Эндер в изгнании - Орсон Скотт Кард

– Я ничего такого не делал, – сказал он. – Так, по мелочам. Серьезными делами пусть занимаются взрослые. Я просто убивал время.

К этому времени он научился лгать Алессандре практически рефлекторно.

– Ты меня не обманешь. Я не такая тупая, как тебе кажется.

– Я и не считаю тебя тупой, – сказал Эндер.

И он действительно так не считал. Да, курсант Боевой школы из нее бы не вышел, но и дурой она тоже не была.

– Я знаю, тебе не нравится, что мама выходит за адмирала Моргана.

«А с чего это должно меня волновать?»

– Нет, по мне, так все отлично, – ответил Эндер. – Думаю, любовь нужно ловить где только возможно, а твоя мама еще молода. И прекрасна.

– Прекрасна, правда? – сказала Алессандра. – Надеюсь, я телом пошла в нее. Женщины в семье моего отца все были костлявыми. Без округлостей.

Эндер понял, для чего она здесь. Упоминание об «округлостях» во время массажа было слишком явным заигрыванием, чтобы этого не заметить. Но он хотел понять, к чему все идет и по какой причине. И почему сейчас.

– Костлявые, округлые… В правильных обстоятельствах любой становится привлекательным.

– А для тебя, Эндер, – какие они для тебя, эти обстоятельства? Когда для тебя кто-нибудь окажется привлекательным?

Он знал, какого ответа от него ждут.

– Ты привлекательна, Алессандра. Но ты слишком юная.

– Мы ровесники.

– Я тоже слишком молод, – сказал Эндер.

Они и прежде затрагивали эту тему, но только умозрительно. И поздравляли друг друга с тем, что они такие хорошие друзья, без какой-либо сексуальной подоплеки. Очевидно, в программе произошли изменения.

– Я не знаю, – сказала Алессандра. – На Земле люди женятся все позже и позже. А сексом занимаются все раньше и раньше. Знаю, это, наверное, неправильно, но кто может сказать, как должно быть правильно? Может, наша физиология мудрее всех тех резонов, которые заставляют нас откладывать вступление в брак? Может, наши тела хотят детей, пока мы еще достаточно молоды и в силах за ними угнаться?

Эндер задался вопросом, что из сказанного было вписано в сценарий ее матушкой. Возможно, не так уж и много. Алессандра и прежде не раз поднимала этот вопрос – они достаточно часто вели беседы на социально-политические темы, так что сказанное ею сейчас вполне могло быть произнесено без задней мысли.

Проблема заключалась в том, что Эндер совершенно четко понимал, что происходит, но он не хотел, чтобы массаж прекратился. Он получал удовольствие.

И этому нужно было положить конец. Остановиться или заняться чем-то другим. Нельзя массажировать вечно.

И он не мог остановить все разом, у него была своя роль. Морган должен поверить, что Эндер влюблен в Алессандру и что женитьба адмирала на Дорабелле сделает его тестем Виггина. Еще один рычаг контроля. Эндер же планировал обойтись платоническими отношениями – надеялся, что количества времени, которое он проводил с девушкой, и внимания, которое он ей уделял, будет достаточно, чтобы усыпить подозрения.

Планировал. Но теперь на него давят через Алессандру – он не верил, что она устроила это рандеву самостоятельно.

– Что думаешь о матери и адмирале Моргане? – спросил Эндер. – Не ревнуешь?

Это заставило ее убрать от него руки.

– Нет, – ответила она. – Нисколько. А какая связь между массажем твоих плеч и этой женитьбой?

Теперь, когда она к нему больше не прикасалась, Эндер смог развернуть кресло и посмотреть ей в лицо. Алессандра была одета… иначе. Ничего такого, что он видел бы на показах якобы сексуальных модных коллекций на Земле. На Алессандре были вещи, которые он видел и раньше. Но пуговиц было расстегнуто больше. Это единственная разница? Может, это потому, что девушка мгновением раньше к нему прикасалась и он увидел ее по-новому?

– Алессандра, – сказал он. – Давай не будем притворяться, будто не понимаем, что происходит.

– А что происходит, по-твоему? – спросила она.

– Я спал, а ты сделала то, чего раньше не делала.

– Я никогда раньше не чувствовала того, что чувствую теперь, – сказала Алессандра. – Я вижу, какой груз ты на себя взвалил. Не просто губернаторство и все такое… я хочу сказать: все, что было до того… Быть Эндером Виггином. Знаю, тебе не нравится, когда тебя трогают, но это не значит, что другие не могут хотеть к тебе прикоснуться.

Эндер протянул руку и взял ее ладонь, крепко стиснул пальцами. Уже делая это, он знал, что ему не следует так поступать. И все же потребность взять ее за руку была почти неодолимой – и какая-то часть его сказала: «А что здесь такого? Просто подержаться за руку. Люди все время держат друг друга за руки».

