Русь. Строительство империи 4 - Виктор Гросов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стоял над его телом, тяжело дыша. Кровь стекала с топора. Вокруг стонали раненые. Ратибор подошел, вытирая топор.
— Живой? — спросил он.
— Живой, — ответил я.
Он кивнул, а я посмотрел на высокого варяга. Он стоял в стороне, глядя на труп главаря атакующих.
Я стоял на площади Смоленска, глядя, как мои люди убирают тела после засады смоленского князя. Да, оказалось, что это был именно он. И это был какой-то глупый поступок. Я не мог понять мотивов этого. Может он надеялся убить меня, чтобы лишить управления войском? Не понятно.
Утренний ветер гнал пыль по земле, а солнце поднималось над частоколом лагеря, освещая усталые лица дружинников. Победа была быстрой, но радости не принесла — слишком много забот давило на плечи. Венгры Такшоня шумели у своих шатров, радуясь добыче с поверженных врагов, а варяги молча чистили оружие. Я заметил высокого с косой — он стоял в стороне, точил меч и смотрел куда-то в лес. Его спокойствие раздражало.
Ратибор подошел ко мне, держа в руках шлем, снятый с убитого воина. Его голос был хриплым от усталости.
— Гарнизон оставим? — спросил он, кивая на стены города.
— Да, — ответил я, вытирая пот со лба. — Сотню людей, самых надежных. Смоленск будет нашим тылом. И пусть местные припасы готовят — мы не задержимся.
Он кивнул и ушел отдавать приказы, а я направился к терему, где оставил Веславу с ее лазутчиками. Они готовились к поездке в Полоцк — тянуть время с Рогволодом. Веслава встретила меня у входа, ее темные волосы были собраны в тугую косу. Она смотрела на меня настороженно.
— Все готово, — сказала она коротко. — Поедем на рассвете. Что сказать Рогволоду?
— Говори красиво, — ответил я. — Обещай дружбу, но ничего более. Пусть думает, что я на крючке, но не давай ему власти.
— Спасибо за доверие, княже.
Веслава потупила глазки.
Не понял. К чему это она? А, может у нее комплекс после провального посольства к печенегам?
Я улыбнулся.
— Ты справишься, — хмыкнул я.
— Жаль, что я не смогу помочь в Новгороде.
— Главное, чтобы Полоцк не лез сейчас в эту свару. Удержи их на месте.
Она усмехнулась, едва заметно, и кивнула. Я доверял ей. Я уже собирался уйти, когда в терем вбежал гонец, молодой парнишка.
Он упал на колени.
— От Ярополка, князь, — выдохнул он. — Из Киева. Беда.
Гонец вкратце передал послание. Каждое слово било, как молот: Киев на грани мятежа. Сторонники Сфендослава, бояре, недовольные моей властью, подстрекают народ. Слухи, что я бросил город ради похода, разошлись похлеще пожара. Ярополк с Ильей пока справляются, но сил мало — люди ропщут, а ночью кто-то поджег склады с зерном. Он просил помощи.
Вернуться сейчас — значит потерять все, что я начал.
Я выругался вслух. Гонец смотрел на меня, ожидая ответа, но я махнул рукой.
— Отдыхай, — бросил я. — Иди.
Он ушел. Киев был моим фундаментом. Если он падет, то Новгород станет недосягаемым. Я вышел глядя на лагерь. Костры горели яркими красками, дым поднимался к небу.
Я пытался понять, что делать.
— Вежа, — позвал я систему.
— Да, мой князь.
Образ девушки в кокошнике появился справа, возле лавки, на которой она сидела, оголив ножку. А это что-то новенькое. Система с зачатками соблазнения?
— Мне нужна информация, — буркнул я, — надеюсь ты за нее не захочешь стомульонов очков влияния.
Вежа звонко рассмеялась, еще больше оголив ножку. Да что происходит?
— Мой князь, я готова тебе помочь бесплатно. В разумных пределах.
Ее ручка легла на бедро. Подол платья уже задрался до коленки.
Кажется, меня собирается клеить комп. Я еле удержался от того, чтобы щипнуть себя.
Я стараясь не смотреть на нее узнал, что у меня на балансе 28 316 очков влияния. Из них 20 000 я получил за захват Киева, 10 000 за присоединение Смоленска. А еще получил штраф в 2 000 очков за то, что упустил Сфендослава.
— Раз ты такая разговорчивая сегодня, может посоветуешь чего?
— Лояльность войска и народа под угрозой. Соверши подвиг, чтобы укрепить свое влияние.
— Подвиг? — пробормотал я. — Какой, к черту, подвиг, когда все трещит по швам?
Ответа не было, но Вежа в чем-то права. Люди верят в силу, в победы. Если я дам им что-то большое — разгром врага, защиту, надежду, — они пойдут за мной. Но что? Я прошелся вдоль стены, глядя на реку внизу.
Смоленск был моим. Киев горел в хаосе. Сфендослав ждал в Новгороде. Нужно было что-то, что поднимет дух и здесь, и там.
Ко мне подошел Добрыня. Он выглядел мрачнее обычного.
— Слышал про Киев? — спросил он, останавливаясь рядом.
— Да, — ответил я, не глядя на него. — Ярополк держится, но ненадолго.
— Может поход ускорить? — предложил он. — Раздавим быстро Сфендослава, да назад рванем.
— А если не успеем? — возразил я. — Киев падет, а Новгород нам ничего не даст.
Он замолчал, ответа у него нет.
Подвиг. Вежа дала подсказку. Причем не потребовала за это ничего.
Может, это победа над кем-то ближе, чем Сфендослав? Или что-то, что докажет Киеву мою силу, даже издалека?
— Если Киев рухнет, все зря. Надо что-то большое. Что-то, что их встряхнет.
— Победа всегда встряхивает, — сказал Добрыня, пожав плечами. — Может найти врага поближе и раздавить?
Я посмотрел на богатыря. Напрашивалась только одна мысль. Идея безумная и сумасбродная.
— Полоцк? — спросил я.
Глава 20
Рогволод, приславший своего Гурка с наглым предложением, сам напросился. Не ждать его милости, а бить первым — вот что мне нужно. Подвиг, как шепнула Вежа. Победа, которая встряхнет всех — и киевлян, и здешних.
Я созвал смоленское вече прямо на площади. Народ собрался нехотя, мужики в серых кафтанах, бабы с детьми на руках, старики с палками — все смотрели на меня исподлобья, будто я им налог новый придумал.
Почти два часа я уламывал жителей присоединиться к походу против Полоцка. Особого энтузиазма никто не воспринял. Тогда я предложил наем. Буду платить за каждого ополченца. И дело сдвинулось с мертвой точки. Пришлось даже немного подбодрить.
— Смоленск теперь мой, — говорил я, — но он станет вашим щитом. Идем на Полоцк, на Рогволода, что думает, будто Русь можно делить, как пирог. Встаньте со мной и я дам вам защиту, славу, добычу. Не сидите по хатам, пока другие решают вашу судьбу!
Толпа
