История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей

Я вспомнила Сашу Башлачёва, его мудрые, хоть и мрачные слова о том, что серьезная цель обрекает человека на жизнь ради этой цели и что в такой жизни друзья, семья, удовольствие – все отходит на второй план.

Я знала, что не смогу, да и не должна быть в СССР в момент выхода альбома. Я планировала вместе с Джуди приехать домой буквально накануне релиза. Big Time Records я строго-настрого наказала не выпускать в прессу никакую информацию, пока я благополучно не уеду из России. Я понимала, что у них руки чесались как можно скорее начать трезвонить во все колокола, но я старалась соблюдать максимальную осторожность и буквально дула на воду. Я прочитала проект их пресс-релиза, в котором было написано, что я «контрабандой» вывезла пленки из СССР и заставила их поменять текст, опасаясь, что такая формулировка не придется по вкусу ни в Москве, ни в Вашингтоне. Я так перетрусила во время последнего въезда с кучей всевозможного барахла и с таким облегчением восприняла его удачное завершение, что все мое бесстрашие, казалось, осталось где-то там на советско-финской границе.

Тем временем по другую сторону железного занавеса стали постепенно расползаться слухи о предстоящем релизе, и вместе с моим калифорнийским другом Марком Салехом мы придумали пару специальных кодовых предложений на случай, если новость об альбоме попадет в западную прессу, пока я буду еще в Ленинграде. Мы договорились, что если он позвонит и произнесет кодовую фразу, то мне нужно немедленно уезжать. И вот за день или два до моего предполагаемого отъезда в квартире Юрия звонит телефон.

– Алло?

– Птичка нагадила.

Никакого Интернета в то время еще не было, и вся информация о моем положении в мире была сведена к этим двум словам.

Сердце у меня ушло в пятки. Я понятия не имела, что именно просочилось в прессу, но понимала, что любые разговоры об альбоме ставили мое пребывание в СССР под угрозу. Я стала мучить себя страхами, что никогда больше не смогу сюда приехать; меня раскачивало от ощущения гордости за альбом до жалости к самой себе – жертве культурной войны. В аэропорту я была убеждена, что меня вот-вот арестуют, и через таможню я проходила в состоянии близком к истерике. По иронии судьбы, тот выезд для меня стал чуть ли не самым легким. Позднее я узнала, что между Москвой и Ленинградом координация были настолько плохой, что даже если в Москве о чем-то знали и внесли меня в «черный список», до Ленинграда эта новость могла еще просто не дойти. Я выехала и была на свободе, но радости мне это не доставляло. Я чувствовала себя как инспектор манежа в цирке, которого вот-вот съедят львы.

Оказалось, что западногерманский еженедельник Speigel опубликовал у себя то ли на первой, то ли на второй странице небольшую фотографию обложки альбома. Подпись под фотографией гласила: «Молодая американка контрабандно вывезла русский рок-андеграунд». Вскоре то же самое появилось и на страницах американского Newsweek. Я стала мелькать по всему Западу, но единственное место, в котором я хотела быть, была Россия. Я стала давать одно за другим интервью музыкальным журналам, американским телеканалам, общенациональным и местным газетам. Во всех этих интервью я не скрывала разочарования тем, что рядом со мной нет музыкантов. Мне нужен был Юрий, любовно кладущий руку мне на плечи; нужен был Борис с его спокойной мудрой улыбкой; нужен был Виктор с его лукавым хитрым взглядом: «Ну, ты могла себе такое представить?». Мне задавали бесконечные вопросы о музыке, которая была от меня в пяти тысячах миль. Я знала, что я самая везучая девчонка на свете, которой посчастливилось приобщиться к магии мира, но я также чувствовала себя бесконечно далеко от людей, воздать должное которым не могли никакие мои слова. Я понимала, что мой шок от успеха альбома был лишь малой толикой того, что должны были чувствовать музыканты, и я отдала бы все, чтобы стать свидетелем и участником того, как они отмечают свой успех.

– Неужели ты не счастлива? – спросила меня как-то Джуди. – Честно говоря, я сильно сомневалась, Джоанна, что у тебя это получится.

Конечно же, я была на седьмом небе от счастья, все еще сама не веря, что нам удалось провернуть такую махину. Мы все вложили кучу сил и энергии в этот проект, и реакция людей лишь подтверждала, что я на самом деле угодила в невероятную Страну Чудес и что она не плод моего воображения. Однако одно дело бесконечно говорить и рассказывать о Стране Чудес, и совсем другое – быть там. Я скучала по краскам и по людям, я хотела сидеть рядом с Сергеем, поедающим сардины из консервной банки, или с Густавом, колотящим в одних трусах по своим барабанам. Бесконечные интервью и бесконечные разговоры о России лишь усиливали чувство оторванности.

«Главное – делать то, что ты должен делать», – сказал мне как-то в интервью Костя, подпирая подбородок рукой. «Делать это честно и приносить своим делом счастье людям».

Но он не сказал мне, что счастье это – в пути, а не в конечном результате. Оно в совместном написании и распевании песен, в съемках клипов, в танцах, взявшись за руки, под советским небом – с распущенными волосами и счастливыми лицами.

Именно это чувство полноты и согревало мне душу, пока не нагадила птичка.

Глава 20

В Зазеркалье

К июню 1986 года внимание всей Америки было приковано к России и ее рок-андеграунду. Сами же герои рок-н-ролла сидели в это время в своих гримерках, не имея ни малейшей возможности сообщить мне, в курсе ли они того, что происходит с ними и их музыкой в Америке. Через шведское консульство я отправила в Ленинград 50 экземпляров альбома и по ночам не могла спать – ворочалась с боку на бок и пыталась представить себе, как им понравились красный и желтый диски и что они думают о звучании своих песен на настоящем виниле. Сразу по возвращении домой я тут же купила себе следующий тур в СССР на август. Я начала паковать чемодан и демонстративно держала его у двери – как знак надежды на то, что никаких проблем с визой у меня не будет. Каждый день, приближавший меня к отъезду, все больше и больше отдалял меня от того дня, когда я в последний раз видела ребят. В телеграмме Артему Троицкому и Анатолию Хлебникову из ВААП я писала, что даю в Лос-Анджелесе множество интервью в связи с выходом альбома и хотела бы провести по этому поводу пресс-конференцию и в Москве. «Поможете организовать?» – писала я под звуки