«Да они вообще много чего делают. Все время», – сказала другая его часть.

«Заткнись», – сказала первая часть, которой нравились прикосновения Алессандры.

Ну ладно, что, если события действительно развиваются по сценарию Алессандры – или ее матери? Разве это худший вариант? Они вот-вот окажутся в колонии. Главная цель колоний – воспроизводство населения. Ему нравится эта девушка. Вряд ли ему светит большой выбор: в стазисе летели лишь несколько пассажирок его возраста, так что ему придется искать пару среди рожденных на Шекспире, а они не будут уроженками Земли.

Пока он вел с собой этот спор, Алессандра крепче обхватила его руку и придвинулась ближе. Оказалась совсем близко. Сейчас Эндер чувствовал тепло ее тела – или представлял, будто чувствует. Она соприкоснулось с его плечом; вторая ее рука, до сих пор свободная, погладила его по волосам. Вот она подняла его руку повыше, прижала… Нет, не к грудям, это было бы слишком, но между – там, где билось сердце. Или это его пульс отдавался в его же руке?

– В этом рейсе я лучше узнала тебя, – прошептала она. – Не знаменитого мальчика, который спас мир, а подростка, юношу примерно моего возраста – такого внимательного, такого чуткого к другим людям, такого терпеливого с ними. Со мною, с моей матерью. Думаешь, я этого не замечала? Ты всегда стараешься никого не ранить, не задеть, но и никогда не позволяешь кому-либо подойти слишком близко – за исключением сестры. Это и есть твое будущее, Эндер? Ты со своей сестрой, в закрытом кругу, куда другим заказан вход?

«Да, – подумал Эндер. – Именно так я и решил. Когда Валентина оказалась рядом, мне стало понятно: да, ее я могу впустить. Одному этому человеку я могу доверять.

Алессандра, – думал Эндер, – я не могу тебе доверять. Ты здесь для того, чтобы воплотить чьи-то планы. Может, ты действительно думаешь так, как говоришь, может, ты честна. Но тебя используют. Ты – оружие против меня. Кто-то тебя сегодня так одел. Кто-то сказал, что и как делать. А если ты правда все это знала сама, ты для меня слишком трудный орешек. Я слишком завяз во всем этом. Слишком сильно хочу сделать следующий шаг, в котором ты, кажется, уверена.

Я не позволю этому случиться».

Но, даже приняв такое решение, он не мог просто вскочить на ноги и воскликнуть: «Изыди, искусительница!» – как сказал Иосиф жене Потифара[15]. Нет, надо было сделать так, чтобы она захотела остановиться и чтобы адмирал Морган не подумал, что Эндер ей отказал. Определенно, Морган просмотрит этот эпизод. В вечер собственной свадьбы Морган не должен увидеть, как Эндер отказывает Алессандре.

– Алессандра, – сказал Эндер как можно мягче. – Ты правда хочешь жить жизнью своей матери?

В первый раз Алессандра растерялась, не зная, что ответить.

Эндер высвободил руку, оперся о подлокотники кресла и поднялся. А затем потянулся к ней, заключил в объятия и решил: чтобы сработало, нужно ее поцеловать.

И поцеловал. Он не был хорош в таких делах. К его облегчению, она тоже. Поцелуй вышел неловким, они немного промахнулись. А еще никто из них не знал, что, собственно, делать дальше. На удивление поцелуй вызвал перемену настроения, и, когда с ним было покончено, они рассмеялись.

– Ну вот, – сказал Эндер. – Мы это сделали. Наш первый поцелуй. Мой первый поцелуй. Впервые в жизни.

– И мой тоже, – ответила Алессандра. – Первый поцелуй, которого мне хотелось.

– Мы могли бы сделать следующий шаг. У нас обоих все для этого есть – полный набор, я уверен.

Она снова рассмеялась. «Это хорошо, – подумал Эндер. – Смех – это правильно, в отличие от…

– Когда я заговорил о твоей матери, я сказал то, что хотел сказать. Она этот шаг совершила в твоем возрасте. Забеременела тобой в четырнадцать и родила в пятнадцать. Ей было столько же, сколько тебе сейчас. И она вышла замуж за того юношу, да?

– И это было чудесно, – сказала Алессандра. – Мама много рассказывала о том, как счастлива с ним была. Как это было здорово. Как они оба меня любили.

«Кто бы сомневался, – подумал Эндер. – Дорабелла – хороший человек, она бы не стала рассказывать, каким кошмаром обернулась такая ответственность в пятнадцать лет».

«Но может, это правда было здорово», – сказала другая его часть. Та, которая остро ощущала, что их тела по-прежнему прижаты друг к другу, что его пальцы мягко ласкают ее спину.