Потерянный мир - Виталий Вавикин

– Может быть, вернулся в больницу?

– Пешком?! Оставив мою машину?!

– Он мог выпить лишнего. – Варинг неуверенно пожал плечами. – Да и Джамил мог куда-нибудь уйти. У него разве нет работы?

– Работы?! – Джесс выругалась. – Да он вчера выглядел так, словно вышел на тропу войны! О какой работе может идти речь?!

– Тогда его могла увезти Пилар на мотоцикле.

– Пилар? – Джессика нахмурилась. – Пилар, пожалуй, могла… – Она встретилась с Варингом взглядом и улыбнулась. – А ты сообразительный.

– Всего лишь догадка. – Он пожал плечами и снова покраснел. – К тому же я могу ошибаться.

– Сомневаюсь. – Джесс снова улыбнулась ему, забавляясь над его стеснительностью. – Скажи… сегодня… когда ты разорвал мой халат… тебе понравилось то, что ты увидел?

– Что?! – Варинг снова покраснел, но на этот раз от злости. – Я вообще-то тебе жизнь сегодня спас. Забыла? А?!

– Извини. – Теперь покраснела Джесс, встретилась с ним взглядом и покраснела сильнее. – Просто хотела немного отвлечься.

– Немного отвлечься?!

– Поехали в больницу. – Она развернулась и пошла к своей машине.

Варинг выругался, бросил злобный взгляд на дом Джамила и поплелся следом за ней. По дороге они молчали.

– Что за черт? – растерялась Джесс, обнаружив дверь в палату, где осталась Эллис, закрытой. – Это ты закрыл? – уставилась она на Варинга. Он качнул головой. – Ключ у тебя?

– Ключ был у Эллис.

– Черт! – Джессика крутанулась на месте, пересекла коридор. Кабинет доктора Луиса был закрыт. – Когда он вернется? – остановила она седовласого уборщика. Старик качнул головой, пробормотал что-то бессвязное на понапе. – А ключ? – Джесс жестами попыталась объяснить, что ей нужно. Уборщик терпеливо выслушал ее и снова пробормотал что-то бессвязное. Джесс выругалась, сбивчиво начала извиняться перед стариком, вспомнила, что он все равно не понимает ее, и снова выругалась.

– Может быть, Эллис вернулась в отель? – предположил Варинг.

– А может быть, она решила вообще не выполнять часть своего обещания?! – вспылила Джесс. – Если это так, то клянусь…

– Давай сначала заедем в отель. – Варинг взял ее под локоть и повел к выходу.

– Да убери ты от меня свои руки! – Джессика остановилась, резко обернулась. – А что если она заперлась изнутри?

– Что?

– У нее же был ключ. Почему бы и нет?

– Сомневаюсь, что она станет прятаться от тебя.

– Даже после того, как она облажалась? – Глаза Джессики вспыхнули безумием, губы изогнулись в плотоядной улыбке. – Спорим, что все именно так, как я говорю? – спросила она, проходя мимо уборщика. Он поднял голову, решив, что она говорит с ним. Джессика не обратила на него внимания. – Эллис! – забарабанила она в закрытую дверь. – Эллис Ливенски! Немедленно открой дверь! Я знаю, что ты там!

– Ты не знаешь, – попытался урезонить ее Варинг. Джесс даже не взглянула на него. – Она сегодня сама не своя, – начал он неловко извиняться перед уборщиком.

Уборщик оторвал взгляд от беснующейся Джессики. Варинг стоял не более чем в десяти шагах от него, но старые глаза показывали ему лишь неясный силуэт, размытый контур человека, над которым мигает старая лампа дневного света, а дальше, прямо по коридору, виднеется белый пятачок – выход. Старый уборщик знал это, потому что ходил по этому коридору каждый день последние семь лет. Но сегодня что-то было не так. Пятно света было другим. Более четким. Вернее, не пятно, а человек, вошедший в открытые двери. Старик видел его так хорошо, как если бы у него убавились добрые полсотни лет. Образ был четким и ясным. Мужчина, чуть за тридцать. Смуглая кожа. Обнаженный, покрытый татуировками торс. Старый уборщик мог различить даже крохотные рисунки. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума. Голова закружилась, мир покачнулся. Он заставил себе перевести взгляд на Варинга – ничего, лишь неясный, размытый контур.

– Не бойся. Ты не сошел с ума, – сказал Джамил.

Порывистый ветер бил его в спину, придавая сил. Ветер шептал ему, что старик нуждается в нем, нуждается в Боге, которого он, Джамил, уже нашел.

– Я покажу тебе, – пообещал ему Джамил, отправляясь в море, на дне которого хранились жемчужины воспоминаний.

Синие воды сомкнулись над головой. Джамил добрался до дна. Очередная раковина и жемчужина внутри ждали его, но на этот раз жемчуг воспоминаний предназначался не ему. Его ждал новый владелец. Новобранец. Первый, кому Джамил покажет открывшуюся ему истину, представший перед ним свет. Момент показался крайне волнительным. Руки предательски дрогнули. Раковина была уже открыта, но жемчужина, которую он достал, выпала из нее и начала медленно опускаться на дно.

Джамил почувствовал, что ему срочно нужно сделать вдох, но и упустить жемчужину он не мог. Он чувствовал, что просто обязан достать для старика именно эту жемчужину, именно это воспоминание. Поэтому он нырнул за ней. Легкие вспыхнули огнем. Джамил знал, что все это происки его отца, которого он уже однажды победил и оставил где-то здесь. Он знал, что это именно он как-то подстроил это. Возможно, отец хотел сам достать эту жемчужину и передать ее старику, чтобы вернуть себе утраченную власть, но Джамил не собирался ему позволить сделать это. Пусть даже ценой своей жизни, но он не отступит, не сдастся.

Достигнув дна, он ухватил жемчужину в последний момент, за мгновение до того, как она сгинула за рифом. Нет. Не сгинула. Джамил знал, что там, в темноте, эту каплю света поджидает раскрытая ладонь отца. Но отец снова проиграл. Тяжело дыша, Джамил вынырнул на поверхность моря и протянул к старику руку с жемчужиной. Солнечные лучи отразились от нее, ослепив глаза. Море расступилось. Свет залил все вокруг. Свет истины. Седой уборщик видел его, но не мог ни отвернуться, ни закрыть глаз. По его изъеденным щекам катились слезы.

– Смотри же! – шептал ему Джамил, отправляя уборщика в день, когда он спустился в колодец.

Черная, пропахшая неизвестностью и страхом бездна разверзлась перед глазами старика. Бездна, в которую можно шагнуть, но от которой нельзя уйти. Она звала его, вращалась вокруг него, нависала над ним. Старик пошатнулся, потерял равновесие и полетел на дно колодца, в пучины времени и пространства. Тьма проникла в него, разорвала на части его плоть, но он не утратил способность мыслить. Он просто стал другим. Стал существом без плоти, над которым не властны прежние законы. Нет больше плохого зрения. Нет больше старости и изношенных суставов, которые бастуют каждое утро, отказываясь поднимать его уставшее тело с кровати. Все изменилось. Все стало другим. Легким, свободным, неземным.