Пандемия - Евгений Ермаков

– И часто он людей по лесу проводит на Бахаревку?

– Да почитай, с год уж никого не сопровождал ни на РЛС, ни на Новгород. Вообще ни одного незнакомого лица в последнее время. Только мы и Дэн, приезжает вон на джипе своем… хм… навестить! Говорят, в Новгороде холера была, вымер город… Ох, не дай бог дожить до времен, когда умрет последний человек… А ведь к тому идет… Женщин нет, кому род людской продолжать? У нас в лагере когда-то сто пятьдесят человек работало, а сейчас осталось лишь трое…

Захар задумчиво уставился в окошко на черную ночь.

– Был у нас в лагере парень, Лешка. Царствие ему небесное. В философию ударился. Прочитал о Диогене и объявил себя его последователем, надо ж было чем-то мозги занять. Я тоже не прочь пофилософствовать на досуге, тут больше нечего делать – только воздавать оды каннабису да старый мыслителей почитывать… Так вот, у него совсем мозги повело на этой почве. Как-то раз он взял и в укурке пошел ночью в лес с фонарем. Потом он говорил, что ушел в лес искать человека. Ну помнишь, Диоген все со свечой ходил, тоже искал в толпе своего гомо сапиенса. Вздорный старец был, даже и спорить не буду. Мизантроп этакий. Но в чем он все-таки был прав. Жаль, до наших дней он не дожил. Вот уж порадовался бы старикан….

Ну и покусали Лешку в лесу. Александр сразу же на поиски отправился, насилу нашел, и то лишь по свету фонаря, валявшегося на земле. Покусал его кто-то в лесу, неизвестно что это вообще было. Волк не волк, лиса не лиса, и уж точно не медведь. Какая-то новая тварь, судя по отметинам зубов. Сашка опытный охотник, но такое существо он никогда не встречал. Кое-как Лешка оправился, только буйный стал, ночами не спал, только днем, и то по чуть-чуть . Нас сторониться стал еще больше, потом смастерил себе будку наподобие конуры, забрался туда и стал жить. Нас уже к себе не подпускал. Еду ему ставили на расстоянии, на тех кто подходил к нему близко, орать благим матом. В общем, совсем помешался. Мы уж думали, не бешенство ли у него. Или в оборотня начал превращаться, не знали, что и думать. Надо было что-то с ним делать. Однажды я принес ему еду, смотрю, а он без сознания лежит в грязи у своей будки. Подхожу ближе – он себе вены порезал на обеих руках. Мастерски эдак, продольно, как римляне делали в древности, чтобы шансов себе не оставить. Кровь быстро вытекла, древние знали, как надо из жизни уходить. Не то что фрустрированные подростки, бритвой елозят по ладошкам… Нет, Лешка определенно решил покончить со всем, а не просто обратить на себя внимание. Так и остались мы втроем… Привязались мы к Лешке, тяжело стало без него. Юморной был парень, пока умом не повредился.

Захар задумчиво теребил свою козлиную бородку, припоминая что-то.

Люди, вы трудитесь тщетно в своей ненасытной корысти,

Вновь и вновь заводя ссоры, и брань, и войну.

Узкий предел положен всему, что дарится природой.

Но бесконечны пути праздных суждений людских.

Кто ты, орел, восседящий на этой гробнице, и что ты

Пламенный взор устремил к звездным чертогам богов.

(фраза, начертанная на гробнице Платона)

– Тут, рядом, курган, – он махнул куда-то рукой за ограждение лагеря. – Недалеко идти-то… Уникальные вещи попадались! – он со значением подмигнул Антону. – Новгородская земля всегда была плодородна в плане археологических находок – берестяные грамоты, артефакты, остатки древних городов и так далее. На холме в старину здесь город стоял. Маленькая крепость с детинцем, крепостными стенами. Незадолго до прекращения раскопок археологи нашли там очень любопытные документы, относящие ко временам Смутного времени, начало семнадцатого века. Берестяные свитки уже вышли из употребления, поскольку повсеместно стали писать на бумаге . Часть из них сразу была отвезена в Москву, что-то там даже засекретили. Но кое-что мы успели прочесть.

