Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

Когда мы выходили из кафе, он уже не смотрел на меня, погрузившись в собственные мысли, и я, чтобы тоже отвлечься, начала таращиться по сторонам, хотя ничего примечательного в этом квартале не было — все те же трущобы, облупившаяся краска на стенах домов, покосившиеся заборы и глубокие рытвины на дорогах, словно асфальт тут частично смыло осенними дождями. Но потом мой блуждающий взгляд неожиданно привлекли знакомые очертания. Я сначала даже не поняла, что именно вижу, а потом мне отчего-то стало грустно и смешно — одновременно.

— Что ты делаешь? — уточнил Йон, глядя на то, как я, вцепившись в кусок жести, прибитый к деревянной стене, с пыхтением пытаюсь его оторвать.

— У меня больше нет телефона, чтобы сфотографировать это, — пояснила я. — Но вдруг потом появится или… Я не знаю, просто помоги.

Пару секунд он медлил, словно прикидывая масштабы возможного ущерба, потом пожал плечами и, подойдя, одним движением оторвал жестяную пластинку вместе с гвоздями, на которых она держалась. Я на мгновение ощутила, как ощерился и ярче полыхнул его запах, как бывало всякий раз, когда он обращался к силе Зверя внутри себя.

— Что это вообще такое? — поинтересовался альфа, покрутив свой трофей в руках, а потом придвинувшись ближе к уличному фонарю, чтобы разглядеть подробности. — Кто такой Оймах? Что это за бред вообще?

— Это образец современного городского фольклора, — с умным видом отозвалась я. — Я познакомилась с парнем, который их исследует, в ту ночь, когда мы с тобой встретились… во второй раз. Он тоже не знал, что тут написано и кто их развешивает, но… — Я замолкла, не зная, как подобрать слова, чтобы выразить охватившее меня чувство невосполнимой потери. Моя жизнь разделилась на до и после, и эта табличка принадлежала к миру «до». Поэтому я хотела ее себе, как бы бессмысленно это ни было.

— Ясно, — выразительно повел бровями Йон, хотя, судя по его лицу, ничего ясно ему не было. Но прежде, чем наш разговор каким-то образом продолжился бы в русле заданной темы, он вдруг спросил: — А ты помнишь нашу первую встречу?

— Такое, знаешь ли, сложно забыть, — выразительно округлила глаза я, прижав табличку к груди, потому что сложить ее мне было все равно некуда. — Мне показалось, что ты хочешь меня убить.

— Я и хотел, — как-то слишком легко согласился он.

— Прости, что? — ошарашенно переспросила я.

— Я хотел тебя убить, — услужливо повторил он. — Я был… ужасно зол из-за того, что не смог получить от того идиота-дилера никакой полезной информации относительно местоположения Сэма. Две недели поисков коту под хвост, и я снова оказался ни с чем. Ты просто попалась под горячую руку, я… — Он сделал паузу, видимо подбирая слова. — Я поддался своей ярости в тот момент, позволил ей себя контролировать. Сделал ровно то, от чего отец всегда меня предостерегал.

— Но почему… почему не убил? — растерянно пробормотала я, чувствуя, как мне от таких внезапных признаний как-то поплохело.

— Меня остановил твой запах, — серьезно отозвался он, проникновенно посмотрев мне прямо в глаза. Я вспыхнула, вспомнив, как наяву, как вела себя в тот вечер — и как пахла. Но, как бы стыдно это ни было, видимо, каким-то образом уловка все же сработала.

— Это все произошло так… быстро. Я себя не контролировала в тот момент и…

— Ты не понимаешь, маленькая омега, — покачал головой он. — То, о чем мы только что говорили в кафе… В тот вечер мое тело впервые в моей жизни так среагировало на запах омеги. Когда я его почувствовал… когда я почувствовал тебя, у меня… давай по-простому, у меня встал, понимаешь? С самой юности меня могли возбудить только человеческие женщины, лишенные запахов, а омеги вызывали… только воспоминания о матери и том, что случилось в ту гребаную ночь. И к тому же я был так зол, что о сексе думал в последнюю очередь. Я… просто растерялся, Хана. — Он подошел ближе, и теперь я уже не могла отвести взгляд, хлопая ресницами и ощущая себя пойманной в силок птицей, на которую нацелился огромный черный кот. — А когда увидел проявившуюся метку на своей руке, то вспомнил о книгах, что читал в доме отца. Об истинной связи и остальном. Но ты сбежала так быстро, что я не успел опомниться и что-то сообразить.

