Восхождение язычника - Дмитрий Шимохин

не истек кровью, пока я его лечу, хотя внутри мне казалось все это каким-то зверством, и хорошо, что он без сознания, а то я бы даже и не знаю тогда, что делал.

Выдохнув и прикрыв глаза, я вновь про себя проговорил, что спасаю ему жизнь как могу, как умею и что, кроме меня, больше некому.

После первого надреза искалеченной руки капли крови брызнули на траву, и у меня ушли все сомнения, надо быстро и четко все сделать. Нож так и мелькал в моей руке, чистя раны и обрезая ошметки рваных мышц. Спустя несколько минут, хотя мне казалось, что это длится вечность. Я был весь в поту, а рубаху в прямом смысле слова можно было выжимать.

Так что, стянув ее, я сполоснулся в едва теплой воде и смыл кровь со своих рук, а другой котелок просто опрокинул на себя.

Холопы же смотрели на меня с удивлением, а в глазах дядюшки Дорге еще и читалось уважение, или мне просто хотелось его там увидеть.

А что самое главное, после всех моих измывательств Крист был жив, он дышал. И в моем источнике сил плескалось чуть больше трети, и это хорошо.

Положив руки на Криста, а именно на грудь и на больную руку, я в который раз воспользовался своей силой, оставив в источнике чуть больше десятой части, ведь мне с утра опять лечить больного.

Переложив вновь его в избу, а перед уходом напоив, отправился домой, сил у меня оставалось немного, так что я просто рухнул на кровать и забылся богатырским сном.

Утром же, еще не до конца продрав глаза, я рванул в холопскую проверить Криста.

Возле его дома на откуда-то притащенной лавочке меня встретила сестра, которая спокойно сидела, крутя в руках подаренного ей деревянного коняшку.

— А ты что здесь делаешь? Тебе что вчера отец сказал?

— Он разрешил к Кристу сходить.

— Ну, сиди тогда, раз разрешил.

Возле лежанкиКриста стоял наполненный кувшин. Хотя я прекрасно помню, что вчера всю воду из него потратил.

— Эта я его поила, — раздался голос сестры.

Откинув покрывало, я обратил внимание, что штаны Криста отсутствовали, а его гениталии были укрыты отдельно, да и видно было, что его протирали.

— Это тоже ты? — я кивнул на больного.

— Неа, холопки, — и Варна грустно вздохнула.

Приложив руку к Кристу, я понял, что жар спал. Надеюсь, это хороший признак.

— Ухаживать, я погляжу, за ним взялась.

— А как же.

— Тогда Дорге найди, пусть гуся зарубит да бульон сварит не сильно соленый, этим бульоном поить его будешь, мясо не давать, он жевать не сможет, а бульон можно. Поняла? — я оглянулся на сестру.

— Хорошо, — только и кивнула она, сразу убежав.

Ощутив внутри себя источник, я понял, что сила частично восстановилась за ночь. Если полностью источник восстанавливается за двое суток, то в среднем за двенадцать часов восстанавливается двадцать пять процентов, и вчера где-то у меня одна десятая оставалась, по ощущениям и по подсчетом, должно быть где-то процентов тридцать пять, может, больше.

Так что вновь наложил на Криста руки, и сила жизни растеклась по его телу, по примерным прикидкам, потратил одну пятую от наполненного моего источника или двадцать процентов.

Проверив раны под повязкой, толку-то, один деготь и видно, маркий он, эх, весь перепачкался, пока снимал. Так что сверху нанес просто новый слой.

Надо будет для левой руки Криста накладку какую изготовить или лубок, а то очнётся, явно будет пытаться руками махать, а этого не хотелось бы.

Вернувшись на наше подворье, я увидел, что отец проверяет кольчугу, рядом с ним находилась другая его сброя. Понятно, скоро отбудет нести храмовую стражу.

На следующий день ближе к обеду очнулся Крист, о чем известила меня радостная Варна, у нее в глазах плескалась радость, ухватив за руку, она потащила меня к больному. Расхваливая мои лекарские таланты. Крист был бледен и слаб, еще бы, чего еще ожидать. Остальное мое лечение свелось к тому, что я наполнял утром и вечером его силой жизни, да раны смазывал поначалу дегтем, а после лечебной мазью на травах.

Сообщил ему новость, что он отныне не холоп, а вольный муж.

Мне казалось, он обрадуется. Вот только я ошибся.

— Мне теперь уйти надо будет, да, Яромир? — в голосе его была грусть и тоска, словно мы его выгоняем.

— С чего ты взял такое, дурашка, захочешь уйдешь, захочешь останешься, то твое дело, ты теперь сам за себя решаешь. Никто тебя не гонит. Останешься, дом справим да с хозяйством поможем, а может, и вовсе у нас будешь работать.

— Правда? — в его голосе была надежда. И я понимал отчего. Вот только как к этим, вероятно, зарождающимся отношениям с Варной относиться пока не решил.

Отец же убыл через два дня, как Крист очнулся. Я же остался хозяином, так сказать.

А дальше пошло все по накатанной, единственное, что портило настроение, дожди зарядили. Но выдавались и солнечные деньки.

Крист начал уже вставать и ходить, но все же слаб, правой рукой вполне уверенно двигал, а вот левая еще до конца не зажила, пальцами шевелить может, и хорошо, а вот сгибать больно, ну, это и понятно, заживет, разрабатывать надо.

После обхода хозяйства ближе к обеду направился к Кристу, хоть и с утра там был, но Варна все время там крутится и за ним ухаживает. Крист хоть парень и с головой, но мало ли.

Подходя к холопской, я услышал голос мамы, повернув за угол, увидел гостя, которого совсем не ожидал застать.

Хотя казалось, мы только недавно с ним виделись.

[1] Белебеня — пустоплет.

Глава 14

14 Глава

Рознег о чем-то беседовал с Кристом, а рядом стояла мама и Смиляна, на лавке тихонько сидела Варна.

— Прадедушка Рознег, будь здрав, — и склонил перед ним голову,