Повести студеного юга - Александр Иванченко

— Я помогу вам, сэр. Что с вами? — В голосе Мэнсфилда звучало сочувствие. — Это сердце?

— Да, мой мальчик. Старые цилиндры идут вразнос. Немного прошелся, и как видишь…

— Я сейчас, одну минуту. — Мэнсфилд бросился к мостовой останавливать такси.

— Мне на одиннадцатый причал, там моя коробка, — уже в машине сказал старик.

— Нет, нет, — горячо возразил Мэнсфилд. — Это может быть инфаркт. В больницу, шофер!

Капитан вяло улыбнулся. Он пытался храбриться, но был слаб. Мэнсфилд пальцем осторожно притронулся к его губам.

— Не надо говорить, вам это вредно, сэр.

Проводив незнакомца в кабинет врача неотложной помощи, Мэнсфилд кивком головы простился и вышел в коридор, чтобы уйти. Но что-то его удержало. Обычно не такой уж добрый, он сам себе удивился. Отчего это он вдруг так расчувствовался? Потом решил, что когда-нибудь нужно быть и добрым, и быстро зашагал прочь.

«Забавный старикашка», — с улыбкой думал он, когда на улице его догнала сестра милосердия.

— Пожалуйста, вернитесь.

Мэнсфилд встревожился:

— Ему хуже?

— Нет, напротив. Он просит вас к себе.

Еще недавно, казалось, совсем угасшие, глаза старика теперь встретили Мэнсфилда с веселой усмешкой.

— Что же вы ушли? Я вам должник, молодой человек.

Мэнсфилд смутился.

— Я моряк, сэр, — сказал он, не найдя ничего другого.

— Да? Похвально. Может быть, вы представитесь?

— С вашего разрешения, сэр. Капитан-лейтенант запаса Майкл Мэнсфилд.

— И чем же вы занимаетесь?

Мэнсфилд пожал плечами. Ему не хотелось признаться, что сейчас он безработный.

— Понятно. — Глаза старика все больше веселели. — Вы механик, навигатор?

— На службе я был старшим помощником командира эскадренного миноносца, сэр, — ответил Мэнсфилд, теряя терпение. Перед этим случайным человеком он испытывал странное чувство неловкости и был уже не рад, что вовремя не ушел. Старик же, услышав ответ, глянул на парня с живым любопытством.

— Кажется, я могу быть вам полезным. Я совладелец и капитан «Вайт бёрд». Мне нужен второй помощник.

Мэнсфилд застыл, словно пораженный молнией. На больничной кушетке перед ним лежал сам Роберт Аллисон. Вот так штука! Сколько видел в газетах его фотографий и не узнал. Но кому бы пришло в голову, что Роберт Аллисон разгуливает по улицам пешком? Однако, черт возьми, он предлагает ему, Майклу Мэнсфилду, должность второго помощника! Бывают, конечно, на свете чудеса, но такие! Нет уж, смеяться над собой Мэнсфилд не позволит даже Роберту Аллисону.

— Простите, сэр, — опомнившись, сказал гордый молодой человек с принужденной вежливостью. — Я полагаю, ваша шутка неуместна. Да, я безработный, в моих карманах пусто, но это еще не дает вам право…

— Кость мне в глотку, ты мне нравишься! — Забыв недавний сердечный приступ, старик резко вскочил на ноги. Замешательство Мэнсфилда вызвало у него неожиданный прилив восторга. — Ступай зови машину, на сегодня моциона с меня достаточно. И с этой минуты можешь считать себя вторым помощником капитана «Вайт бёрд».

Мэнсфилд стоял в полной растерянности. О причудах Аллисона он слышал много (кто из нью-йоркских портовых бродяг о них не слышал!), но предложение было слишком невероятным, чтобы принять его за действительность. Второй помощник капитана громадного лайнера — это не старший офицер эскадренного миноносца. Тем более, что этот старший офицер последние полтора года всего лишь бродяга, с трудом сохраняющий внешнюю аккуратность. Да, но это ведь Аллисон, дьявол его знает…

— Моя послужная аттестация, сэр, не самая лучшая. — Парень, честный от природы и еще помнивший военную строгость, робко пытался навести сумасбродного миллионера на мысль хотя бы посмотреть его документы. Но откровенное признание Мэнсфилда старик пропустил мимо ушей.

— Ступайте, — сказал он вдруг тоном приказа. — Мне нужна машина.

Так Майкл Мэнсфилд оказался на «Вайт бёрд». Он понимал, что растрогал старика кстати проявленной отзывчивостью, но еще долго не мог прийти в себя. Уж больно велика была плата.

— Аллисон меня потряс, — говорил позже Мэнсфилд. — Богатые люди, получая какие-то услуги, привыкли платить деньгами. Это всегда дешевле и проще, чем взять на себя ответственность устроить чью-то судьбу. Аллисон это сделал, и, я думаю, излишне объяснять, почему я чувствовал себя обязанным.

Чувства Мэнсфилда на «Вайт бёрд», вероятно, разделяли многие. Но только не компаньоны Аллисона. Папанопулос и Форбс были в ужасе. Не для того они выложили двадцать миллионов долларов, чтобы доверить их полуголодным людским отбросам, выплеснутым на причалы Большого Нью-Йорка массовой послевоенной демобилизацией и связанным с ней резким ростом безработицы. Маленький, тщедушный, нахохленный, как ворона в дождь, Папанопулос, по рассказам очевидцев, едва сдерживал ярость.

— Простите, дорогой Роберт, но вашу благотворительность я отказываюсь понимать. Во что превратится наш лайнер? Из-за этой публики мы потеряем всех приличных пассажиров.

В ответ Аллисон весело басил:

— Кость мне в глотку, если эти парии не сделают из «Вайт бёрд» райскую птичку.

Желчная тупость Папанопулоса его забавляла. Построив лучший в Америке лайнер, старик хотел иметь и лучшую команду. Он всегда все взвешивал. Две с половиной сотни мальчиков, в большинстве прошедших дойну и после всех своих ратных подвигов не сумевших найти места под солнцем, чего-нибудь да стоили. Они отлично знали, что такое служба и дисциплина, а теперь, надо думать, научились и ценить кусок хлеба. На таких парней можно положиться вполне.

Аллисон был прав. Спустя четыре месяца, когда закончилась окончательная отделка внутренних корабельных помещений, «Вайт бёрд» вышла в море с командой во всех отношениях безупречной. Сохранилось опубликованное в рекламном проспекте заключение Регистра, в котором подчеркивается превосходная выучка, дисциплинированность и высокая культура экипажа лайнера. Как правило, Регистр заботит только техническое состояние корабля, но Аллисон намеренно просил проверить уровень подготовки экипажа. Он не мог устоять перед искушением утереть нос компаньонам и, с другой стороны, получить солидную рекламу.

Несколько человек с рекомендательными письмами по настоянию Папанопулоса Аллисон все же принял. Самым заметным среди них был тридцатилетний американский ирландец Вильям Джексон, сутулый хмуробровый парень, каким-то чудом успевший семь лет проплавать капитаном на разных транспортных судах. Грек потребовал назначить Джексона первым помощником. Аллисон понимал: Папанопулос хотел иметь на лайнере свое доверенное лицо. В конце концов это его право.