— Это… многое объясняет, — неловко пробормотала я, не зная, что тут еще можно сказать. — Надеюсь, ты понимаешь, почему я сбежала? Ты выглядел как настоящий маньяк и… судя по твоему признанию только что, ты им и был в тот момент. Окажись там не я…

— Тебя это пугает? — негромко спросил он.

— Меня… очень много всего пугает, — честно ответила я. — Злые бестии, причиняющие другим боль — в том числе. Я была зверски напугана в тот вечер, если хочешь знать.

— А сейчас? — как-то слишком серьезно спросил он.

— Сейчас я начинаю понимать, что мир не делится на черное и белое, на героев и злодеев и что все может быть гораздо сложнее. Я могу отвечать лишь за собственные поступки и стремления, за свое достоинство и чистоту помыслов. Но даже я не способна контролировать то, кого я хочу. Или чего я хочу. Даже если это неправильно.

Йон ответил не сразу — зачем-то задрал голову, уставившись в усыпанное мелкими тусклыми звездами небо, и я вспомнила, как занималась тем же самым, пока ждала его на крыльце Дома.

— Скоро все это кончится, — уверенно проговорил он, и я могла только догадываться, что именно он имеет в виду. — Идем, маленькая омега, нас ждут дела.

Я кивнула и последовала за ним, когда он развернулся и направился к зеленоватому силуэту прачечной. Табличка Оймаха холодила мне ладонь, но отчего-то я не могла заставить себя ее выкинуть. Словно она вдруг сосредоточила в себе последние остатки моего здравого смысла, который помогал мне оставаться на плаву в этом огромном черном океане без конца и края.

Глава 11. Скелеты в шкафах

— Вот, видите эти знаки? Они полностью совпадают друг с другом. Все как я и думала.

Ория удовлетворенно кивнула сама себе и позволила мне повнимательнее рассмотреть выложенные на стол карты Таро. Император и Императрица, отец и мать, две самые величественные карты в колоде. Обе были выполнены в стиле средневековых портретов, с множеством деталей, не все из которых можно было хорошо разглядеть на небольшом кусочке плотной бумаги. Я бы, наверное, и не обратила внимания на крошечный вензель в правом верхнем углу — округлый на карте Императрицы и остроугольный на карте Императора. Точно такие же, как на табличке Оймаха, которую заприметила в моих руках хозяйка Дома, когда мы с Йоном зашли к ней отрапортовать об успешном окончании миссии по стирке белья.

— И что это значит? — непонимающе нахмурился альфа, сложив руки на груди.

— Пока сложно сказать, — пожала плечами она. — Возможно, эти символы имеют какое-то конкретное значение, и они на этой табличке не просто так для красоты.

— Это если мы допускаем, что этот… кусок городского фольклора, как Хана его назвала, вообще имеет смысл, — мотнул головой Йон.

— Может быть, они как-то связаны с мужским и женским началом? — негромко предположила я, продолжая завороженно изучать карты Ории и сличать их с табличкой. — Император и Императрица — альфа и омега. А красная линия между ними…

— Символ истинной связи? — предположила Ория, мгновенно догадавшись, куда я клоню.

— Возможно, — кивнула я, ощущая неуместный душевный подъем. Мне еще со школы нравились логические загадки и то, как можно было один смысл зашифровать в совершенно иной форме. Другое дело, что в табличке Оймаха, даже с нашими допущениями, смысла по-прежнему было немного. Даже если мы угадали смысл этих необычных символов, остальной текст все еще выглядел просто набором фраз.

— По-прежнему не веришь в судьбу, милая? — мягко улыбнулась старшая омега, проводя кончиками пальцев по выдавленным в жести буквам. — А она, кажется, подкидывает тебе весьма недвусмысленные намеки и подсказки.

— Намеки на что? — покачала головой я. — Что моя жизнь тоже превратилась в хаотичный набор никак не связанных друг с другом происшествий, над которыми главенствует вычурный символизм истинной связи?