Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг. - Иван Борисович Полуэктов

На том же участке к северу от Царицына, в Усть-Медведицком округе, находятся два других населенных пункта, на которые приходится большое количество анкет. Первый из них – поселок Миусовский. Вероятно, речь в анкетах идет про поселение, находящееся между Камышином и Михайловкой. Там зафиксировано не менее 16 происшествий. Все они связаны с размещением в поселке отряда Голубинцева, упомянутого ранее. Согласно заявлениям, пик происшествий приходится на август 1918 г. (8 из 16 заявлений), в целом же все происшествия находятся во временном промежутке с 23 мая по октябрь 1918 г. Характерно, что практически во всех заявлениях упоминается, что потери понесены именно в связи с размещением в поселке отряда А.В. Голубинцева, и только в двух из них упоминается лишь то, что поселок был занят белыми войсками[673]. Учитывая, что все заявления были собраны представителем ОСЖИ в небольшом временном интервале – с 26 по 28 ноября 1924 г., можно предположить, что заявители передавали друг другу информацию о командующем белого отряда. В ином случае, возможно, имя командующего отрядом Голубинцева объявлялось при оккупации поселка. Стоит подчеркнуть, что большинство заявлений из Миусовского связано с материальным ущербом. Лишь в одном случае речь идет о личных потерях: «тогда же избили мужа (25 лет) – через четыре месяца умер»[674].

В том же районе – неподалеку от Миусовского, к северу от Царицына, находится еще одно поселение, значительно пострадавшее от действий белых войск, – слобода Сидоры. На период с июля по сентябрь из этого места приходится 8 заявлений. В большинстве заявлений упоминаются войска генерала Краснова. В одном случае об этом сказано более подробно: «При отступлении красновских войск в Саратовскую губернию Сидоры была занята войсками генерала Краснова, которые в сентябре учинили пожар»[675]. Данные о пожаре отразились еще в одном заявлении из Сидор от 8 сентября 1918 г.: «Войска Краснова стояли в слободе и занимали постройки. <…> Сожжены и постройка, и имущество»[676]. В прочих заявлениях из Сидор также сообщается о крупных имущественных потерях, что позволяет предположить, что явление поджогов в Сидорах было достаточно массовым.

Не менее ожесточенные бои развернулись и вдоль железнодорожной магистрали к западу от Царицына. Более 20 выявленных в этом районе заявлений приходится на хутор Калач Второго Донского округа. К лету 1918 г. хутор подвергся белому террору[677]. Как раз к этому времени относятся многие анкеты из Калача. 22 мая 1918 г. чернорабочего А.А. Гуляева пороли прикладами и арестовали, его брат был расстрелян, а отец скончался от ран[678]. Вскоре, 25 мая, заявитель будет принудительно мобилизован в Белую армию вплоть до 1922 г.[679] В другом заявлении зафиксированы имущественные потери 28 июля 1918 г.[680] и личные от 26 мая: расстрелян муж заявительницы М.У. Рычковой[681]. Сама же заявительница была один месяц под арестом и принудительно работала у белых[682]. У другой заявительницы А.И. Деликиной в Калаче 22 мая 1918 г. был убит сын[683]. Потери понесла и другая семья: 22 июня 1918 г. сын заявительницы был убит, другой сын – арестован на 18 суток, подвергся порке и был мобилизован на работы, и сама заявительница тоже была принуждена к работам[684]. Расстрелы членов семьи встречаются еще в ряде изученных заявлений. Некоторые примеры: 2 июня 1918 г. расстреляна дочь заявительницы Н.В. Волковой, в то время как сама она была арестована на два месяца и подверглась избиению[685]. Четыре ее внука и одна внучка подвергались угрозе расстрела и избиениям[686]. Еще раньше в другой семье – 7 мая 1918 г. в Калаче: «расстрелян муж и сын (16 лет). Сын убит (18 лет)»[687].

В заявлениях из Калача отразились случаи порок: «пороли мужа (67 лет) – 25 розог <…> от чего умер»[688] (заявление от 22 мая), «пороли мать и бабку (63 лет) – 10 розог, отца (40 лет) – расстреляли. Бабка утеряла 80 % трудоспособности»[689] (заявление от 23 мая) и «расстрелян отец (72 г.), сам подвергся порке»[690] (заявление 31 мая). Стоит подчеркнуть, что масштаб произошедшего в Калаче ощутим вполне, если сравнить его с другим населенным пунктом, из которого поступило практически столько же заявлений – хутор Миусовский, упомянутый ранее. Из него поступило не менее 16 заявлений (из Калача – не менее 20), но лишь в одном из них удалось обнаружить сведения о личных потерях, в то время как в заявлениях из Калача они встречаются повсеместно.

Отметим, что все выявленные анкеты из Калача сообщают и об имущественных потерях.

В конце июля 1918 г. командованием РККА будет принят предложенный И.В. Сталиным план наступления царицынских войск на Калач и Тихорецкую, в результате чего 31 июля 1918 г. Калач был освобожден частями РККА[691]. Это остановит начавшийся белый террор, однако 27 августа Калач снова перейдет под контроль казаков Краснова[692]. 15 сентября 1918 г. датирован еще один случай в Калаче: пострадали три сына заявительницы Е.П. Недосекиной: один умер от ран, другой пропал без вести, третий потерял трудоспособность[693].

Ряд инцидентов произошел в том же Втором Донском округе в станице Суровикинской[694] в мае 1918 г. Зафиксировано несколько случаев сожжения домов[695] и гибели членов семьи[696].

В качестве причин применяемых репрессий в анкетах указывались разные обстоятельства. Достаточно часто фигурирует кара за отсутствие содействия белым войскам или принудительная мобилизация. К примеру, летом 1918 г. в Крещенской станице Усть-Медведицкого округа «за неоказание добровольного вступления в ряды белой армии сыновей»[697] у крестьянки А.И. Машковой было конфисковано имущество, 3 ее сына убиты – один сразу, два других «умерли от нанесенных белыми ударов»[698]. Аналогичный случай: 14 августа на хуторе Большинском за отказ вступить в ряды Белой армии заявитель П.Т. Сонин был избит «кулаками и плетьми в нагом виде»[699] и на 6 месяцев арестован. Похожие обстоятельства: на хуторе Бугаевка в июне 1918 г.: сыновья заявителя не оказывали содействия белым. Один из них был убит, другого забрали в Белую армию[700]. Иногда за отказ от мобилизации следовали расстрелы[701]. Еще один трагический случай подобного рода относится к августу 1918 г. – дочь котельщика Т.Т. Котлярова «проживала при ст. Котельниковой и служила в местном санитарном пункте дороги. При отступлении белых на Царицын зверски убита белогвардейцами за то, что не пожелала с ними отступать»[702].

Арестовывались граждане, связанные с советской властью. К примеру, 18 июля на Троицком хуторе