Анифа. Пленница Севера (СИ) - Деметра Фрост

— Когда?! И с кем?! — прорычал он недовольно.

Нет, это не то, о чем Анифа действительно хотела рассказать. Но почему-то ее рот раскрылся, и слова полились словно сами собой. И даже Сигурд, задержав дыхание, ловил каждое из них, ведь женщина не делилась с ним этой информацией.

Анифа откровенно и немного скомкано рассказала братьям о своей жизни. О том, что родилась в маленькой деревне на границе, как кровожадный отряд степняков сжег поселение и отчий дом, убил отца и братьев, а ее мать и ее саму взяли в рабство. Как она росла в стане кочевников и была бесправной игрушкой для мужчин племени, а после — наложницей вождя Шах-Рана. И как тот делил ее с Риксом, своим побратимом, пока суровый северянин не пожелал ее в единоличное владение. А она… она поддалась этим неожиданно вспыхнувшим чувствам, незнакомым и сокрушительным, и растворилась в них, как в безжалостном морском шторме…

— Я была шлюхой, — с горечью подытожила Анифа, роняя очередные слезы, — Даже хуже. Я не продавала свое тело — будучи почти ребенком, я не могла и слова сказать против произвола мужчин племени Горха, не могла дать отпор ни насилию, ни желаниям Повелителя… Он был моим хозяином — жестоким и грубым. А мне хотелось жить…

Вот так.

Просто и незамысловато.

Все карты вскрыты и теперь точно нет пути назад. И мужчины могут наконец-то уйти. Или даже не так — они простообязаныуйти, испытывая к ней брезгливость и неприязнь.

И так будет правильно…

Но вместо этого Свен вдруг резко подался вперед и, обхватив ее затылок ладонью, вжался в губы Анифы яростным и жадным поцелуем. От неожиданности женщина всхлипнула и дернулась в сторону, но рука Сигурда продолжала надежно обнимать ее и сжимать пальцами округлое женское плечико.

Ошеломленная, Анифа все же непроизвольно ответила на поцелуй и послушно раскрыла рот под давлением губ и языка Свена. А после, выгнувшись, вскинула вверх руку и обхватила мужчина на голову, теснее притягивая к себе.

Теперь уже жарко стало и внутри. Она вспыхнула желанием мгновенно и ярко и тихонько простонала, заерзав. Сердце забилось с удвоенной силой, грудь налилась, а между бедер стало горячо и влажно.

Это произошло так быстро и с такой оглушающей мощью, что, кажется, еще пару секунд, и она могла лишиться сознания.

Но вместо этого ее словно что-то толкнуло изнутри, заставив вскрикнуть и широко распахнуть глаза. Однако это была лишь реакция тела на очередную ласку — продолжая целовать ее, Свен с жадностью обхватил свободной рукой ее ноющую грудь, а Сигурд, переместившись за спину, стянул с ее плеча ворот рубашки и прижался губами к обнажившейся коже.

Это был не морок и не мираж. Братья действительно ласкали ее — оба, вместе. Опаляли своим жаром и, будто в тисках, сжимали между собой.

Неужели они так просто смирились с ее решением? Неужели с такой легкостью согласились разделить ее между собой?

А она сама? Боги, это было каким-то безумием — всего пару прикосновений, всего один поцелуй, хоть и жаркий и страстный, но она уже кинулась в эту чудовищную эйфорию, от которой в один миг задрожали ноги, а голова закружилась и подернулась поволокой…

И это называется — поговорили?

Впрочем, ей нравится. Чувствительное к ласкам, ее тело отозвалось с таким жаром, с такой готовностью, что всяческие мысли и сожаления покинули ее рассудок, позволив раствориться в наслаждении.

Продолжая с жадностью целовать ее, Свен провел своими руками по телу женщины и снова коснулся ее ног. Задрав подол сорочки, мужчина импульсивно сжал ее лодыжки, потом погладил и скользнул вверх, чтобы погладить и округлые бедра. Его безумно соблазняли формы Анифы, впрочем, как и всегда, но с тихим рокотом он сдерживал себя, наслаждаясь пока только вкусом ее губ и сглатывая, как воду, ее слабые и нежные стоны.

Пока младший брат целовал женщину и ласкал ее ноги, Сигурд обхватил ее груди, предварительно ослабив завязки на вороте и спустив ткань сорочки ниже, на ее живот. Он аккуратно, но уверенно сжимал нежные полушария, дразнил напрягшиеся от прикосновений и возбуждения соски. И покрывал поцелуями обнажившуюся кожу шеи и плеч.

Братья не раз делили одну женщину на двоих. Подобный опыт был у них и в юности, когда они только входили в пору мужественности и познания женских прелестей, и в уже более зрелом возрасте. Вот только они впервые — и братья осознавали это ясно и четко — не пытались эгоистично получить наслаждение и удовлетворение. Они мирились с присутствием друг друга в данный момент, прямо сейчас, на твердом полу, в тепле жарко растопленного очага, чтобы доставить удовольствие желанной и любимой женщине, из-за которой они и остались в Торхилде.

Маленькая и хрупкая, она с пылкостью отвечали на их ласки — жадно целовала Свена в ответ и раздвигала навстречу его касаниям ноги. Выгибалась в пояснице и стонала, когда Сигурд сжимал ее груди. И слегка дергалась от импульсов возбуждения, проносящихся по ее телу.

И мужчины ловили эту дрожь — с жадностью и трепетом, делая ласки все более и более уверенными и откровенными. Вот рука Свена уже коснулась слегка влажных и припухших складочек ее лона, хорошо видные в свете пламени, а его пальцы мазнули между дрожащими лепестками, сильнее размазывая прозрачные соки. Вот уже Сигурд пьет женские стоны, сменив брата и жадно пожирая ее рот губами. Его ладони по-прежнему страстно сминают ее грудь, крутят между пальцами соски и прижимают к своему торсу, на который она откинулась, принимая мужские ласки.

Анифа вскрикнула, когда Свен проник в ее глубину сразу двумя пальцами. И задвигал ими, растягивая дрожащие стеночки и одновременно потирая большим пальцем набухший клитор.

— Тебе хорошо? — прошептал Сигурд в распахнутые женские губы, сквозь которое вырывалось тяжелое и прерывистое дыхание, — Тебе нравится?

Анифа лишь судорожно кивнула, распахнув блестящие глаза, в уголках которых скопились непролитые слезинки. Но на этот раз это были не печальные слезы, а слезы удовольствия. И, обхватив Сигурда за шею, она притянула его к себе, чтобы уже самой поцеловать его, игриво обводя языком губы и толкнувшийся ей навстречу мужской язык. Это жадный порыв и глубокий поцелуй, а также толчки между ее ног заставили ее снова застонать, оглушая себя и ласкающих ее мужчин этим томным и сладострастным звуком.

— Проклятье! — возбужденно прорычал Свен, сделав особенно сильный толчок и с сочным хлопком вынув пальцы из засасывающей их тугой и