Каждой твари — по паре: Секс ради выживания - Оливия Джадсон

Когда баран сел на место, аудитория разразилась аплодисментами.

Надо сказать, баран был прав. Годами самые разные существа заявляли, что с древнейших времен живут без секса, многих из них и вправду разоблачили как лгунов. До сего дня все претензии на древнюю асексуальность базируются на так называемых негативных доказательствах — то есть по большой части на том, что никто не видел самцов соответствующих видов. Однако подобные доказательства слабы, их легко опровергнуть. В конце концов, биология знает множество видов у которых самцы и самки настолько отличны друг от друга, что долгие годы ученые не считали их даже дальними родственниками.

Итак, аудитория была готова начать крушить стулья. Однако тут я должна снять шляпу перед мисс Филодиной. Она оставалась бесстрастной, к изумлению аудитории, приводя серьезные доказательства того, что она — самый настоящий древний асексуал. Ко всеобщему испугу, ее заявление о том, что она сама и ее праматери миллионы лет ухитряются жить без мужчин и мейоза, казалось все более заслуживающим доверия. Они — вечные девственницы, белее снега, святее монахинь, последние весталки, живая реклама воздержания.

Ее доказательства основывались на том, что миллионы лет клонирования значительно влияют на эволюцию генов. «Многие века без секса оставляют вполне узнаваемые отметки, молекулярную татуировку на генах, — чопорно произнесла она. — Если вы размножаетесь исключительно клонированием, у вас остается лишь один возможный источник генетических изменений, лишь одна причина, по которой мои собственные гены могут отличаться от генов моей матери, бабушки, прабабушки и пра- прапрапрабабушки: мутации.

Я напомнила аудитории, что мутации — это случайные сбои в работе механизма внутриклеточного генетического копирования, и мисс Филодина продолжала:

— Давайте вернемся к моему предку, родившемуся 85 миллионов лет назад, последнему зачатому в грехе представителю моего вида. Предположим, она унаследовала две копии генов, определяющих… ну, к примеру, число ресничных венчиков. Одна копия досталась ей от отца, другая — от матери. В рамках дискуссии будем считать их одинаковыми. Однако с тех пор прошло 85 миллионов лет. Поскольку бделлоиды живут около трех недель, с тех пор у нас сменилось около 1,5 миллиардов поколений. Поэтому мы можем предположить, что обе копии генов, определяющих число венчиков, сегодня существенно отличаются друг от друга, поскольку они подвергались различным мутациям.

Этот процесс будет понятнее, если привести аналогию. Предположим, монахи двух далеко отстоящих друг от друга монастырей вновь и вновь снимают копии с одного и того же древнего манускрипта. Если каждая последующая копия делается с предыдущей, в текст будет закрадываться все больше ошибок. При этом, если монахи-переписчики не обладают способностью к телепатии, эти ошибки в каждом из монастырей будут разными. Со временем манускрипты в хранилищах каждого из монастырей будут все больше различаться между собой. Для сравнения — размножение с помощью секса эквивалентно тому, как если бы монахи в этих двух монастырях регулярно делали копии с манускриптов друг друга, при этом время от времени обмениваясь свежими версиями с другими монастырями. При подобном общении монахов между собой все манускрипты будут весьма похожими.

— Экстенсивная дивергенция (расхождение) двух копий одного и того же гена, — завершила объяснение мисс Филодина, — это и есть молекулярное тавро древней асексуальности.

Почтовый голубь всплескивал крыльями в таком волнении, что неожиданно поднялся в воздух и, зависнув над насестом воскликнул:

— Однако древний текст, скопированный 1,5 миллиарда раз изменится до неузнаваемости! Я не верю, что подобный процесс можно отследить!

— Идентифицировать две копии гена действительно сложно. Однако, к счастью, в нашем случае они не изменились до полной неузнаваемости, — ответила мисс Филодина, после чего выложила свой главный козырь. Победно наставив свои венчики на голубя, она положила конец обвинениям в подтасовке, заявив, что генетические тесты представителей бделлоидных коловраток выявили предсказанный учеными уровень дивергенции. Размахивая журналом Science, она удовлетворенно заявила:

— Доказательство полное и окончательное. Мы, бделлоиды, — девственницы. Самцов бделлоидной коловратки не существует.

Радикальные феминистки в задних рядах приветствовали это заявление громким ликующим хором: «Вот и славно, ай да мы, мужики нам не нужны!»