Шли первые годы семнадцатого столетия, шляхты и немцы воевали с Россией, ослабленной политическим кризисом. Все хотели, пользуясь ее слабостью, отщипнуть себе кусок земель, да побольше. Городок был стратегически расположен очень удачно, да еще на холме, понятное дело, что взять его приступом оккупанты старались много раз, да безуспешно. И вот в январе, в сильнейший мороз, в самый разгар Смуты, вышел к крепостным стенам кремля из леса глубокий старик- отшельник. Белоснежные волосы струились до пояса, но одет он был легко. Путник постучал в двери, но ему не открыли. Боялись, что старик привел с собой шляхту. Этакий троянский конь, так сказать. Как раз перед этим кремль был атакован отрядом шляхов, к тому же, по новгородщине шли слухи, что Тушинский вор идет с большим войском на Новгород. Словом, старика не пустили. Тогда он сел прямо на снег перед стенами и стал спокойно ждать, когда его впустят, могучий был отшельник. Смотрели на него со стен люди день, два, три. Потом окончательно убедились, что старик пришел один, и впустили его в город. Странное дело, старец после такого долгого сидения на морозе даже не простудился.

Захар снова задумался, припоминая подробности прочитанного документа. Подлил себе и Антону еще немного настоянного на ягодах чая. Антон терпеливо ждал продолжения.

– Впустили этого старца, построил он себе у стен шалашик и стал в нем жить. Чем питался – вообще неизвестно. Снегом, наверное. И начал он пророчествовать. Поначалу в скриптории все его предсказания старательно записывались, пока те не перешли границу здравого смысла. Много чего предсказал этот Нострадамус новгородский. Вещал, что шведы полностью разорят Новгород, говорил, что Федор Годунов не случайно отравился, а был убит, а ведь надо представить, как это тогда прозвучало! Предрекал еще многие годы смуты русской земле, воцарение поляка на русском престоле и приход на царство новой династии, конец которой будет горек и трагичен. В общем, изложил ошеломленному люду историю России на несколько веков вперед. А самое интересное среди прочих его предсказаний гласило, что в далеком будущем падет на землю мор великий с неба и принесет гибель всему роду людскому. Править будет Великий Князь Михаил, при нем-то бедствие и произойдет. Михаил, зело к страданию людскому глухой, ничего не сделает, чтобы избавить народ от страданий. Поднимется он в небеса и оттуда будет равнодушно взирать на мор и гибель. Вот откуда он это знал, хотелось бы понять!

– Постойте, какой князь Михаил? Вы имеете в виду…

– Да, последнего президента. Вроде бы он еще формально правит, насколько я знаю. В Смуту решили, что придет чума, Михаил умрет и станет архангелом. Но сейчас это предсказание трактуется совсем по-другому. Не секрет, что после начала пандемии президент перенес свой штаб на станцию "Циолковский", где и живет до сих пор вместе с генералитетом, своим аппаратом и прочими важными персонами. Кружатся по земной орбите большой дружной семьей. Все сходится.

– И что, горожане всему этому верили?

– Многие колебались, не зная, кем послан отшельник – богом или дьяволом. Ну а члены, так сказать, горсовета, сомнений не ведали. Вскоре собрались отцы города на вече, и порешили предать повешению смутьяна, чтоб успокоить народ. Выслали они без лишнего шума отряд стрельцов к шалашику, глядь, а старца уже и след простыл. Кремль обыскали, нигде его нет. Врата не открывались, никого не выпускали. Видать, упорхнул, как птица. А может, и не было никакого отшельника!

– Массовая галлюцинация, что ли? – хмыкнул Антон.

– Кто же теперь знает? Может, действительно не было старца, а явился городу морок. Как увидели отцы, что отшельник исчез, объявили его бесом, предсказания его- дьявольской смутой, призванной смутить людские умы. Приказали предать все записи огню, да только не горели они в пламени-то… Тогда окончательно весь город убедился, что старик был дьявольского роду-племени. Бумаги глубоко закопали, да и позабыли о них. Не до того было. Вскоре шведы вслед за Новгородом разорили и разрушили этот кремль. Вместе с городом, забвению в памяти людской был предан и странный старик-отшельник. И только в наше время благодаря раскопкам узнали, что был такой вот пророк на новгородщине… Только если еврей из семьи нотариуса много вздора насочинял в катренах, тот старик сказал чистую правду, и ничего кроме нее…

Помолчали, допивая ароматный чай. Затем вышли во двор, к костру, разведенному Семеном. Уселись на топчаны. Антон сидел, задумчиво глядя на языки пламени, облизывавшие потрескивающие поленья. Захар тоже молчал. Семен, одетый в телогрейку, куривший косяк, похоже, вообще ничего не замечал, войдя в наркотическую кататонию. Он оцепенело смотрел на огонь, но казалось, его широко расширенные зрачки видят что-то совсем другое…

Тишину прервал треск электрического разряда. Чья-то тяжелая туша ударилась о сетку металлического ограждения, сетка дрогнула, зазвенела, раздался треск, заискрило. Послышался истошный предсмертный визг, и все стихло.