Перекрестное опыление - Владимир Александрович Шаров

Федоров, который, несомненно, оказал на Андрея Платонова огромное влияние, видел перед собой власть, которая безмерно устала, едва справлялась с собственными независимыми и вечно фрондирующими служивыми людьми, со всегда готовой восстать деревней и глухо недовольными мещанами, устала от бесконечного сопротивления окраин – от Польши и Финляндии до недавно присоединенного Туркестанского края.

Николай Федоров готов был ей помочь со всеми бедами разом. Достаточно, сказал он, невзирая на чины, звания и лица, на происхождение, вероисповедание и кровь, на образование и склонности, от первого до последнего сделать всех воинами-пахарями. Одинаково одеть и обуть, отдавать им одинаковые приказы, которые они будут одинаково и точно выполнять, и тогда с этим несчетным войском не справится ни один неприятель. Даже дьявол, даже человеческий грех спасует перед ним и, как и повелел Господь, на земле опять воцарится равенство и справедливость.

Не меньше он посулил и крестьянам – будущему бесчисленному войску империи. Он сказал им, что причина засух и неурожаев, голодных лет и эпидемий не в невезении. Она – в несовершенстве мира, который Бог создал и отдал людям. Чтобы землю приспособить для жизни, нужна коренная её реконструкция.

Эта федоровская мысль, и так напрашивающаяся, была подтверждена, доказана для Платонова всей его собственной работой губернским мелиоратором, собственным его отчаянием перед голодом, засухой, которые с регулярностью автомата раз в четыре года поражали Черноземье и Поволжье.

Необходим, писал дальше Федоров, справедливый передел всего и вся. Ясно, что когда человек смотрит на высокую, величавую гору, а у её подножья видит переполненную гадостью болотистую низину и знает, что и гора, и болото – дело Одних рук, ему кажется неизбежным, что в миру есть большие высокопоставленные люди, а есть те, кто, как и он сам, принадлежит к низшему, «подлому» сословию. Не равны даже живущие в соседних избах: у одних дети родятся на загляденье – сильные, умные, красивые, а у других хилые недомерки и дураки. О каком порядке, разумности мироздания может идти речь, коли даже река течет, например, где и куда хочет: то на восток, то через несколько верст вдруг повернет на юг – и все это, нанизывая одну излучину на другую. И воды в ней весной в половодье выше крыши, а летом, когда земля иссохла и пошла трещинами – межень, везде по колено, даже брода искать не надо.

И вот Федоров сказал, как это можно исправить, причем всерьез, по науке. С природой следовало сделать следующее. Подчистую срыть горы и оставшейся породой засыпать овраги, впадины и болота так, чтобы вся земля превратилась в одно удобное для пахоты поле. Дабы каждый надел получал влаги вровень с другими, реки следовало превратить в каналы, регулярной сеткой покрывающие страны и материки. Если же и в этом случае воды не хватит, должно приказать армии без устали палить в небо из пушек. И не для того, как могут подумать глупцы, чтобы запугать Господа, а по естественно-научным соображениям. Еще во время войн с Наполеоном многие обратили внимание, что после больших сражений, после грохочущей сутки напролет канонады обязательно идет дождь.

Конечно, в первую очередь Федоров обращался к тем, кто до последней степени изнемог, ожидая Спасителя, Его царства. Им он сказал – и это воистину была Благая весть, – что больше ничего и никого торопить не надо: человеческий род может и должен сам построить царствие Божие. Причем не на небе, а прямо посреди океана греха, то есть здесь, на земле. У человека есть на это силы. Человеку, говорил Федоров, дано не просто исправить нынешнюю свою жизнь – Тот, Кто был распят за каждого из нас, благословляет нас и на воскрешение всех, когда-либо живших на земле людей со времен Адама.

С этим федоровским упованием на человека Андрей Платонов тоже был солидарен, хотя и смотрел на него куда более трагично. Федоровский план спасения человека человеком мягок и почти безболезнен. Платоновский же опыт – революция, военный коммунизм, Гражданская война – оставлял мало надежд на спасение без страданий и боли. Без смерти и страшного суда, который человек тоже сам творит над собой: «Мы сами, – пишет Платонов о вечной жизни, – отдадимся миру на растерзание во имя его целей. Его же цели (теперь это ясно) – создание бессмертного человечества с чудесной единой разумной душой и через человечество – создание нового, неведомого, но еще более, чем человек, мощного, всепознавшего существа»[4]).

С чего человек должен начать? Прежде другого, считал Федоров, нужно отказаться от семьи, вообще от любого соития с женщиной. И дело даже не в похоти и не в тех страданиях, боли, муках, которыми Господь наказал праматерь Еву и её дочерей. Просто так получилось, что женщина, рожая дитя, рождает нового грешника. Плодит и плодит грех, уводя человеческий род все дальше от Бога. На этой дороге следует поставить решительный крест. Выбрать добро и, повернув назад, наконец снова пойти не от, а к Господу.

Федоров дал один из тех гениальных ответов, в которых удалось совместить Бога и земную человеческую жизнь, и это высвободило море энергии, породило невероятный подъем, которым страна жила и питалась еще почти столетие. Федоров – волшебный ключик, с помощью которого можно понять и ту жизнь, которую Россия уже прожила, и ту судьбу, что предстояла ей дальше. Пожалуй, именно в его «Философии общего дела» наиболее четко и полно сформулирован комплекс представлений России о себе самой, о своей истории, о путях, которыми она должна идти, и, главное, о предназначении, миссии, на нее возложенной.

Победы большевиков мы никогда не поймем без разлитой от края до края страны веры в то, что со старой жизнью должно быть покончено раз и навсегда, настолько она страшна; что человек может и должен сам разрушить прежний мир, разобрать завалы и начать созидать мир новый; веры в возможность скорого и уже здесь, на земле, установления справедливости и равенства, построения рая, радикального продления, а дальше – просто вечной жизни, воскрешения мертвых. В то, что людей можно воспитать так, что все они будут настоящими гениями, и благодаря этому ускорится прогресс. В полное и максимально благоприятное для человека изменение климата. (С этой целью Андрей Платонов, например, предлагал руками человека исправить розу ветров в Восточной Сибири, срыть горы и благодаря перегретому воздуху центральной Азии, сделать Сибирь пригодной для земледелия.) В то, что в грядущих войнах человеческая кровь проливаться не будет – вражеские армии мы обратим в