Остальная часть аудитории, однако, выглядела отнюдь не столь довольной. Оглядывая студию, я видела вокруг вытянувшиеся лица; комнату наполняло рассерженное жужжание. Поскольку никто больше не мог оспаривать асексуальность мисс Филодины, толпа перешла к оскорблениям, заявляя, что успехи бделлоидных коловраток — лишь случайная ошибка в статистике, которая скоро будет исправлена, и бделлоиды, безусловно, исчезнут с лица земли, подобно прочим асексуалам. Питон, свернувшийся в углу, поднял над головой большой плакат: «Бделлоиды оБДречены» и угрожающе прошипел: «Вы исссчезнете, бесс- спозвоночные девссственницы, исссчезнете!»

— В долгосрочной перспективе мы все исчезнем, — едко парировала мисс Филодина. — Секс не спасет вас от исчезновения! Уж какими неистовыми развратниками были динозавры, а посмотрите, что с ними стало! Можете совокупляться до посинения, но если, к примеру, ваш ареал обитания исчезнет, вы разделите судьбу птицы додо. Асексуалы…

— Но если вы не занимаетесь сексом, значит, вы не сможете приспособиться к будущему! — храбро перебил ее мешотчатый прыгун. — А если вы не сможете к нему приспособиться, значит, для вас его не будет.

— Кто сказал, что асексуалы лишены способности к адаптации? — воскликнула мисс Филодина. — Должна вам сообщить, что мы, бделлоидные коловратки, — одна из самых изменчивых групп живых существ. Мы в родстве с более чем 360 видами. Мы живем во мху, в сырой почве, в могилах, сточных канавах и лужах семи континентов! Вы найдете нас во льдах Антарктики и в джунглях Суматры. Мы живем в чистейшей росе и под раскаленным весенним солнцем. Сравните с нашими дальними родственницами, морскими коловратками. Они всегда занимались сексом — но и много ли они видели от него хорошего? Их всего два вида, и оба живут на теле одной и той же разновидности креветок. Это и есть эволюционный успех? Хм. Я бы назвала это позорной неудачей.

— И все же главный вопрос в другом, — вмешалась я, чтобы прекратить ссору. — Насколько исключительны бделлоидные коловратки? Они единственные асексуалы, существующие во множестве видов. И теперь, спустя 85 миллионов лет, нет ни каких причин предполагать их скорое исчезновение. Однако большинству асексуалов не удалось выжить. Если мы поймете почему их постигла неудача, а бделлоиды добились успеха, мы разберемся и в том, почему нам необходим секс.

Уф! Мне все-таки удалось вернуть аудиторию к теме передачи. Я поведала, что существует более 20 теорий, объясняющих роль секса, и вкратце рассказала о трех наиболее популярных известных как «храповик Мёллера», «топор Кондрашова» и «Черная Королева»[4]. Первые две теории утверждают, что асексуалы исчезают из-за сверхдозы вредных мутаций — иными словами асексуалы постепенно вымирают от генетических заболеваний. Моби, рыба-шар, сразу же зацепился за эту тему:

- Мисс Филодина, как без секса вы, асексуалы, боретесь с вредными мутациями? Кстати, простите меня за эти слова, но ваши венчики выглядят как-то не совсем стандартно. Я не слишком хорошо вижу, и, может быть, мне мешает свет, но, похоже, левый больше похоже на квадрат. Я уверен: это одна из тех самых мутаций, которые вы, по вашим же словам, накапливаете.

Мисс Филодина не замедлила с ответом:

— Может быть, сама я и квадратная, но мои венчики — нет. — В ее голосе звучала уверенность, но, клянусь, она потихоньку вертела ими, проверяя.

— И, я надеюсь, теперь уже вы простите меня, дорогая рыба-шар, — продолжила мисс Филодина, — однако роль мутаций как движущей силы эволюции сильно преувеличена. Генетики считают мутации вредными исключительно из-за того, что их методики несовершенны. Они способны заметить лишь вредные мутации. Разумеется, если у вас не окажется головы, это будет плохо. А если вы муха, то и остаться без крыльев будет не очень здорово: вам даже придется выбрать себе новое имя — например, «ходуха». Однако на самом деле большинство мутаций нейтральны. Они не производят никакого эффекта. Да, они меняют последовательность генов в молекуле ДНК, однако не затрагивают содержащуюся в них информацию. Это все равно что соотношение английского и американского написаний: «plough» и «plow» на письме выглядят по-разному, но одинаково произносятся и имеют общее значение «плуг».