Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - Шарль де Голль

Наступал конец. Страны «оси» были повержены, ее лидеры ушли в небытие. 1 мая последние передачи немецкого радио оповестили мир о смерти Гитлера. Днями раньше стало известно о гибели Муссолини, который хоть и упорствовал до последнего, давно уже был заложником событий. Но сколько шума наделал в мире этот амбициозный, дерзкий, честолюбивый дуче, этот зажигательный и неугомонный оратор своими необузданными идеями, драматическими жестами! Он пришел к власти, когда Италия катилась в пропасть анархии, но спасти страну и навести в ней порядок для него было мало. Муссолини захотел превратить ее в империю. Ради этого он покончил со свободами и утвердил свою диктатуру, попытавшись придать стране вид единой и целеустремленной нации при помощи шествий, фасций и ликторов. Эти атрибуты итальянской действительности превратили его в звезду международной сцены.

Сначала взоры дуче обратились к Африке. Он захотел подчинить себе берега Средиземного и Красного морей или, по крайней мере, заполучить там львиную долю земель. Вскоре он решил расширить границы Италии за счет европейских стран. Его притязания распространялись на Савойю, Ниццу, Корсику, Хорватию, Словению, Далмацию, Албанию! Тут же амбициозный диктатор принялся разжигать в «фашистско-пролетарской Италии» ненависть к «вырождающимся» французам и «ни на что не способным» югославам. А когда по полям Франции поползли танковые дивизии, когда Великобритания затаилась на своем острове, когда Россия зачехлила оружие, а Соединенные Штаты прикрылись флагом нейтралитета, дуче тут же присоединился к фюреру и ринулся в пекло войны, боясь не суметь воспользоваться плодами победы Рейха.

Когда его настигла пуля партизана, у Муссолини уже не было смысла цепляться за жизнь. Желая объять необъятное, к концу жизни он остался ни с чем. Во времена расцвета фашистского режима его диктатура казалась прочной, но таковой, в сущности, она никогда не была и не могла быть в условиях, когда рядом сосуществовали монархия, церковь, противоречивые интересы различных социальных групп, а народ, имеющий за спиной многовековую историю, оставался тем же самым народом, несмотря на всякие фетиши и обряды. Конечно, в претензиях возродить верховенство античного Рима было нечто величественное. Но достижима ли была эта цель в наше время, когда весь мир един и руководит им техника? Восстановить против Запада Италию, прародительницу его культуры, вовлечь метрополию латинской цивилизации в разнузданные планы германских поработителей, иными словами, заставить свой народ сражаться за чужие интересы означало совершить насилие над природой вещей. Пока Германия преуспевала на полях сражений, дуче удавалось поставлять на фронты в качестве пушечного мяса мало верящие в правоту его дела итальянские армии. Но как только могучий союзник попал в беду, ситуация оказалась немедленно проигранной, и волна отступничества и недовольства сокрушила Муссолини.

Гитлер погиб не от предательства окружающих, его авантюра завершилась самоубийством. Он лично воплощал созданный им миф, и сам лично покончил с ним. Не желая быть закованным в цепи, Прометей бросился в пропасть.

Этот человек, начавший с нуля, предложил себя Германии в тот момент, когда она искала нового любовника. Устав от потерявшего корону императора, от побежденных генералов, от неудачливых политиков, она отдалась первому же проходимцу и авантюристу, пообещавшему немцам мировое господство и щекотавшему горячими призывами их тайные инстинкты. К тому же, несмотря на зафиксированное в Версальском договоре поражение, перед предприимчивой четой диктаторов открывались широкие перспективы. Европа 1930-х годов, загипнотизированная внешним блеском «прекрасной эпохи», запуганная коммунизмом и фашизмом, раздраженная бессилием демократии, представляла для германской экспансии благодатную почву.

Адольф Гитлер решил воспользоваться сразу всеми оказавшимися в его распоряжении шансами. Объединив фашизм с расизмом, он обзавелся новой доктриной, а тоталитарная система развязала ему руки. Достижения техники дали ему возможность наносить мощные и неожиданные военные удары. Все это вело, естественно, к политике угнетения, а та, в свою очередь, — к преступлениям. Но Молох всегда прав. К тому же, Гитлер был не только силен, но и хитер. Он умел и запугивать, и улещивать, и щелкать кнутом, и гладить по шерсти. Завороженная Германия в едином порыве последовала за своим фюрером.

До самого конца она была предана ему и пошла ради Гитлера на такие жертвы, каких ни один народ не приносил своим вождям.

