Остаться в живых (СИ) - Гордеева Ольга Владимировна

Эх, если бы ей попасть сюда в других обстоятельствах… например, путешествуя по землям Ар-Соль в веселой компании друзей. Прийти в замок на экскурсию, разглядывать фрески, обильно украшающие его стены как внутри, так и снаружи, посидеть за столом в огромной библиотеке, с восхищением и ужасом задирая голову вверх, к сводчатому потолку, и пытаясь представить, как это люди забираются на такую высоту, да еще с толстенными фолиантами в руках, да еще и не падают. Побродить по стенам, издалека любуясь сочной зеленью горных долин с их крохотными часовнями, аккуратными домиками, рыжими петлями наземных дорог. Вдыхать сладкий воздух, от которого чуть кружится голова, и ощущать себя пьяной от счастья.

Вместо этого она изо дня в день бродила по замку Нагов, как привидение, с тоской вспоминая диковатых и добродушных хойгоров и их непритязательную, незатейливую, но такую уютную и простую жизнь. Здесь, в этом удивительном месте из древнего камня, стекла и стали на окраине Кархи, цитадели ордена Аспида, ее навязчиво преследовали тени. Тени шестилапых тварей на фоне грязно-алого неба, черных далеких скал, равнодушных людей в сером, стремительных фигур в черном, синем и золотом, и пугающая тень иссиня-черной огромной птицы, на несколько мгновений закрывшее небо, Саша, отважно бросившийся на врагов с одной лишь перчаткой, и смеющийся, болтающий ерунду Димка…

Его так и не нашли. Никто из воинов — ни Пауки, ни Наги — его не помнили. Не помнил и Саша, которому в горячке боя происходящее казалось обрывочным и скоротечным. Юлька самолично обошла всю местность вокруг перевернутых саней, пытаясь разобраться в следах, но ни живого Румянцева, ни его тела, ни девушек не обнаружила. Они или действительно столкнулись с нэргами, или были увезены в плен другой машиной. Юлька не могла вспомнить, приближались ли к ним воины из второй машины или нет, они все казались ей одинаковыми, к тому же страх и паника в тот момент тоже затмили ей разум. Думать о гибели Димки было невыносимо. Еще сильнее ранила догадка, что он жив и в руках у загадочных обитателей Анг Мирта.

Наги, высоко оценившие Сашино мастерство, сразу же предложили ему уйти с ними в цитадель. Саша, покосившись на Пауков, которые методично и сосредоточенно зачищали территорию от остатков нэргов, немедленно согласился. Юльку он представил, как свою сестру. На "сестру" посмотрели с равнодушием, словно она вещь бездушная и ненужная, но захватить с собой милостиво согласились.

Делать в Наган-Кархе ей было решительно нечего, впрочем, как и когда-то в Рамьене. Саша целыми днями был занят. К нему приставили персональных учителей, преподававших ему не только воинское мастерство, но и историю и философию Ордена. Она ходила смотреть на занятия, слушала рассказы наставников и честно пыталась читать книги, взятые в библиотеке. Но общее подавленное состояние мешало ей понять самое главное: что же ей теперь делать. Она просто жила, разменивая один серый день на другой и стараясь не думать о будущем.

Она надела пушистое вязаное пальто и шапочку и, бросив косой взгляд в зеркало, уныло побрела по лабиринту стеклянных коридоров к выходу из цитадели. Никто не запрещал ей выходить в город. Никто, по большому счету, не интересовался, что она делает и чем занята. Наги поклялись, что защитят их обоих от гнева Ворона. Им выдали новые идентификаторы, на которых они оба обнаружили неплохие по здешним меркам суммы денег, и которые никто не мешал им тратить. Она повадилась гулять по Кархе каждый божий день, методично исследуя столицу Ар Ирнана и пытаясь понять, чем живут ее обитатели. Она заходила и подолгу сидела в кафе, наблюдая за текущей мимо жизнью, столь сильно похожей на жизнь ее родного мира, и в то же время — столь отличной от нее. Она возвращалась в цитадель и находила Сашу, чей круг знакомых пополнялся теперь каждый день, изредка присоединялась к его компании, но в разговорах не участвовала. Ей было нечего сказать. Обитатели цитадели, наги всех рас — а здесь были и свободные, и Двуликие, относились к ней с теплотой и скрытой симпатией, да и женщин здесь тоже хватало, но Юлька держалась особняком. У нее никак не получалось влиться в их сообщество. Причиной было то же самое, что и с хойгорами — отсутствие общности.

