Вечность как предчувствие - Дарья Гущина

— Мальчик ведь не знает, кто он такой? — прошелестела схаали.

— Думаю, нет, — я с сожалением доела огрызок, сунув черенок в карман штанов. — Я сама его не с первого раза раскусила, что уж о нем самом говорить.

— Вы о чем? — всполошился парень.

— Ты виси–виси, — невозмутимо ответила я. — Не подслушивай разговоры взрослых.

— И не готов еще знать, — подытожила схаали.

— Нет, ну о чем вы? Ой!..

— Ноги подожми, — серьезно посоветовала я. — Второй пары сапог на тебя здесь может и не найтись.

Схаали тонко ухмыльнулась, а Эраш сдержанно зашипел от досады. Раскрасневшееся веснушчатое лицо на мгновение исказила гримаса детской обиды, при которой ребенок начинает реветь навзрыд. Правда, к чести его, он сдержался и упрямо закусил губу, продолжая интенсивно извиваться. Я неторопливо считала про себя, прихлебывая чай. И на тридцатом счете парень, издав очередное громогласное «Ой!», рухнул вниз на каменный пол. Ушибся, судя по красочному бормотанию, изрядно. И, кажется, тем самым местом, на которое постоянно ищет себе приключений. Я имею в виду голову.

Лениво потянувшись, я встала. Что ж, может, боль в нужном месте, я имею в виду голову, вынудит его немного поразмыслить о вечном. А я для себя свои выводы сделала: магия тьмы на него действовала, но недолго, пока впитывалась в ауру. Что, впрочем, моей жизни не облегчало, ибо заколдовать парня, временно превратив его, скажем, в статую Девятого, не было никакой возможности. А жаль.

— Может, поможем? — предложила схаали.

Я покачала головой:

— Нет, пусть сам выпутывается.

— Стерва… — еле слышно выдохнул Эраш, кое–как выбираясь из спеленавшей ткани.

— Сам балбес, — спокойно отозвалась я.

— Хватит называть меня балбесом!

— Когда поумнеешь — перестану. Если еще доживу до этого, в чем весьма сомневаюсь.

В меня со всей злости запустили комом тяжелой ткани. Я подняла брови, и ком мгновенно рассыпался по ковру седым пеплом. Эраш испуганно моргнул, прикусил язык и не посмел возражать. Я отвернулась и, поднимаясь по лестнице, краем глаза заметила, как он встает, с трудом держась за стену и тихо охая. И покосилась на схаали:

— Здесь же где–то есть комната лекаря?

— А–а–а, — моя собеседница понимающе кивнула. — Ты о целительном источнике? Есть.

— Только все не лечи, — предупредила я. — Мне очень необходимы хотя бы два–три спокойных дня.

— Да, и мне тоже, — хмыкнула схаали. — Отвыкла я давно от шума и людей… И мне тоже.

Три последующих дня прошли на удивление тихо и спокойно. Впрочем, время суток — мглистые сумерки — здесь оставалось столь же низменным, как и Снежная луна, и я отсчитывала дни, пользуясь чутко развитым за сезоны искательства ощущением времени. Эраш после случая с ловушкой сидел, вернее, лежал, запершись в одной из спален верхнего этажа, и носа оттуда не казал. Подлечить–то его схаали подлечила, да ровно насколько, что парень не мучился от боли в лежаче–сидячем положении, но не при ходьбе. И к целительному источнику его тоже не подпускали. Жестоко? Да. Но зато спокойнее. И мне, и схаали.

Вышеупомянутые источники создавались магами–целителями и являли собой непересыхающий кувшин с водой, которая излечивала любые болезни, ушибы и прочее. Больше всего целителей встречалось среди стихии лунных сумерек, но и другие ветви магии исключениями не были. Впрочем, простые люди доступа к источнику не имели и обходились его более слабым заменителем — зельем лечения, созданным ушлыми алхимиками. У меня в запасе имелись и зелья, но зачем их переводить, когда под рукой есть источник? К сожалению, его с собой не прихватишь, он создан в башне и прочно к ней привязан.

Итак, я наслаждалась долгожданным покоем и не покидала хранилища, изредка пререкаясь с собственной совестью по поводу Эраша и каждый раз ее переспоривая. За это время я успела добраться до всех нужных мне сведений, и что–то запомнила, что–то — записала и перенесла в схемы, а что–то — прихватила с собой. Сумка после посиделок в хранилище трещала по швам, но выдерживала напор знаний, а я преисполнилась решимости обязательно доставить их в братство. После эпохи Войны темные маги остановились в развитии, имея под рукой лишь скудные сведения о прошлом, крупицы знаний о природе собственной силы да туманные воспоминания. Давно пришла пора двигаться дальше.

Единственное, чего я не отыскала в книгах, — это столь необходимого выхода с Забытых островов. Казалось, в природе его попросту не существовало. Я перерыла все, что касалось магии древних темных и в расстройстве долистывала последний фолиант, когда в хранилище плавно влетела схаали.

— Что, опять удрал? — не поднимая головы, вяло поинтересовалась я.

— Нет, он спит, — схаали привычно обернулась вокруг моих плеч и заглянула в мое лицо. — Я о тебе поговорить хочу.

— Обо мне? — я невольно вздрогнула и нахмурилась. — А что обо мне разговаривать?

— Очень много тайн ты прячешь, — мягко прошелестела она, — но не забывай, что я тебя знала. И я тебя вижу.

Я опустила глаза и зябко повела плечами. И тихо попросила:

— Ему только не говори… Никто ничего не должен знать… пока.

— Сама расскажешь?

— Если так обстоятельства сложатся… может быть. Но вообще хочу унести все с собой в Вечность. Не так уж это и важно, чтобы рассказывать на каждом углу… или шептать тайной на ухо.

— Дело твое, — согласилась моя собеседница, и после паузы спросила: — Помнишь мое предсказание?

— Еще бы, — я криво улыбнулась. — Ты сделала все возможное, чтобы оно постоянно мне о себе напоминало.

— Оно пройдет… однажды, — тихо пообещала схаали. — Пройдет, отпустит и даже следа не оставит.

— Надеюсь, — прижав к груди фолиант, я положила на его корешок подбородок и задумчиво взглянула на камин. — Очень надеюсь…

Веселое пламя, игриво вороша дрова, загадочно перешептывалось с пляшущими на стенах тенями и то и дело предпринимало попытку подцепить искрящейся лапкой ковер. Уютное потрескивание поленьев успокаивало, убаюкивало и, ласково взяв за руку, уводило в сон. Я зевнула и улеглась на ковер, обняв фолиант и бездумно глядя на огонь. Странно, но в последнее время я почти не видела во сне Джаля. Прежде он приходил почти каждую ночь, а теперь… Или оно и к лучшему? Схаали, свернувшись клубком на моем плече, прикрыла глаза и мудро прошелестела:

— Все, что уходит в Вечность, оттуда же однажды и возвращается.

— Ты думаешь, что… — я замялась.

— Это не я думаю, это ты так думаешь, — она задумчиво скользнула дымчатым кончиком хвоста по моей щеке. — Но каждый имеет право вернуться, а живые живых в этом мире ищут, а не в мире снов.