Однако Гитлер не предусмотрел преграды, которую преодолеть нельзя, — человека с его душой. Фюрер строил свои грандиозные планы с расчетом на низменные чувства людей. Но среди людей бывают как слабые, так и сильные духом. Исходить из того, что, кроме тебя, все другие лишены мужества и отваги, значит заранее обречь себя на провал. Согласно планам Гитлера, Рейх должен был, прежде всего, разорвать Версальский договор, чему, испугавшись войны, слабые европейские демократии не воспротивятся. Затем будут аннексированы Австрия, Чехословакия и Польша в расчете на то, что Париж и Лондон, проявив трусость, с облегчением вздохнут, а Россия выступит в роли соучастника. После чего, в зависимости от обстоятельств, или при бездействии России будет покорена Франция, или на глазах перепуганных французов будет разгромлена Россия. Достигнув, в конце концов, и той и другой цели, Германия подчинит себе Великобританию, воспользовавшись политикой невмешательства благополучной Америки. Объединение европейских стран по собственной воле или под ударами вермахта в рамках «Нового порядка», а также союз с Японией, который обеспечит дальние тылы Германии, вынудят отрезанную от мира Америку, в свою очередь, сдаться на милость победителя.

Сначала все развивалось по плану. Вооруженная до зубов нацистская Германия, взявшая в качестве норм поведения беспрецедентную жестокость и беспощадность, шла от успеха к успеху. Женева, Мюнхен, германо-советский пакт 1939 оправдывали презрительное отношение Гитлера к своим соседям. Но вот неожиданно у соседей проявились признаки мужества и собственного достоинства. Париж и Лондон воспротивились уничтожению Польши. Судя по всему, уже в этот момент прозорливость фюрера подсказала ему, что время его гипнотического воздействия на зарубежных политиков окончилось. В ход были пущены бронетанковые дивизии, и Франция, фактически лишенная государственного руководства и военного командования, была в одночасье разгромлена. Но Британия, отделенная от Европы водной преградой, голову не склонила, а во Франции стало разгораться пламя Сопротивления. В результате война распространилась на океаны, на страны Африки и Востока, пришло в действие французское вооруженное подполье. Когда вермахт вторгся в Россию, ему для победы не хватило именно тех дивизий, которые были заняты в других местах. Это же позволило Америке, втянутой в войну в результате японской агрессии, беспрепятственно пустить в ход свой военный потенциал. Несмотря на предпринятые фюрером и его страной колоссальные усилия, приговор Истории был подписан.

Дело, затеянное Гитлером, требовало нечеловеческих усилий и оборачивалось бесчеловечными деяниями. Он проводил его в жизнь неукоснительно. До последних минут агонии в берлинском бункере он оставался непререкаемым, непреклонным, беспощадным, каким был в дни триумфальных побед. Ради величия своего черного дела и зная, что оставит о себе столь же черную память, он раз и навсегда решил для себя не отступать, не ловчить, не колебаться. Титан, собирающийся поднять на своих плечах Землю, должен быть несгибаемым и уж конечно не мягкотелым. И неужели даже к побежденному и раздавленному, когда все уже было кончено, к нему не вернулись человеческие чувства, хотя бы на секунду, чтобы смахнуть тайную слезу раскаяния?

Наступил час, когда вопрос о капитуляции Германии требовал лишь выполнения необходимых формальностей. Еще до самоубийства Гитлера Геринг, назначенный его возможным преемником, считая, что фюрер глух к любым разумным предложениям, попытался лично завязать переговоры с союзниками, но тут же лишился обещанного наследства. Второй по очереди кандидат в преемники — Гиммлер — вступил, со своей стороны, в контакт с главой шведского Красного Креста графом Бернадоттом. Он, видимо, рассчитывал на то, что, если военные действия на Западном фронте прекратятся, а на Восточном будут продолжены, в отношениях между союзниками появятся трещины, которые сыграют на руку Рейху. Свой демарш главный гестаповец сопроводил рядом действий, призванных сгладить чудовищную репутацию, которую он заслужил своими преступлениями. In extremis[86] Гиммлер дал разрешение Международному Красному Кресту поставлять в концентрационные лагеря продукты питания. Предупрежденные этой международной организацией, мы сразу же выделили ей грузовики со швейцарскими водителями для доставки из Берна и Цюриха продовольствия в некоторые лагеря, расположенные в Южной Германии, и для его раздачи среди длинных верениц бредущих по дорогам, умирающих от голода людей, которых немцы по приказу Гиммлера выдворили из лагерей.