Слишком далекие, слишком чуждые, они не были ее миром.

Философия завоевания была их сущностью. Любовь к оружию — любому — частью души. При этом к убийству — умерщвлению живого — наги относились с удивительной для адептов войны брезгливостью. Они стремились к победе, используя искусство покорения и завоевания, они изобретали и совершенствовали оружие, которое могло мгновенно истребить на месте любого врага или остановить, подчинить бескровно любое живое существо. Столкновение с противником рассматривалось ими как повод продемонстрировать наивысшее мастерство владения оружием и своим телом. Виртуозная победа в наикратчайший срок самым оптимальным способом была для них самоцелью. Они всегда были готовы к смерти и относились к ней, как к естественному продолжению бытия, просто в другом энергетическом состоянии — в том, что здесь называли Некросом.

Их всех отличала одна внешняя черта — эмоциональная сдержанность, этакая "змеиная" холодность, и серьезный, гипнотически пристальный взгляд, словно они всегда задавали тебе вопрос, готов ты или нет к этому самому переходу в небытие, любым из тысячи доступных им способов. Юльку поначалу пугала, а потом стала смешить, их словно нарочитая серьезность: на любой, даже простейший вопрос, они отвечали так, будто от их ответа зависела судьба вселенной. Постепенно она привыкла, научилась не спрашивать их по пустякам, а потом и подшучивать над ними. Шутки дети Аспида, к счастью, понимали, и даже могли все также сдержанно пошутить в ответ.

Уже на выходе она услышала за спиной торопливые шаги.

— Возьмешь меня с собой? — никакие холода не могли заставить Сашу носить шапку. Волосы он теперь стриг строго по традиции Нагов — коротко. Но ему шло. Ему шло все, подумала Юлька, от дурацких комбинезонов из шкур до элегантной, идеально сидящей черной с золотым орденской формы.

— Я так, погулять, — ответила она с напускной беспечностью. Последнее время ей становилось все труднее находиться с ним рядом. Он активно, с жадностью и с перегибами, впитывал философию Нагов, он все время был то резкий, то замкнутый, то холодный, то насмешливый, то все вместе и сразу. Он восхищался нынешним главой ордена, Кольером, обычным человеком, сумевшим сохранить орден и его традиции без Вечного Нигейра. Кольером, которого Юлька боялась, как огня. Он никогда не упоминал об исчезнувшем Румянцеве, уверяя ее, что Димка погиб. Юлька не верила: она решила считать его живым и пропавшим, пока ей не представят убедительные доказательства. Он с презрением вспоминал свой роман с Нэсте, сокрушаясь, как это он мог так запасть на зависимое существо со звериным обликом, а когда Юлька попыталась пошутить насчет инстинктов, обрывал ее резко и обидно. Казалось, что он уже забыл, что она погибла за него. В охотку он говорил только об ордене, о его истории, о его оружии, о своих новых друзьях, о тренировках и поединках, а главной его мечтой стало попасть в один из летучих отрядов, которые по договоренности с Вороном вместе с Пауками защищали Грань.

С ним что-то происходило. Философия Нагов меняла его, перекраивала под себя, и то, что выходило в итоге, Юльке не нравилось. Но она по-прежнему его любила. И от этого ей становилось еще больнее.

Они очень быстро дошли до центра Кархи. Этот небольшой город, несмотря на статус столицы Ар Ирнана, оказался по-домашнему уютным. Карха сильно напоминала им родную Основу, разве что среди пешеходов было поровну и Двуликих, и ассаров, да в небе, ниже, чем в Рамьене, проносились крылатые путешественники-ласточки, да мелькали серебристые пятна вимм. Цитадель ордена Аспида располагалась на его северной окраине, приблизительно в получасе пути от центра.

Здесь, над правильными, прямыми, широкими улицами, высоченными изящными башнями-небоскребами, мостами, соединявшими здания на разных уровнях, арками, лифтами, стальными и стеклянными, удивительно прочными виадуками, — всюду в Кархе витал дух Нагов. Их эмблема — золотой змей-дракон — попадалась повсюду, от указателей на улицах и канализационных люков до гербов на самых старых зданиях. Но при этом все, что символизировало обычную жизнь — офисы и магазины, школы и государственные учреждения — ненавязчиво, но очевидно — перекликалось с привычной земной. Именно это мучительно сбивало Юльку с толку, потому что сущность у этого мира все равно оставалась иной. Достаточно было взглянуть в нечеловеческие глаза каждому второму прохожему, чтобы вспомнить об этом.