиной.

Валерия суетилась, испытывая радость от того, что делает что-то привычное. Это помогало ей ощутить связь с жизнью, которая была у нее раньше. Саймон неотрывно следил за ней глазами. Поймав его взгляд, Валерия сказала:

– Вы – удивительный человек.

– Почему?

– Там, в центре, вы были похожи на патриарха – мудрый, внушающий доверие… А теперь вы ведете себя почти как ребенок.

– Восприятие в значительной мере зависит от обстоятельств. Вначале вы знали меня как медиума, и в том плачевном состоянии, в котором вы находились, даже моих скромных сил хватило, чтобы вам помочь. Но поверьте, я – не патриарх и не вместилище безмятежности и мудрости. В центре меня уважали за мои способности, но в том, что касалось обычной жизни, все прекрасно обходились без меня, наоборот, это мне нужна была их помощь. Я слишком долго жил взаперти и разучился жить самостоятельно. Я даже решил, что уже никогда не буду жить нормальной жизнью. И я до сих пор с удивлением вспоминаю о том, что случилось со мной вчера вечером. Но есть еще кое-что…

Саймон соединил пальцы рук. Валерия уже видела этот жест там, в центре, во время их первой беседы.

– Знаете, сначала, когда вы предложили бежать вместе с вами, я испугался.

– Чего испугались? – удивилась молодая женщина. Она замерла, забыв о пакетах с продуктами.

– Я знаю, вы удивитесь, но я испугался вас. Вас троих. Я был пленником, которому предложили свободу. Это оказалось для меня слишком неожиданным. Но было и еще кое-что – то, что я ощутил, контактируя с вами.

Саймон задумался, подбирая слова, потом продолжил:

– Я больше пятидесяти лет общаюсь с людьми, но раньше никогда с таким не сталкивался.

Он колебался, стоит ли продолжать.

– Что именно вы почувствовали? – спросила заинтригованная Валерия.

– Силу. Ужасающую, необычайную силу, которая не имеет ничего общего с излучением, свойственным обычным людям.

– Но я ничего такого не чувствую.

– Я знаю. Но поверьте, это впечатляет. Представьте: вы сталкиваетесь с силой, которая затрагивает вас самым непосредственным образом, но вы не может влиять на нее, вы даже не понимаете ее сути. И все, чем вы являетесь, все, что вы чувствуете, оказывается под сомнением. Как если бы вам в руки вдруг попал ключ к удивительной тайне, ответ на вопрос, который вы не решались себе задать. Такие вещи находятся за пределами нашего понимания. Вы вдруг получаете ответ, хотя даже не созрели до того, чтобы сформулировать вопрос! Это потрясает. Но вместе с восторгом в душе рождается страх. Вы, такая, как вы есть, перевернули мое представление о мире, которое формировалось у меня годами. Я думал, что знаю о свойствах души больше, чем другие, но благодаря вам я понял, как скромны мои познания.

Мысль, что она в значительной мере отличается от большинства людей, Валерию не обрадовала.

– Вы чувствуете это и в Петере со Штефаном? – спросила она.

– Петер… Он самый сильный из вас. Его сознание, как бы это сказать… постоянно на связи, получает и передает информацию.

– Вы чувствуете это… излучение?

– Нет. Я могу только сказать, работает радио или нет и как далеко слышен его сигнал, но саму передачу я не слышу. Я ощущаю активность. Самое большее, что я могу сделать, если нахожусь очень близко к человеку и он не против моих действий, это настроиться на его волну. Но даже провести такую узко локализированную настройку для меня – подвиг.

– А Штефан?

– Он такой же, как и вы. Ваше излучение имеет нерегулярный характер. Иногда создается впечатление, будто вы посылаете сигналы наугад. Отправляете послания туда, где обитают души. Ваш передатчик работает, но ответ пока не приходит по причине помех на линии. Словно длина волны выбрана неправильно… Но я не знаю, как настроить передатчик. Я могу узнать радио, но не умею им пользоваться. Когда профессор попытался воздействовать на ваше сознание, я решил, что в результате он все разрушит, и вас тоже.